В домик он вернулся совершенно промокшим. Домик не оправдал его надежд — в нем никого не было. Схватив фонарь, он вновь взглянул в лицо ночи, и она вновь скрыла от него в своих темных одеяниях силуэт девушки. Много раз он возвращался обратно и опять уходил ни с чем. Гром раскатисто смеялся над ним, когда он пытался перекричать небесные силы, а молнии язвительно вспыхивали, вырывая из темноты обманчивые очертания, когда, обессилено падая на колени, он молил их пощадить беззащитную Энни. Эта ночь не спешила уступать место новому дню.
Очнулся он на пороге своего жилища в скрюченной позе. Тело болело, в сырой одежде он сильно замерз. Стоял пасмурный день, его солнышко так и не вернулось домой. В такие дни он обычно отправлялся рыбачить. Он поднялся и медленно побрел к своей лодке. Его действия показались ему странными, не менее странными, чем его чувства, а чувства влекли его на берег моря. Лодки на берегу не оказалось. Он отлично знал, что ее не могло похитить море, он хорошо выучил все привычки этой коварной воды. Бледный он глядел в даль морской пустыни, плотно сжимая сухие губы и мозолистые пальцы. Все-таки море обмануло его. Hа этом берегу он был единственным утесом, который оно не могло расколоть. Оно упорно точило его подножье, но после долгих и безнадежных попыток нашло-таки в нем слабое место. Им опять оказалось сердце.
Приведя себя в порядок, он тщательно обследовал все места, где побывал прошлой ночью, и прошел по берегу несколько миль, безуспешно вглядываясь в море. При этом его мысли ни разу не покидал образ Энни. Он задумчиво мял в руках свою старую рубашку и ругал себя. Широкие лопухи, в которых он нашел девочку, терпеливо выжидали подходящего момента, и когда они попались ему на глаза, он не выдержал и заплакал. Его иссушенный организм не смог выдавить из себя много слез, а ему впервые захотелось хорошенько расплакаться.
Пасмурный день закончился, не успев начаться. Холодало.
Он сидел в домике, поджав колени, и потерянным взглядом смотрел в пол. Ветер играл входной дверью, домик остыл, словно остановившееся сердце. Энни исчезла, просочилась под землю, как капелька воды. Он хотел отдаться на растерзание морю, но боялся покинуть дом. Он ждал Энни. Он надеялся и клялся себе, что, если его надежды сбудутся, он не будет так глуп и жесток, как раньше. Они будут счастливы вместе, и вместе они усмирят этот непокорный край. Hо, очевидно, ему судьбой было предначертано жить с разбитым сердцем.
В темноте он слышал свое тяжелое дыхание и повторяющийся скрип двери. Он провожал ее глазами и смотрел в глубокую ночь. Она притягивала его мысли, гипнотизировала его волю. Это был невыносимый взгляд покинутой женщины. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Он чувствовал ее пустоту и боль. В этом, вырванном из бытия, мире все ощущали одиночество, словно это была здешняя норма жизни. Он обнял ее, она обессилено рухнула в его объятия. Закутав в одеяла, он бережно положил ее дрожащее мокрое тело на кровать. Энни была еще бледней, чем прежде. Липкие волосы комками грязи торчали во все стороны, перепачканное тело сочилось кровью из многочисленных ссадин и порезов.
Ругая себя за нерасторопность, он в один момент преобразил запущенный дом: зажегся мягкий, щадящий свет, тепло поползло по комнате, на плите закипала вода. Нежными движениями он вымыл ей голову и протер все раны на теле Энни. Они заживали под его лечащими руками. Hо Энни по-прежнему трясла лихорадка, в ответ она улыбалась ему измученной улыбкой, а он, скрывая слезы, просил ее заснуть. Он промокал ей лицо, а она ловила его руки. Он сжимал ее пальцы, пытаясь согреть их своими поцелуями. Все было напрасно, в глазах Энни до сих пор отражался холод ночи. Он долго изучал ее глаза, раздумывая, как выудить тускло мерцавшую в них боль. Словно слепой, он водил рукой по ее лицу. Словно знахарь, он тихо шептал ей слова, запечатывая каждое горячим поцелуем.
Энни не умерла в ту ночь, более того, на утро в ее глазах вновь отражалось солнце. В ту ночь они любили друг друга, и боль оказалась лишней. Он выполнил свое обещание: вместе они одержали победу над суровым краем, и пусть мимолетно, но наслаждались ею. Сердце Энни стучало в ином ритме, и ничто не имело власти над ним. Она состарилась через два дня и две ночи. Так должно было случиться. Он знал, и она знала об этом. Никто не плакал. В тот день, когда умерла Энни, море застыло в безжизненном спокойствии. Далеко гремел тихий гром, гроза прошла мимо.
Он неподвижно стоял на берегу моря. Мужества и терпения ему было не занимать — не всякий мог спрятаться от цивилизации в месте, где соленая морская вода точит камни, где солнце не сыщешь днем с огнем, где маяк, проросший мхом у основания, возвышается на перепутье всех ветров. Hо сердце нельзя спрятать на дно замерзшего моря, нельзя укрыть его от страданий и любви среди скованных льдом гор, ведь на то оно и сердце, чтоб биться и чувствовать жизнь.
Он стоял и глядел в даль, крепко прижимая к груди свою дочь.
