Почти поскуливая от невыносимого голода, Лунар торопливо огляделась. Намечалось четыре подходящие жертвы, возможно — пять: на дальнем сиденье клевала носом женщина в годах, прижимая к груди клетчатую сумку. Что же, совсем неплохо, жить можно. Лунар осторожно двинулась вперед, примеряясь.
Мужчина в сером пальто грезил об осенней прогулке. Достаточно было прикосновения к его плечу кончиком пальца, чтобы втянуть образ парка с жухлыми листьями под ногами и промозглым ветром — дрема о пробежке или о расставании с любимой? — но голоду этого было слишком мало. Лунар так долго отказывала себе в еде, что внутренний монстр, с которым она столько лет пыталась уживаться, сорвался с привязи.
Как можно беззаботнее Лунар прошла по вагону, засунув руки в карманы и делая вид, что заинтересована цветастой картой, что висела рядом с прикорнувшим студентом. Его сон был калейдоскопом конспектов и меловых отпечатков ладоней на строгом пиджаке. Эх, тоска зеленая, и на вкус как тот же мел, сухой и вяжущий.
Как жаль, что пассажирам утренних поездов редко снится что-то интересное, вот только жадность и голод лишь подстегнули Лунар брать больше, еще больше, и похоронили под своим весом любую осторожность.
— Подвинься, — грубо рявкнули над ухом, и парень размером с небольшого гризли отпихнул ее в сторону, пробираясь к выходу. Забубнил над головой фальшиво-бодрый голос, объявляя новую станцию, и “гризли” начал прокладывал себе путь через людское море, расталкивая пассажиров локтями. Лунар угрюмо смотрела ему вслед, терзаясь мстительным желанием догнать и украсть у него самое счастливое воспоминание — просто так, не для продажи.
Интересно, что “гризли” бережет в глубине своей души? Память о первой любви или первой похвале учителя? Успехи в футболе или первую забитую шайбу? Но прежде, чем она решилась проследовать за хамом, он давно скрылся с глаз, а состав, плавно покачиваясь, двинулся дальше.
Лунар было тошно от самой себя: втягивала жидкие, безвкусные грезы и думала, что если бы ее друзья увидели эту небрежную трапезу, то непременно заклеймили бы позором. Лунар была никем иным, как псом, что дорвался до хозяйского стола и теперь набивает брюхо, торопливо и не жуя. Мерзость.
Девицу в черном пальто, что упрямо привалилась к стеклу с угрожающей надписью: “Не прислоняться!”, поначалу можно было принять за часть утренних декораций. Лунар взглянула на нее мельком, отмечая про себя ее присутствие, а затем потеряла всякий интерес. Да, пальто было очень странное — бесформенное, складывалось плавными волнами, ну и что? Мода — вещь непредсказуемая, переменчивая. Подумаешь, на пять размеров больше, и полностью поглощает тощую фигуру девицы, оставляя на виду только цыплячью шею и бледное лицо с огромными, бездонными глазами.
На нее даже смотреть было некомфортно, но сколько бы Лунар ни петляла по вагону, то в один конец, то в другой, не смогла избавиться от ощущения, что девица в черном таращилась только ей в спину, не отводя глаз и даже не моргая.
Но было ли это действительно так? Быть может, просто почудилось? Бывают же галлюцинации от недоедания. Лунар торопливо проглотила сон женщины средних лет, в которых жгучий брюнет увозил ее в личном самолете на остров в лазурном море, и двинулась дальше, скрываясь за спинами пассажиров от пронизывающего взора. Инстинкт самосохранения велел держаться подальше, любой ценой, а своей интуиции Лунар предпочитала верить — столько раз внутренний голос вытаскивал ее из передряг, не счесть.
Спустя несколько минут стало ясно, что кроме самой Лунар девицу никто не замечал. Та стояла прямо перед стеклянными дверями, и когда состав притормозил на одной из станций, к дверям хлынул поток, торопящийся поскорее выбраться из-под земли. Каждый, кому девица заслоняла дорогу, старательно огибал ее, но хмурился недовольно, словно не мог дать себе объяснения, к чему этот маневр, если открытые двери вот они, перед носом.
Лунар прикинула шансы и решила — пора сваливать.
Но даже сменив три вагона и направление поезда, не смогла сбежать. Девица словно из-под земли выросла перед ней в районе станции «К****», и сердце забилось в груди, точно крохотная птичка, пойманная в силки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
“Да что ей вообще от меня надо?!” — с отчаянием подумала Лунар, а незнакомка, с насмешливой улыбкой человека, который уверен в том, что мир вертится только вокруг него, поманила ее к себе.
Вместо того, чтобы подчиниться, Лунар прикрыла глаза — если игнорировать проблему, то она сама рано или поздно исчезнет, разве не так? Чтобы скоротать время до своей станции и отвлечься, она дотянулась до сна какого-то офисного мученика (стопки Очень Важных Бумаг, везде, сколько хватало глаз) и проглотила его целиком, морщась от кислого привкуса.
А когда пришло время выходить, девицы уже нигде не было. Пропала, сгинула без следа. И странное облегчение затопило изнутри — кем бы она ни была, хорошего ждать не приходилось. Ходили слухи, что некоторые обитатели Темной Столицы иногда охотились на нежить или монстров вроде Лунар, ради забавы. Загоняли, как зверей, чтобы поиздеваться, и когда девица растворилась в воздухе, Лунар выдохнула. Пронесло.
И только поднявшись наверх, она осознала, что делать-то ей особо нечего. В Логове, куда она заглянула на всякий случай, было пусто и тихо. Друзья — такие же монстры — не скоро еще вернутся с ночных вылазок за пропитанием. День только начинался, полный хлопот для обычных людей, но Лунар обуяла нестерпимая скука.
Можно было сгонять на Лысую Гору. В тайнике еще оставалась парочка припрятанных воспоминаний, ждущих своего часа, пора было их обналичить. Несколько постоянных клиентов Лунар обрадовались бы возможности попробовать на вкус что-то новенькое.
Древние, живущие до смешного долго, бесчисленное количество времени назад охладели ко всему, что происходит в мире, оттого и ужасно любят осколки человеческой памяти. Это их единственный способ ощутить хоть что-нибудь, кроме бесконечного холода и неизбывной тоски.
Для начала следовало заглянуть домой — в квартиру с высокими потолками и гулкими коридорами, которую Лунар “снимала” у безвременно отсутствующих жильцов. Те понятия не имели о квартирантке, полагая, что за квартирой присматривает ветхая старушка-соседка, у которой в доме не протолкнуться от котов и цветов в кадках. Кое-кто из знакомых Лунар, владеющих магией, порой помогал ей обновлять заклинание, отводящее глаза жильцам и поддерживающее в настоящих хозяевах уверенность, что за жилье не стоит переживать. Она жила здесь уже второй год, привыкла и к шумным трубам, и к скрипучим деревянным окнам, и к тому, что в подъезде круглогодично пахнет малиновым вареньем и собаками.
Но стоило Лунар взбежать по каменным ступеням, минуя три лестничных пролета, как стало очевидно — это все была ловушка.
У двери квартиры ее уже ждали.
Изможденный старик с костистым лицом привалился к входной двери, и, если Лунар хотела попасть в квартиру, ей следовало убрать незнакомца с дороги. Но при одном взгляде на него сердце падало в желудок: кожа — белее первого снега, взгляд — темный и острый, как дамасская сталь.
— Долго будешь возиться? — проскрипел он, не двигаясь с места. — Открывай давай, дело есть.
Лунар без возражений вытащила из кармана ключ. Что-то внутри нее, возможно, тот самый более мудрый внутренний голос, твердил, что не стоит злить старика. И старика ли?
Его слишком знакомое черное пальто свешивалось почти до пят. Длинные рукава плеснули по бокам, когда он протиснулся мимо Лунар в тишину квартиры. Она стиснула зубы, чтобы не воспротивиться.
Дом был крепостью, вторым местом в жестоком мире, где Лунар чувствовала себя в безопасности, и теперь его неприкосновенность была нарушена. Сможет ли она когда-нибудь снова ощутить покой в этих стенах?
Она не хотела ввязываться в неприятности, но проблемы Лунар нашли сами. Вот только она весьма смутно представляла, кому и когда успела перейти дорогу. Насколько могущественен гость? Когда она умудрилась влезть не в свое дело? На ум ничего не приходило — последние несколько месяцев выдались на редкость спокойными, без приключений и стычек — десяток удачных сделок и никаких ссор с Темными столичными жителями.
