себе все чувства, не позволяя сейчас расслабиться. Осталось еще немного и она сдастся, отступится…
Еще немного и она согласится с моим решением развестись. Продать этот таунхаус, ржавеющий Прадик, купить две квартиры, разъехаться как можно дальше друг от друга.
Я уже свыкся с мыслью, что для меня все кончено. Но не для нее. Ксюша должна жить полной жизнью, а не угасать здесь в кампании своего мужа-калеки.
Я посмотрел на свою жену. Напряженная поза, половник в руках, словно она собирается им отбиваться, глаза в пол, лишь бы не встречаться со мной взглядом.
Я выжидаю, пока она все таки решится поднять на меня свои глаза. Понимаю, на сколько ей больно видеть меня в ею подаренной футболке. А еще больнее видеть меня таким. Знакомая боль разжигается в ее глазах, и, не справившись с нею, она опускает взгляд.
Эти два года не только на мне отпечатались, но и на Ксюше. Всегда улыбчивая девушка-хохотушка превратилась в серую тень, что и передвигаться то старалась бесшумно, боясь нарушить мой покой.
Покой!
Единственный мой вечный спутник. Не считая вот этой маленькой потухшей сгорбившейся фигурки.
Тягостное молчание повисло на кухне. Ксюша аккуратно подчерпывала суп ложкой и так же аккуратно отправляла его в рот, не производя при этом ни единого звука. Мне казалось, она и не жевала вовсе, будто этот звук мог разрушить ту искусственную жизнь, которую Ксюша пыталась создать. И которую я не мог принять.
Аппетита не было совсем. Да и на кухню я приехал на своей передвижной тюрьме лишь для того, чтобы еще раз напомнить Ксюше, что она лишь время теряет рядом со мной.
Очередная порция таблеток, которые не помогают и не помогут уже никогда. Зато они здорово бьют по карману. Да, и от этого я ее тоже избавлю. От своего вечного недовольства женой, жизнью, этими дорогущими таблетками, застревающими у меня в глотке каждый раз. Даже они со мной согласны, что все это зря и никому, по сути, уже не надо.
Покинул кухню молча. Через несколько минут услышал, как потекла вода. Зазвенела посуда. Уехал в спальню, не раздеваясь перебрался на незастеленную кровать.
Лежал и вслушивался к тихой жизни, что протекала за дверями комнаты. Шум воды в душе, веселая трель стиральной машинки, оповещающая весь дом, что она, машинка, очень молодец и справилась таки с двумя кило загруженных вещей. Слив воды. Легкие шаги жены за дверью. Звук включенного телевизора, убавленного до самого минимума, так что и слова не разобрать.
Через час я перебрался обратно на свое кресло. Открыл дверь, выехал в гостиную. Ксюша уже крепко спала, свернувшись калачиком на диване. Выключил мелькающий немой телевизор, накрыл жену пледом.
Ксюша теперь всегда спала на этом диване. Конечно, все это выглядело так, как будто уставшая после тяжелого рабочего дня жена, решила расслабиться под женский легкий сериальчик и неожиданно для самой себя заснула на диване. Для поддержания этой легенды она даже никогда не стелила себе ночлег. Но я то знал, да и она знала…
Нужно это заканчивать.
Я посмотрел на спящую жену. На кучерявые непослушные после мытья русые волосы. Раньше Ксюша никогда бы не легла спать с неправильно высушенными волосами, говоря, что завтра будет похожа на бешеного пуделя, а сейчас… Сейчас ее мало это интересовало. Она перестала краситься, ходить по салонам, перестала встречаться со своими подругами. Даже улыбалась сквозь слезы, выступавшие на ее зеленых глазах, отчего те походили на глубокие омуты, в которых скрыты все печали мира.
Не удержался и провел пальцем по нежной щеке. Ксюша вздрогнула и улыбнулась во сне. Искренне, откровенно, без слез.
Я любил эти моменты, просто за то, что сейчас мы были самими собой. В эти короткие промежутки времени нам не нужно было обманывать друг друга.
Потерпи немножко.
Еще два дня.
Я сделаю так, что ты поймешь, что развод это единственный выход из нашей ситуации.
3. Ксю
Утро пришло, как обычно, в компании с болью во всем теле, депрессией и простым желанием спрятаться в затерянном домике в горах.
Будильник еще не прозвенел, но лежать на неудобном диване было выше моих сил. Встала, заглянула в спальню. Леша спал в подаренной мной футболке и спортивных штанах. Собрала раскиданную по полу одежду. Ежедневная своеобразная зарядка. Хотя, после проведенной ночи на диване это самое оно. Убрала вещи в шкаф, заранее зная, что завтра с утра все будет по прежнему.
Времени было достаточно, чтобы заняться собой. Прошла в ванную комнату, посмотрела на пылящуюся в пластиковом боксе косметику, посмотрела более внимательно, словно надеясь, что сейчас возникнет причина, по которой я сегодня должна выглядеть по другому, но таковой не обнаружилось.
Расчесала волосы, правда с большим трудом, оставляя на расческе, кажется, треть своих запасов. Заплела косу. Умылась холодной водой. Вот тебе и румянец.
НЕ ХОЧУ.
Посмотрела в зеркало. Я это или не я. Взгляд мой равнодушно перетек от непослушных завитушек, которые никак не хотели заплетаться в косу, к красному лицу с неухоженной кожей, к синякам, что привычно подсвечивали от постоянного недосыпания. Вот и ты, мой вдовий холмик — результат моей сутулости и постоянной сидячей работы. Даже сейчас, глядя на себя, не было желания расправить плечи и выпячить грудь вперед.
Прошла на кухню. Поставила варить гречку, на сковородку кинула растаявшие котлеты. Я не могла себе позволить оставить мужа без еды. Хотя заранее знала, что он не притронется к ней.
Когда все было готово, прошла в спальню. Из шкафа достала вчерашний костюм. Ничего особенного, простая юбка чуть ниже колена, пиджак в тон серого цвета и рубашка.
Посмотрела на Лешу. Нет, спит, просто показалось, видимо, что он пошевелился. Почему-то в последнее время я стала стесняться раздеваться перед собственным мужем.
Сбросила с себя ночнушку и халат. Быстро нацепила нижнее белье, колготки. Так же быстро облачилась в свою серую робу. С опаской посмотрела на мужа, словно я совершила какое-то преступление. Но он все так же крепко спал.
Вышла из спальни, не производя ни единого звука. Глубоко вздохнула. Все таки, та комната очень на меня давила. Словно я пересекала границу, за грани которой заходить не имела права.
Быстро нацепила сапоги и пальто. Схватила сумку и вышла из дома, с благодарностью ловя на лице порыв весеннего утреннего пока еще холодного ветерка.
На работу я прибыла раньше всех. Этому способствовало лишь мое близкое место жительства, да и привычные ранние подъемы, но никак не погоня за званием лучшего работника
