– Да, – ответила девушка. – Ты был бы... ох...
Почти три часа кораблю удавалось мчаться по ветру наперегонки со штормом, но тот неуклонно приближался. Небо на западе сперва позеленело, потом посерело и, наконец, стало чёрным. Стена тёмных туч нависала позади, пенясь, как забытая на огне кастрюля с молоком. Тирион вместе с Пенни, взявшись за руки, наблюдали за ними с носовой надстройки, прячась за деревянной фигурой «стюарда» и стараясь не попадаться под ноги капитану и команде.
Прошлый шторм был захватывающим и пьянящим – внезапный шквал, оставивший после себя чувство очищения и обновления. Этот же с самого начала ощущался иначе. Капитан тоже это почувствовал. Пытаясь увильнуть от шторма, он повернул к северу, изменив курс на северо-восточный.
Его усилия оказались напрасны. Надвигающаяся буря была слишком сильной. Море взъярилось, завыл ветер. «Вонючий стюард» взмывал на гребне волны и обрушивался вниз, ударяясь всем корпусом. За кормой с неба ослепительными пурпурными стрелами били молнии, танцуя над морем в паутине света. Им вторил гром.
– Пора прятаться, – заявил Тирион, за руку утаскивая Пенни с палубы.
Милашка с Хрустом едва не обезумели от страха. Собака без умолку лаяла, лаяла и лаяла. Едва они с Пенни вошли, она сбила Тириона с ног. Свинья обгадила всю каюту. Пока Пенни успокаивала животных, Тирион, как мог, прибрался. Потом они вместе привязали и спрятали всё, что оставалось незакрепленным.
– Мне страшно, – призналась Пенни. Их каюта уже начала раскачиваться и подпрыгивать, носимая туда-сюда разбушевавшимися, грохочущими о борт корабля волнами.
«Есть способы умереть и похуже, чем утонуть. Твой брат или мой отец подтвердили бы это. И ещё лживая сучка Шая. Золотые руки всегда холодны, а женские – горячи».
– Нужно во что-нибудь сыграть, – предложил Тирион. – Это поможет не думать о шторме.
– Только не в кайвассу, – сразу же отказалась девушка.
– Не в кайвассу, значит не в кайвассу, – согласился Тирион, и палуба под ним скакнула вверх. С такими дикими прыжками фишки будут летать по всей каюте, сыплясь дождем на свинью и собаку. – Когда ты была маленькой, ты играла в «приди-ко-мне-в-замок»?
– Нет. Научишь?
Научу? Тирион задумался. «Глупый карлик. Конечно же, она никогда не играла в «приди-ко-мне-в-замок»: у неё же никогда не было замка». Это игра дворянских отпрысков, которая обучала их хорошим манерам, основам геральдики и тому, кто был союзниками их лорда-родителя, а кто – врагами.
– Это не... – он охнул. Палуба совершила новый недюжинный бросок в сторону, повалив их друг на друга. Пенни пискнула от страха. – Эта игра не подойдет, – скрипнув зубами, ответил Тирион. – Прости. Я не знаю, в какую еще игру...
– Я знаю.
И Пенни его поцеловала.
Поцелуй вышел неловким, поспешным и неуклюжим. Но он застал Тириона врасплох. Его руки сами собой взметнулись вверх, вцепившись в плечи Пенни, собираясь оттолкнуть её прочь, но он замешкался, потом притянул девушку к себе и слегка обнял. Ее сухие и твердые губы были плотно сжаты, словно кошелек скряги. «Небольшое облегчение», – подумал Тирион. Он ничего от неё не хотел. Пенни ему нравилась, он её жалел, даже в чём-то восхищался, но не желал как женщину. Но он не собирался её обижать – боги и его любимая сестрица и так уже причинили ей достаточно боли. Поэтому не стал прерывать поцелуя, осторожно держа девушку за плечи и так же не разжимая губ. Вокруг сотрясался и вертелся «Селейсори Кхоран».
Наконец Пенни отодвинулась на пару дюймов. Тирион увидел в её зрачках свое отражение. «Красивые глаза, – подумал он, разглядев в них и кое-что еще. – Испуг, надежду... но ни капли вожделения. Она не хочет меня, как и я её».
Девушка опустила голову, но карлик снова приподнял её за подбородок.
– В эту игру, миледи, мы сыграть не можем.
Где-то рядом громыхнул гром.
– Я и не хотела... мне прежде не приходилось целоваться с мальчиками, но я решила, если нам суждено утонуть, то я... я...
– Это мило, – соврал Тирион, – но я женатый человек. Она была со мной на том пиру, помнишь? Леди Санса.
– Так она твоя жена? Она... она очень красивая...
«И ненастоящая. Санса, Шая – все мои женщины... Тиша – единственная, кто любил меня по-настоящему. Так куда же отправляются шлюхи?»
– Да, милая девушка, – согласился Тирион, – и нас соединили перед лицом богов и людей. Возможно, что она для меня навсегда потеряна, но я, пока не знаю этого наверняка, должен оставаться ей верен.
– Понимаю, – Пенни отвернулась.
«Моя идеальная пара, – подумал Тирион с горечью. – И все ещё настолько наивная, что верит в эту вопиющую ложь».
Корпус судна трещал, палуба качалась, а Милашка тихо повизгивала от страха. Пенни на четвереньках пробралась к свинье, обняла её за голову и принялась шептать что-то успокаивающее. Глядя на них, трудно было сказать, кто кого утешает. Такое нелепое зрелище могло бы показаться смешным, но Тириону было не до веселья. «Девушка заслужила большего, чем свинья, – подумал он про себя. – Хорошего поцелуя, немного ласки. Каждый в мире может рассчитывать хотя бы на это, вне зависимости от его роста». Он огляделся в поисках своего кубка, но обнаружил, что ром пролился. «Утонуть – паршиво, – угрюмо размышлял Тирион, – но пойти на дно грустным и на трезвую голову – это уж слишком».
И все-таки они не утонули… хотя порой такой исход казался лучшим. В том, чтобы спокойно утонуть, есть своя прелесть. Шторм бушевал до конца дня и почти всю ночь. Вокруг, будто плакальщики, завывали ветры, волны били о палубу, словно кулаки утонувшего великана. Позднее на судне стало известно, что одного из помощников капитана и двух матросов смыло за борт, кок ослеп, облившись горячим жиром из котла, а капитан сломал обе ноги, неудачно упав с кормовой надстройки на главную палубу. Внизу выл и лаял Хруст, покусав при этом Пенни, а Милашка снова все обгадила, превратив тесную, сырую каюту в настоящий хлев. На этот раз Тириону удалось сдержаться и его не вырвало – в основном благодаря тому, что в желудке не было вина. Пенни повезло меньше, но Тирион всё равно держал её в объятьях, пока вокруг, словно готовая рассыпаться бочка, скрипел и трещал их корабль.
Ближе к полуночи ветер, наконец, стих, и море успокоилось достаточно, чтобы Тирион сумел выбраться на палубу. То, что он там увидел, оказалось малоутешительным. Ког дрейфовал по похожей на драконье стекло поверхности моря под россыпью звезд, но вокруг них продолжал бушевать шторм. Повсюду – на востоке, западе, севере и юге – куда бы Тирион ни кинул взор, в небе, словно чёрные горы, громоздились грозовые тучи. Их обрывистые склоны и громадные утесы оживали в голубых и пурпурных вспышках молний. Дождь прекратился, но палуба под ногами оставалась сырой и скользкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
