– Ну почему мир так жесток и несправедлив? – горестно вопросила княжна. – Ну почему – одним дается все, а другим – ничего? У меня вот даже серьезного романа ни разу не было! В моем прошлом осталась лишь тоскливая безответная любовь.
– Тоже мне повод для расстройства! – фыркнула Валька. – У меня вот романов было, как грязи, и не могу сказать, что все они мне очень понравились. Бывает, что после и не отплюешься! Поверьте, княжна, лучше с тоской вспоминать возлюбленного, бросившего тебя в юности, чем годами терпеть рядом с собой мужчину в разных стадиях умственной и физической деградации. Вот Бальдр, сын Одина, умер молодым, и я всю жизнь вспоминаю его с теплом. А великий князь Дмитрий… Когда-то он обещал много… В том смысле, что был многообещающим юношей. Но потом случилась история с Распутиным, в которую по наущению Феликса Юсупова встрял этот коз… в смысле мой ненаглядный. После убийства Распутина Дмитрия сослали в дальний гарнизон на границе с Персией, а дальше все покатилось, как снежный ком: одна революция, другая, его скитания по Ближнему Востоку, английская армия, парижская эмиграция… Конечно, Дмитрий Павлович много испытал, но постепенно стал скучный, как бухгалтерская книга, и страшный, как дефолт 1998 года… Впрочем, в Гражданскую видали мы кое-что и пострашнее. Но мне Дмитрий как-то быстро надоел – не люблю мужчин, которых могут сломить обстоятельства. Меня лично обратно в Россию потянуло – в начале тысяча девятьсот тридцатых в Европе было скучно, глобальный экономический кризис, то да се, и наши эмигранты вечно ноют о стране, которую прос… пардон, профукали ни за грош. А в Москве как раз стали набирать женские авиационные полки. Я всегда любила летать, даже без самолета. А уж на самолете-то, за штурвалом, совсем милое дело. Я взяла себе новое имя – Валентина Гризодубова и вскоре совершила беспосадочный перелет Москва – Дальний Восток. Это в те-то времена и на той технике! Но летать приходилось за железным занавесом, извините за выражение. Дмитрия я из виду совсем потеряла, только какие-то слухи о его жизни до моего самолета и докатывались. Вроде связался в Париже с Коко Шанель, но она его вскоре бросила; потом женился на американской миллионерше, но она его тоже бросила. Стал пить, много болел и рано умер от туберкулеза… А ведь в белоэмигрантских кругах считался одним из главных претендентов на императорский престол.
– О, боже! Престол! Император! Мы забыли о главном! – вмешалась тетушка. – Нам пора во дворец! Я согласна, это восхитительное колье; пусть Алексис его быстренько почистит, Маргарите оно будет к лицу. Надеюсь, при дворе никто не узнает вещь, некогда принадлежавшую Романовым, и не обвинит нас в бестактности в связи с ее использованием… Меня теперь смущает лишь одно, девочки. Даже не знаю, как и сказать… При дворе не принимают разведенных дам… А ведь ты, Маргарита, была замужем.
Нет, что и говорить, тетушка совершенно заигралась в старосветские условности. И подыгрывать ей становилось все труднее. Неужели она и вправду воображает, что сейчас в Эрмитаже расположился императорский двор и покойный государь даст им аудиенцию?
Пора расставить все точки над «i» и объяснить старушке, что этого не может быть. Потому что этого не может быть никогда! Тетушка вряд ли обрадуется, но всем в этой жизни приходится с чем-то мириться.
Маргарита уже открыла было рот, чтобы ошеломить тетушку логически выстроенными аргументами, но Валька ее опередила:
– Чепуха, княжна! Нынче ведь в церкви не часто венчаются, а бумажку, выданную ЗАГСом, при дворе доказательством замужества никто не посчитает и всерьез не примет. Бывшего мужа вполне можно считать брошенным любовником, а куртуазные приключения – не такая уж редкость в придворной жизни. Мужа можно вообще приравнять к случайным знакомым.
Маргарита возмутилась:
– Бывший муж – не случайный знакомый! Мы все-таки жили вместе…
– Только не надо афишировать подобные факты, – пресекла ее возражения тетушка.
Валька оказалась с ней солидарна.
– Тоже мне – событие! Они жили вместе! Если бы тебе не было наплевать на собственную судьбу, выставила бы этого козла за дверь сразу же. Скажи спасибо, что в дело вмешалось Провидение, и ты не успела окончательно загубить себя этим дурацким замужеством…
Обиженная Маргарита прикусила язык.
Через полчаса она вместе с тетушкой вышла из дверей особняка. Перед домом княжны стояла карета. Настоящая карета, с позолоченными княжескими гербами на дверцах, кучером в красной ливрее и лакеем на запятках, который предупредительно соскочил на тротуар, чтобы распахнуть ближайшую дверцу перед дамами. Карета выглядела настолько старомодно, что в ее реальность трудно было поверить. У Маргариты с языка сорвался совершенно неуместный вопрос:
– Тетушка, вы сделали ее из тыквы?
– Из тыквы? Что за глупости! – возмутилась княжна. – Это наш фамильный экипаж. Алексис вывел его из каретного сарая, смазал колесные оси и слегка подновил лак. Все-таки мы едем во дворец…
Маргарита по-прежнему не могла поверить в происходящее.
– А милиция на улице не задержит нас, как сумасшедших?
– Мы в Санкт-Петербурге, дорогая, – снисходительно ответила тетушка. – Здесь и в нынешние времена каретой никого не удивишь. Старинный экипаж на улицах не редкость. Прохожие подумают, что снимается кино или состоятельные туристы заказали конную экскурсию в экипаже для осмотра городских достопримечательностей.
Кучер, в котором Маргарита узнала принарядившегося в ливрею Алексиса, отозвался с козел:
– Да сейчас уже время позднее, какие экскурсии… Большинство праздных прохожих по домам сидит и сериал про ментов смотрит.
– Один Бог знает, что ты говоришь, – возмутилась тетушка. – Я не понимаю, что значит – сери ал проментов? Это по-русски? Впрочем, нам некогда вести пустые разговоры. В Зимний, Алексис! Трогай!
Карета и вправду не вызывала у прохожих никакого интереса. Только стоявший на «зебре» у перехода алкаш удовлетворенно кивнул – вот, дескать, как народ приохотился деньги зашибать, хоть каретой, хоть чем, – и крикнул вознице:
– Эй, браток, с барышей подкинь на бутылку!
В Зимний дворец с Моховой улицы можно было проехать разными дорогами, но Алексис направил коней к Фонтанке. Маргарита подумала, что это, наверное, не самый короткий и удобный путь… Но она могла и ошибаться. Коренным петербуржцам было виднее, как лучше проехать на Дворцовую площадь.
У моста экипаж остановился.
– Ну вот, Симеоновский мост, – удовлетворенно заметила тетушка. – Мост мы должны перейти пешком, дорогая. Алексис с экипажем нас позже догонит. Сегодня – особая ночь. Полная луна переходит в дом Стрельца. Самое время для чудес, которые можно сотворить при помощи лунной магии.
Тетушка вышла из кареты и предложила Маргарите следовать за ней. Надо сказать, парадный наряд от мадам Ламановой был не самым подходящим одеянием для пеших прогулок, и Маргоше пришлось подхватить подол длинного платья, чтобы случайно не наступить на него.
Тетушка ее жест одобрила:
– Тебе, дитя мое, не откажешь в природной грации. Чувствуется наша порода.
Да, мало кто был так пристрастен к собственной породе, как княжна, но… при этом Маргарита чувствовала, что может очень многое простить этой сумасбродной старушке. Родственники все-таки. Голос крови…
В дымке белой ночи город казался призрачным. Фонтанка светилась изнутри от затонувшего в ней света, а в небе, подкрашенном темным золотом спрятавшегося в низкие тучи солнца, как фарфоровое блюдо висела большая бледная луна.
В руках у тетушки неизвестно откуда появилась старинная бутыль темного стекла. Княжна, не любившая делать что-либо собственными руками, вопреки обыкновению сама вытащила тугую пробку и взболтала содержимое. У Маргариты мелькнула абсурдная мысль, что сейчас тетушка поднесет бутылку ко рту и сделает прямо из горлышка глоток-другой горячительного.
Глупую фантазию пришлось усилием воли отогнать, а княжна тем временем щедро плеснула из бутылки прямо под ноги себе и внучатой племяннице какую-то жидкость…
