Стали вспоминать, как был одет Кейзо. Выяснилось, что он был одет по-походному, включая, слава Богу, рукавицы, но вместо маклаков на ногах были только шерстяные носки и надетые поверх них непромокаемые носки из ткани «Гортекс». Это еще более усилило наши опасения за его жизнь. Разработали план завтрашних поисков. Было решено с утра «повторить несколько кругов еще раз, а затем переместиться с тягачами в другое место по направлению ветра — предполагаемому направлению ухода Кейзо — и продолжить поиски там таким же способом. При этом, конечно, возникал риск случайно наехать на Кейзо, если он закопался где-то поблизости, но другого выхода не было. С трудом дождавшись рассвета, в 4.30 мы вновь вышли на поиски. Метель по-прежнему неистовствовала, светало как-то нехотя. И вдруг, в конце второго, последнего на этом месте круга по цепочке пролетело: «Нашли!» Признаться, было страшновато бежать туда и смотреть, что нашли… Но уже через минуту мы тискали совершенно целого, живого, даже не помороженного, счастливого и плачущего Кейзо. Подхватив его на руки, мы внесли его в тягач, переодели, напоили горячим кофе и уложили в постель под два одеяла и на всякий случай… привязали, чтобы он не вздумал вновь пойти кормить собак. Расспросы отложили на потом, а пока… Пока Лоран вытащил всех нас на улицу на натурные съемки эпизода под названием «Поиски Кейзо». Делали мы это с величайшим удовольствием, несмотря на отвратительную погоду: нас согревала мысль о том, что настоящий Кейзо дома. Джеф не мог скрыть улыбки, когда, повинуясь команде режиссера, кричал в слепящую круговерть метели: «Кей-зо! Кей-зо!» Но никто не обращал внимания на такие нюансы, как неуместная улыбка. Все было уместно! Мы нашли Кейзо, и мы снова были вместе!
Как рассказал потом Кейзо, он действительно пошел кормить собак и, как ему показалось, увидел их, но это было ошибкой, а обернувшись, он уже не увидел палатки. Сначала он не осознал, что заблудился — так быстро все произошло, — но через полчаса блужданий в «правильном» направлении понял это и принял единственно верное решение: остановиться и ждать. С помощью плоскогубцев — единственного инструмента, который у него был, — Кейзо вырыл себе небольшую ямку, в которой помещались только ноги, и пытался в ней хоть немного укрыться от ветра. Это получалось плохо — снег проникал повсюду, так что приходилось время от времени вылезать из убежища и согреваться. Рано утром, услышав отдаленные крики, он вылез из своей берлоги, в которой провел тринадцать часов!
Вечером была радиосвязь с Мирным. Они все пытались узнать, почему мы простояли весь сегодняшний день. Пришлось рассказать им о происшедшем, и сразу же на Кейзо с расспросами навалилась целая команда корреспондентов. Мирный сообщил также, что два самолета Ил-14, на борту которых находилась вся съемочная бригада, журналисты и моя Наталья, сегодня предприняли попытку прорваться в Мирный, но из-за непогоды вынуждены были развернуться и уйти на запасной аэродром на станции Прогресс в четырех часах лета от Мирного. Сейчас они находятся там в ожидании погоды в Мирном, которая, как и у нас, оставляла желать лучшего…
Утром третьего марта мы стартовали к Мирному. Погода улучшалась на глазах. Шторм, бушевавший двое суток, взломал припай у Мирного, и теперь отсюда, с купола, мы хорошо видели мерцающую под пробивающимся через облака солнцем темную поверхность океана с разбросанными по ней кусками айсбергов. Спускаться с купола было очень легко, лыжи бежали сами, особенно у меня, так как на финише в Мирном меня должна была встречать Наташа. Расширяющаяся на глазах полоска голубого неба в восточной части горизонта поддерживала во мне эту надежду. Нетрудно было понять мое состояние, когда километров за десять до финиша я увидел в небе два знакомых краснокрылых самолета, на одном из которых должна была лететь Наталья. Мои товарищи, знавшие об этом, сплясали джигу на снегу, припевая с ударением на последнем слоге: «НА-ТА-ША! НА-ТА-ША!» и показывая при этом на приближающиеся к Мирному самолеты. Особенно неистовствовал Омар. Мы шли с остановками, рассчитывая подгадать к финишу точно к 19 часам. Примерно километров за пять до Мирного, когда мы уже спустились с купола, я увидел спешащий к нам навстречу легкий вездеход. Мы остановились. Из люка вездехода вдруг вынырнула чем-то очень знакомая мне фигура в красной куртке с поднятым капюшоном, отороченным мехом. Вездеход остановился метрах в ста пятидесяти. Фигурка в красной куртке, очень ловко выпрыгнув из люка, спотыкаясь и скользя на крутых скользких застругах, побежала в нашу сторону. Это была Наталья! Я пришпорил лыжи и помчался ей навстречу. Сзади до меня донеслось хорошо известное в профессиональной лыжной среде напутствие: «Виктор! Не забудь снять лыжи!» Через минуту я уже держал в объятиях плачущую Наталью. Экспедиция «Трансантарктика» для меня завершилась. Заканчивался двести двадцать первый день путешествия…
Эпилог
Финишную линию мы пересекли ровно в 19 часов 10 минут к огромной радости организаторов прямого репортажа и многочисленных встречавших нас людей. Традиционные русские хлеб-соль мы запивали французским шампанским из огромной двухлитровой бутылки.
8 марта мы покинули Мирный на теплоходе «Профессор Зубов» и через неделю непрерывного шторма пришли в австралийский порт Перт. Здесь мы расстались с нашими собаками, которые из Австралии должны были лететь прямо домой в Миннесоту на заслуженный отдых на ранчо. Все участники экспедиции перелетели из Перта в Сидней, где встретились с экипажем яхты, благополучно завершившей плавание вокруг Антарктиды. Из Сиднея мы совершили длительный перелет в Париж, где 23 марта были приняты в Елисейском дворце Президентом Франции Франсуа Миттераном. Мы взяли с собой на прием Пэнду и Сэма, и, надо сказать, что они чувствовали себя очень привольно на аккуратно подстриженном газоне внутреннего парка Елисейского дворца. Проведя в Париже два суматошных дня, мы вылетели в США, в Миннеаполис, где в течение трех дней встречались с общественностью, детьми, участвовали в большом и торжественном параде вместе с собаками, уже прилетевшими из Австралии. Парад был устроен на главной площади столицы штата Миннесота перед зданием Конгресса.
27 марта в Вашингтоне в Белом доме нас принял Президент США Джордж Буш с супругой. На этот прием, проходивший в Розовом саду Белого дома, мы взяли только Сэма, предварительно вымыв его с шампунем. В этот знаменательный день Сэм стал единственной собакой в мире, которая не только побывала на двух полюсах планеты, но и была удостоена чести быть принятой двумя президентами.
