глаз по ночам. А утром, после бессонной маеты, с полной выкладкой марш-бросок на тридцать пять — сорок километров. При возвращении — бурда без крупинки соли да пайка хлеба, выдававшаяся на весь день...
Кто во всем этом был виноват, мы тогда не знали. Может быть, жулики-интенданты, кравшие без зазрения совести, сообразуясь с тем, что со дня на день нас должны были отправить на фронт, а там, глядишь, война все спишет...
Как-то ночью для корма лошадей завезли жмых (спрессованные семена подсолнечника, из которого машинами выжато масло). Солдаты узнали об этом. Жмых тут же был растаскан по землянкам и съеден.
На утреннем построении командир полка орал:
— Разве вы люди? Вы звери! Животных оставили без корма.
А что этот жмых съели изголодавшиеся молодые солдаты, над этим «гуманист» командир даже не задумался».
«Армейские пороки были те же: шагистика, штыковые бои, — вспоминает главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов. — Стрелять давали мало. Стрельбы были раз в неделю — по три патрона! И многие преувеличивают, когда говорят, что армия была такой профессиональной и боеспособной, а теперь вот она ужасна. Было, в общем, так же. Жили мы в холодной казарме... К счастью, я был тренированный, поэтому надо мной издеваться старослужащие не могли. Я мог и сдачи дать».
Некомплект командного состава был следствием массовых репрессий. Принятые накануне войны лихорадочные меры к подготовке командного состава не дали результата (см. Военно-исторический архив. 2002. № 1).
Масштабы потерь в первые месяцы боев были таковы, что в сухопутных войсках дефицит командиров исчислялся уже сотнями тысяч. По боевому уставу пехоты командиры должны были, показывая пример, подниматься в атаку первыми, поэтому они первыми и гибли. В сорок первом погибли пятьдесят тысяч офицеров и пропали без вести (то есть были убиты или попали в плен) еще сто восемьдесят тысяч.
Младших лейтенантов пытались готовить на трехмесячных курсах, но это было бессмысленно. Для подготовки командира взвода требовалось минимум полгода.
Полковник в отставке Александр Захарович Лебединцев в марте сорок первого стал курсантом Орджоникидзевского Краснознаменного пехотного училища, а через полгода, в декабре лейтенантом принял взвод разведки (см. Независимое военное обозрение. 2001. № 4).
Как готовили будущих офицеров?
Ежедневно — штыковой бой и строевая подготовка под песню с заразительным припевом:
Враг, подумай хорошенько,
Прежде чем идти войной,
Наш нарком, товарищ Тимошенко, —
Сталинский народный маршал и герой!
«У нас не было ни одного занятия по организации частей и соединений противника, их вооружению и тактике, — пишет полковник Лебединцев, — мы не знали организацию даже родного своего стрелкового полка. Мы не видели ни танка, ни самолета. Даже картинок не было для ознакомления. И это в училище, которое в предвоенные годы оспаривало первенство у Московского и Одесского пехотных...
Об экипировке русского пехотинца и говорить не приходится, тем более сравнивать с немецким солдатом. Наш солдат вернулся почти в каменный век и добывал себе огонек для прикуривания с помощью огнива, кремня и смоченного в растворе марганца бинта. Если кто усомнится, то может найти подтверждение на плакате примерно сорок третьего года, на котором изображен пехотинец, именно таким образом добывающий огонек для самокрутки. Назывался он «Русская «Катюша». У политического аппарата не нашлось даже разумения запретить тираж».
На учете офицеров запаса армии и флота состояло девятьсот с лишним тысяч человек. В первые же месяцы войны призвали из запаса шестьсот пятьдесят тысяч, то есть больше семидесяти процентов. Естественно, что уволенные в запас за мирные годы могут потерять навыки и подзабыть военное дело. Но большинству из них нечего было забывать — военному делу их, по существу, и не учили.
Вот сведения об образовательном уровне командиров запаса (см. сборник «Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы») на 1 января 1941 года:
военные академии окончили 0,2 процента;
окончили курсы, школы, военные училища 9,9 процента;
получили краткосрочную подготовку 79 процентов.
На офицерские должности ставили сержантов. Сто двадцать шесть офицеров, которые окончили войну в должности командира стрелкового полка, вступили в войну рядовыми или младшими командирами (см. Красная звезда. 2001. 13 апреля).
Фронтовые условия потребовали упростить процедуру присвоения воинских званий. До начала войны звания от младшего лейтенанта до полковника присваивались приказами наркома обороны и наркома военно-морского флота.
В войну некогда было обращаться в Москву, и военным советам армий предоставили право присваивать звания до старшего лейтенанта и политрука включительно. Военным советам фронтов — до майора и батальонного комиссара включительно.
Продвижение по службе стало более быстрым. Если, конечно, удавалось выжить.
В постановлении ГКО от 20 ноября 1941 года говорилось:
«1. Установить для командного и политического состава строевых частей и соединений (до корпуса включительно), действующих на фронте, следующие сокращенные сроки выслуги в воинских званиях с переходом на очередное высшее звание: младший лейтенант, лейтенант и младший политрук — два месяца; старший лейтенант и политрук — три месяца; капитан и старший политрук — три месяца; майор и батальонный комиссар — четыре месяца; подполковник и старший батальонный комиссар — пять месяцев.
2. Для лиц начальствующего состава штабов армий и фронтов, а также армейских и фронтовых частей, соединений, учреждений установить сроки выслуги для присвоения очередного воинского звания в два раза более предусмотренных в статье первой настоящего постановления...
5. Лицам начальствующего состава всех категорий, раненным в бою или награжденным орденами за отличие в борьбе с немецкими захватчиками, срок выслуги очередного воинского звания сокращается наполовину в сравнении со сроком, установленным в статье первой настоящего постановления...»
В сорок втором стали вводить новые ордена. В мае появился орден Отечественной войны I и II степени. 29 июля — ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского. В октябре 1943-го, когда шли бои за Украину, учредили орден Богдана Хмельницкого. Для военных моряков 3 марта 1944 года ввели ордена и медали Ушакова и Нахимова.
Трибуналы и водка
Видя, что происходит, фронтовые командиры и политработники могли предложить только одно универсальное средство решения всех проблем — менять кадры и наказывать виновных.
Начальник управления политической пропаганды Юго-Западного фронта бригадный комиссар Андрей Иванович Михайлов требовал в конце июля 1941 года:
«Ликвидировать факты преступной беспечности в тылу. Тщательно проверять работников тыла. Назначать в тыловые части и учреждения таких работников, которые способны в любых условиях обеспечить боевую деятельность войск и большевистский порядок в тылах».
Утром 22 июня президиум Верховного Совета утвердил первые четыре указа военного времени. Три —
