«Прикажи своим разблокировать В–терминал!»
В голове «поплывшего» начальника базы родилось удивление. Он не понял приказа.
«Прикажи технарям разблокировать терминал! — повторил Роман, вспомнил, как сами Поводыри называют кабины: — Чимп! Разблокируй чимп! Немедленно!»
Рептилоид — а это был потомок жителей планеты Свисс в центре Галактики, чей род происходил от земноподобных стегоцефалов, — повернул голову к торчащему из стола зеркальцу на изогнутой трубке; по–видимому, это было переговорное устройство.
Голос его был тонок и блеющ.
Тихая молния вызова метнулась из каюты по тонкой жилке связи, достигла помещения, в котором угадывалось наличие большого количества работающих приборов. По ощущению Романа, это был отсек, координирующий работу всех технических систем сооружения.
В отсеке находилось два оператора: один — наполовину рептилоид, как и его шеф, второй — киберорганизм, запакованный в металл. Получив приказ начальника, они возбудились, начали переговариваться с ним на повышенных тонах.
Роман сосредоточился на их сознании, попытался захватить волю обоих.
Оператор–рептилоид подчинился, киборг — нет.
Между ними началась ссора.
Чувствуя, что слабеет, Роман подсоединил к себе энергоканал Ылтыына, нанёс хлёсткий удар по пси–сфере киборга.
На этот раз атака достигла цели.
Искусственный организм перестал возражать своему коллеге.
«Включи чимп!» — передал Роман второму оператору нужный образ.
По линиям связи базы метнулся световой сполох, достиг транспортного отсека.
«Прыгаем, шаман!»
Ылтыын не отозвался, держась из последних сил на грани беспамятства.
Свет в глазах погас… и вспыхнул снова.
Но Романа это не обрадовало: они всё ещё находились в кабине В–терминала титанской базы.
В душе вскипела ярость.
«Всем, кто слышит! Включить чимп! Уничтожу!»
Новый призрачный световой сполох промчался по цепям управления базы.
Роман представил базу «Триэн» в Великих Луках… и перед глазами соткалась зыбкая пирамида лежащей на дне Байкала лемурийской Колыбели.
«Да!»
На тело обрушилась волна тяжести, сменилась невесомостью, зрение отключилось, затем восстановилось до состояния «мутного стекла». Однако тяжесть продолжала стискивать грудь, давить на голову, на глазные яблоки, и Роман понял, что переход удался: они были на Земле, в недрах древней лемурийской крепости.
К центру
1
Боевой модуль «Всехна» подошёл к Земле в режиме «стелс» в пятницу одиннадцатого ноября. Его старт с Луны остался незамеченным спутниками землян, кружившими над Луной. Их технические возможности не позволяли следить за аппаратами Галактической Ассоциации, использующей технологии, до которых человечество — по убеждению Гловитца — в лучшем случае могло добраться через полсотни лет.
Гловитц взял на себя управление модулем после того, как тот лёг на круговую орбиту вокруг Земли, по–прежнему недоступный средствам наблюдения за космосом. Управлять аппаратом можно было и с помощью лонг–рации, но в этом случае нельзя было исключить перехват сигнала какими–нибудь секретными контролёрами пространства, поэтому Гловитц решил обойтись пси–связью, контур которой был встроен в киберпилота модуля. Он планировал направить аппарат к территории России и сделать по посёлку Ново–Хреново один точный выстрел из Разрушителя. Саму атаку Гловитц собирался начать ранним утром в субботу, находясь на борту самолёта, отлетающего из аэропорта Шереметьево в Брюссель.
В этом крылась некая иезуитская хитрость: русские должны были расслабиться, узнав, что он улетает, и взрыв резиденции «Триэн» в Ново–Хренове должен был подействовать на них как гром среди ясного неба.
В два часа дня в пятницу Гловитц устроил приём в бельгийском посольстве для руководителей русских религиозных общин, претендующих быть признанными официально. Дипломаты расстарались, и в Москву съехались представители многих церквей, в том числе нетрадиционных, которых на Руси называли сектами. Среди них были и нью–староверы, и служители инглиистской церкви, выдающие себя за носителей «истинно русской веры», хабадиане, хасиды и хаббардианцы, а также агрессивные исланудисты, и воинствующие хаббиваты, способные убить любого, кто на них косо посмотрит. Все они поддерживались идеологами и финансистами из–за рубежа, а по сути — функционерами АПГ, и все их деяния замечательно вписывались в идеологию «пятой колонны», разъедающей духовные традиции Руси.
На приём собралось больше трёх десятков человек в рясах, сутанах, клобуках и одетых как бог на душу положит, в зависимости от фантазии сектантских модельеров. Большинство из присутствующих по большому счёту и выглядели как ряженые.
Впрочем, внешний вид собравшихся волновал «бельгийского священника» Велкама меньше всего. По сути он и сам был ряженым , пряча под сутаной и ещё больше — под маскером — личину нечеловека .
К его удивлению, на встречу пришёл и координатор «Триэн» Олег Малахов, личность одиозная, доставившая службе Гловитца в своё время много хлопот. Попытка запрограммировать его, осуществлённая недавно Рахмадилом Мессиром, провалилась, пси–атака на Малахова, совершённая экстраформациями Европы и Азии, не удалась, и это беспокоило Генерального Поводыря. И хотя Гловитц относился к этому прискорбному случаю спокойно, появление не кого–нибудь, а одного из руководителей русского подполья не могло не озадачивать. Это означало, что координатор «Триэн» знает , кто скрывается под обличьем «бельгийского священника», но ничего не боится!
Охрана посольства Малахова не остановила, что для Гловитца не показалось неожиданностью. Однако он вынужден был контролировать себя, сдерживаться, не выделяя координатора «Триэн» среди других религиозных деятелей, и одновременно защищаться от возможного ментального нападения, напрягаясь до сухости во рту.
Малахов не мешал «бельгийскому священнику» вести беседу до окончания встречи. Заговорил он лишь после того, как адепт инглиизма патер Буй с пафосом заявил, что он поддерживает мнение нью–староверов о «ереси Православия» как чуждой русскому народу парадигме.
— Мы с этим боремся уже тысячу лет, на протяжении всей истории России, — продолжал патер Буй, — и скоро победим! С другой стороны, хочу отметить, что инглиистической церкви как минимум две тысяч лет, тогда как Православию всего тысяча.
— Ошибаетесь, уважаемый, — возразил Малахов холодным тоном, поднимаясь с места; встреча происходила в зале собраний посольства; во время беседы он изучал Велкама светящимися желтизной глазами, в которых пульсировала сила и усмешка, и Гловитца это злило, хотя сделать он ничего не мог. — Ещё никонианская церковь постаралась свести историю Древней Руси к моменту крещения князя Владимира, но отторгнули старообрядцы — не эти, ряженые, а настоящие — Православие не потому, что это «ересь», а ради сохранения уклада и традиций русской жизни.
— Позвольте, господин… э–э, — угрожающе начал представитель нью–староверов, одетый в какую–то раскрашенную рогожу и сильно похожий на бомжа.
Малахов глянул на него, прищурясь, и колоритный нью–старовер замолчал.
— Что вы хотите сказать? — высокомерно бросил предводитель инглиистов. — Что мы враги?
— Ни боже мой! Враг неизбежен и необходим только кочевнику–скотоводу, а вы ведь позиционируете себя как земледельцев?
— Вы, собственно, какое направление представляете?
— Русскую северную Традицию.
— Это не религия! — презрительно скривил губы патер Буй.
— Совершенно верно, — согласился Малахов. — Это образ жизни. А какой образ жизни исповедуете вы? Не хочу верить, что непримиримость и дуализм. Или для вас всё–таки важно, кто перед тобой: свой или враг? Господин или раб?
— Превыше всего мы ценим служение господу нашему!
— Ну и служите своему господу, лишь бы не воспитывали рабов, вдалбливая в головы прихожан идеи о пользе жертвоприношений.
— Мы не вдалбливаем, — сбился с тона патер Буй. — Мы монахи, молимся…
— Знаете, почему истинные староверы отказались от монашества? Потому что это самая страшная зараза, которую принесла на Север скотобойная традиция Юга. Они поняли, что это добровольная, сознательная, зомбированная пришедшим с небес учением, кастрация не только духа, но и тела. Не так ли, отец Велкам? — Малахов повернул голову к безмолвствующему Гловитцу.
— Ваш тезис мне кажется спорным, — лучезарно улыбнулся «священник», хотя внутри его всё клокотало от бешенства.
Русский знал , что говорил, а ответить ему так, как хотелось, было невозможно.
— Я не заметил у вас в России зомбированных людей, — добавил Гловитц примирительным тоном. — И по сравнению с началом века, я был у вас десять лет назад, у вас стало гораздо меньше бродяг на помойках.
