– Ну чего тут такой шум поднимать? – заныла она. – Я только сказала, что Фима хочет пить, а эти идиотки меня спросили, кто такая Фима, а я ее показала! Мама, они не высадят нас?
– Не высадят, – тихо вздохнула рассудительная Оля, – высаживать-то некуда, только на облака.
Тут как раз начали разносить обед. Успокоившаяся Маруся стала кормить Фиму листьями салата.
– Ну что, ест? – раздался чей-то голос.
Мы подняли головы. Полный молодой мужчина в форменной одежде Аэрофлота приятно улыбался нам.
– Ест, – ответила Оля.
– Это и есть ваша Фима Пятая? А я – командир корабля Александр Иванович Крылов, – представился летчик.
Маруся побагровела от злости:
– Моя Фима не разносит чуму. Эта ваша стюардесса психопатка. Она, наверное, считает, что у всех кошек лишай, а все собаки бешеные.
– А у тебя есть еще животные? – продолжая улыбаться, спросил Александр Иванович.
– Да вот они, – обрадовался бесхитростный ребенок.
– Ну и ну, – покачал головой командир корабля, – а у нас дома один хомяк, да и то скучный какой-то. Жена хочет ему девочку купить в пару.
– Ой! – обрадовалась Маруся. – Мама уже такую глупость один раз сделала! У нас был хомяк, и ему купили девочку. Так они все время занимались сексом и все время рожали хомячат. Мама не могла их топить и все время таскалась в зоомагазин. Вы лучше купите своему хомяку мальчика, они могут и с мальчиками сексом заниматься, а хомячат не будет. У «голубых» ведь детей не бывает.
Летчик крякнул:
– Ну, спасибо тебе, все отлично растолковала. Тебе сколько лет?
– Ей двенадцать, – объяснила Оля.
– Ну ладно, – улыбнулся Александр Иванович, – счастливого полета!
Дальнейшее путешествие было безоблачным, а Париж встретил нас солнечной безветренной погодой. Потолкавшись по коридорам аэропорта Шарля де Голля, мы добрались до таможни.
– Так, – сказала Оля, – ты, Маруся, прячь Фиму в карман и молчи, пока не пройдем контроль.
Возле стойки мы вытащили ветеринарные сертификаты и отдали их таможеннику.
– Все чудесно, господа, а где документы на это животное? – сказал он.
Наши головы разом повернулись в сторону Маши. Фима преспокойно сидела у нее на плече.
– Ты почему ее не спрятала? – спросила Оля. – Я же тебе сказала!
– Ну не услышала! – завопила Маруся.
– Господа, господа, где документы? – настаивал таможенник. – Где документы на эту мышь?
– Это не мышь! – опять завопила Маша. – Мышь – мелкий грызун, а это чистая, здоровая, абсолютно безвредная крыса!
– Я всегда считал, – вздохнул Аркадий, – что не надо было учить ее так рано французскому. Вот сейчас она этому таможеннику все объяснит!
– Документы, господа, – настаивал француз, – иначе я буду вынужден арестовать эту… крысу!
– Фимочка моя бедная! – зарыдала моя дочь. – Сокровище, бриллиант ненаглядный, ты так и не увидишь Парижа, этой всемирно известной столицы, самого прекрасного города на Земле!
Француз расплылся в улыбке:
– Кто научил тебя так отлично говорить по-французски?
– Мама, – воскликнула Маша, – она учит студентов французскому!
Таможенник повернулся.
– О, мадам, разрешите выразить вам мое восхищение. Я счастлив познакомиться с вашей очаровательной дочерью. Добро пожаловать в Париж. Только, пожалуйста, временно на территории аэропорта спрячьте вашу милую крысу!
– И все-таки я был не прав, – вздохнул Аркадий, – Машкин французский оказался кстати.
Довольные, мы вышли из здания аэропорта на площадь и стали оглядываться по сторонам. Наташки не было видно.
«Вот ведь негодяйка, – подумала я. – Даже здесь опоздала».
В это время красивая высокая рыжеволосая девушка с визгом кинулась на шею Аркадию.
– Наташа! – ахнула я. – Это ты?
– Я! – кричала возбужденная Наташка.
– Тебя невозможно узнать, – еле вымолвил Аркадий. – Половина осталась!
– Это я похудела, – затарахтела Наталья. – Толстый человек – больной человек!
– И прическа у тебя другая… – протянула Маша.
– Волосы я покрасила, а все остальное осталось прежним. А люблю вас всех даже больше, чем раньше, кошечка моя, Клепочка ненаглядная, любименькая, а это кто? – выпалила Наташа на одном дыхании.
– А это моя жена Оля, – сказал Аркадий.
– Ну и ладненько, – тряхнула рыжими кудрями наша парижанка. – У меня здесь две машины. В одну сядем я, Аркадий, Оля и Маша. А ты с животными поедешь в другой. Давай сюда! – замахала она руками.
С противоположной стороны площади подкатила темно-синяя машина. Ее вел светловолосый красавец чуть старше Аркадия.
– Ну, мы пошли, – сказала Наташа, – а ты устраивайся.
Шофер, улыбаясь, открыл мне дверь.
– Какая красивая у вас кошка. Может, она хочет пить? – любезно предложил он.
– Да нет, спасибо, – отказалась я.
Дорога заняла у нас минут тридцать. По дороге шофер любезно рассказывал обо всех достопримечательностях, и, когда мы вкатили во двор большого дома, я была совершенно им очарована. Возле большого крыльца машина остановилась, и водитель, открыв дверцу, помог мне выйти. Я наклонилась к перевозке с кошками и замерла от ужаса. По высоким ступеням крыльца бежали – нет, летели – две огромные собаки: питбультерьер и ротвейлер. Я захлопнула дверцу.
– Не стоит пугаться, – заулыбался мой спутник. – Несмотря на свой свирепый вид, они очень дружелюбны.
– Но моя кошка… – только и смогла промямлить я.
– О, Банди и Снапунуэль очень любят кошек. Да вы посмотрите сами! – С моих глаз спала пелена ужаса, и я увидела на спине питбуля белую пушистую кошку.
– Знакомьтесь, это Фифина, – сказал шофер. – Она настолько разленилась, что ездит теперь только у Банди на спине. Ино-гда мне кажется, что она управляет им, как конем.
Успокоенная увиденным, я медленно приоткрыла дверцу. Собаки тут же всунули морды внутрь.
– Ну, ну, – принялся их успокаивать шофер, – потом познакомимся!
Послышался визг тормозов.
– Как, вы уже здесь? – закричала у меня за спиной Наташка. – Я же просила не гнать с такой скоростью.
– Но мы ехали не так уж и быстро, – принялся оправдываться шофер.
– Все ты врешь, – напустилась на него Наташка. – Я сама быстро ехала и то только приехала, а он, нате, уже тут.
– Ну прости, больше не буду, – ныл шофер.
«Какие странные взаимоотношения с прислугой», – подумала я, глядя на разозленную Наташку. Судя по лицам моих домашних, им пришла в голову та же мысль.
– Не будешь меня слушаться – продолжала кипеть Наташка, – так и знай, брошу тебя и найду другого, более молодого и красивого!
– Постой-ка, – прервал ее крик Аркадий, – это что, твой муж?
– Ну да, – сказала Наташка. – Знакомьтесь, барон Макмайер, Жан Макмайер!
Жан ласково заулыбался и протянул Маше руку:
– С приездом, маленькая русская красавица.
– Спасибо, – вежливо ответила та.
– А сколько тебе лет? – не успокаивался барон.
– Мне двенадцать, а тебе? – ринулась в атаку Маня.
– А мне двадцать три, – улыбнулся Жан.
Повисла неловкая пауза.
– Значит, ты младше Аркадия на два года и младше Наташи на четырнадцать лет, – бесцеремонно подвела итог Маруся. – Тогда я буду звать тебя просто Жан. А это правда, что ты неприлично богат?
Жан расхохотался.
– Завтра пойдем покупать тебе подарки, и, надеюсь, ты изменишь свое мнение о неприличии богатства, – сказал он.
ГЛАВА 2
Я проснулась от тишины и, открыв глаза, долго не могла понять, где нахожусь, – меня окружала полнейшая темнота. Пошарив рукой около изголовья, я обнаружила какую-то кнопку и нажала ее. С легким шорохом распахнулись жалюзи, и серый свет проник в комнату. Будильник на прикроватной тумбочке показывал ровно восемь. Восемь чего? Утра или вечера?
Прежде чем встать с кровати, я осмотрела комнату. Большая, метров тридцать, не меньше, она была до отказа забита мебелью. У одной стены располагались два шкафа для одежды, письменный стол, полки с книгами. Вторая была занята камином и картинами. Полка над камином ломилась от безделушек – керамические свинки и мышки, фарфоровые собачки и куколки. Чтобы вытереть с них пыль, понадобится целый день, не меньше. Два больших окна с бархатными розовыми шторами делали спальню похожей на домик Барби. А кровать, кровать, на которой я лежала, представляла собой настоящее произведение искусства.
– Стиль вампир, – говаривал мой второй муж, глядя на этакую красоту.
Резные ножки, ангелочки у изголовья, узор из виноградных листьев по бокам… Розовое постельное белье и штук десять подушек и подушечек с кружевами. Интересно, кто живет в этой комнате? И вообще странно, в просторном доме, наверное, апартаментов двадцать, а меня селят в чью-то спальню.
Я подошла к окну: все-таки было восемь вечера – за окном смеркалось. Значит, сразу по приезде я шлепнулась на это ложе куртизанки и заснула мертвым сном. Впрочем, кровать мне не очень понравилась: матрас был слишком мягким, а одеяло слишком теплым. И еще страшно хотелось есть. Последний раз нас кормили в самолете. Я поискала нашу дорожную сумку, где лежал мой запасной свитер: тот, в котором я приехала, был безнадежно измят. Если не найдется сумка, то как попросить утюг? Кажется, в таких домах зовут горничную. Нажимают на кнопку, и она появляется перед вами…
