– Да, твой знакомый явно дома, – сказала девушка, прислушавшись.
Из глубин строения доносились треньканье лютни и чье-то пение. Впрочем, разобрать ни мелодии, ни тем более слов песни было нельзя.
– Он хороший лютнист? – спросила Ивона с некоторой опаской (зная меня достаточно давно, она, видимо, не предполагала, что среди моих близких друзей может затесаться хоть сколько-нибудь достойный музыкант).
– Приличный, – ответил я, – и не только лютнист. На моей памяти, он пытался играть на всем, что походило на струны. Правда, как-то раз это была веревка, на которой сохли наши портянки. Надо сказать, суп в тот раз имел своеобразный привкус… А в другой раз, под влиянием алкогольных паров, Одд принял за струны усы ручного махайра.
– Что сказал махайр? – смеясь в голос, спросила Ивона.
– Тебе дословно воспроизвести или в переводе? Перестань хохотать. Тебе же, кажется, хотелось поскорее оказаться в тепле и под крышей?
– А теперь еще больше хочется познакомиться с человеком, который дергал махайра за усы и при этом остался цел!
– А он и не человек, – ответил я, стуча кулаком в сосновую дверь.
Звуки лютни замерли, и секунд через пять дверь приоткрылась, выпустив в морозный воздух облачко пара. В дверном проеме обозначилась громадная, чуть ссутуленная фигура.
– Кого несет это на ночь глядя? – проревела фигура таким голосом, что сразу стало понятно, почему саблезубый кот удержался от возражений, когда его дергали за усы.
– Здорово, Одд, – ответил я, – давно не виделись!
– Сивер! – рявкнул тролль. – Песья твоя душа! Где ты шлялся столько времени?
Обмениваться с троллями что рукопожатиями, что дружескими объятиями и похлопываниями по спине – занятие утомительное.
– Леший, Одд, чуть руку мне не оторвал! Похоже, ты за последние годы не ослабел.
– Оторвешь тебе, как же. Ну, может, вывихнул чуть-чуть, пару косточек сломал – что тебе за беда? Перекинешься туда-сюда и опять как новый. Но ты не прав насчет меня – я и постарел, и обленился, и ослабел. А ты, я погляжу, с дамой, – понимающе подмигнул тролль.
– С дамой, – не стал отпираться я: Ивона стояла у меня за спиной и, скажи я, что она не дама, запросто могла дать по уху. – Это моя старая… ох, нет, очень молодая и красивая знакомая – Ивона Визентская: маг, охотница на все и вся, и далее в том же духе.
Одд очень церемонно поклонился Ивоне и пожал ее руку заметно бережнее, чем мою. Ивона очаровательно улыбнулась в ответ на это приветствие.
– Лошадей наших надо бы поставить, – повернул я разговор в другое русло.
– Минутку. – Одд вернулся в сени, где вынул из-под лавки валенки.
О-о, это были всем валенкам валенки, на базаре таких не купишь. У меня нога не самая маленькая, но я, пожалуй, легко смог бы надеть их поверх сапог, и даже поверх стремян. Не слишком крупные мыши могли бы долгие годы квартировать в стенках этих обувок, оставаясь незамеченными хозяином. Тролль сунул ножищи в валенки-гиганты и, выйдя из избы, притворил за собой дверь.
– Пошли, – сказал он, топая по свежему снежку впереди нас.
– Тролль-лютнист? – шепнула мне Ивона. – Никогда б не поверила!
– Внешность бывает обманчива, – философски заметил я. – Он только снаружи похож на помесь медведя, соснового выворотня и вашего университетского завхоза, а внутри он белый и пушистый.
Тролль между тем осматривал наших скакунов.
– А, старина Аконит! – проговорил он, похлопав черно-подпалого жеребца по шее. – Как живешь? Не загонял тебя хозяин?
Аконит, словно сказочный дракон, выпустил из ноздрей облачка пара, а затем приветливо заржал. Память у чертового коняки – капкан: если уж он кого-то признал за своего, то помнит об этом и годы спустя. Конь Ивоны, довольно рослый и удивительно мохнатый, с мощными ногами и широкими копытами, почувствовав, что его собрат признал в этом огромном существе друга, подошел поближе. Тролль оценивающе его оглядел.
– Хорош, – вынес он свой вердикт, – особо для зимы.
– Ага, – ответил я, – Ивона ведь аристократка, имеет возможность менять коней в зависимости от времени года. Это Аконит всепогодный.
Ивона скривилась.
– Ну и правильно, – отозвался тролль. – Ежели есть лошадки, то почему бы на каждой по очереди не ездить?
Полчаса спустя оба коня, расседланные и обтертые пучком соломы, были устроены в конюшне, такой же добротной, как и дом.
– Это надо бы куда-нибудь на холодок пристроить, чтоб не испортилось и никто до утра не погрыз, – сказала Ивона, с усилием извлекая из кучи брошенных на пол потников, седел и переметных сум нечто, напоминающее охапку белых меховых воротников, из которой торчало четыре комплекта загнутых черных когтей.
– Вендиг! – восхитился Одд. – Нечасто они сюда захаживают!
– И слава богам! – откликнулась Ивона. – Этот успел убить четверых и одну лошадь.
Тролль без усилий поднял одной рукой белоснежного зверя, чем-то похожего на громадную, размером с матерого волка, куницу.
– Твоя работа, Сивер? – спросил он.
– Да нет, – ответил я, – это Ивона его уделала, я на подхвате стоял.
– Разумеется, – сказала девушка, – ты бы его всего издырявил и окровавил – отмывай потом шкуру!
– Уважаю, – добродушно усмехнулся тролль, помахивая в задумчивости покойным вендигом и размышляя, куда бы его определить. – Ладно, подвешу снаружи на конюшню, никто до утра точно не тронет. Идите-ка пока в дом, отогревайтесь.
* * *
В доме было тепло и пахло жильем, что особенно остро ощущалось после холодного ночного воздуха, почти полностью лишенного запахов. Одд стянул гигантские валенки и, сунув ноги в шлепанцы, деловито протопал в комнату. Скидывая куртки и шапки, на которых быстро дотаивали остатки снега, мы слышали, как хозяин дома чем-то грюкает, звякает и грохочет, изредка ругаясь вполголоса.
Обстановка в доме была… троллья. Иначе не скажешь: все основательное, крепко сколоченное, хоть и без изысков, но зато способное выдержать внимание (иной раз деструктивное) такого владельца, как Одд. Стены были украшены громадными оленьими рогами, черепом рыси на обрывке бронзовой цепи, какими-то сухими грибами и травами. На деревянном диване, застеленном медвежьей шкурой, в уголке притулилась лютня. Одд хозяйничал у стола, гремя посудой.
– У нас сегодня какой-то праздник? – осведомилась Ивона. – Вроде до Солнцеворота еще больше недели.
– Ну да, – осклабился тролль, расставляя на столе разномастные миски-кружки. – Снежный дед Чубаф-Колотун еще только запрягает своих росомах. Но к его приезду надо же подготовиться, поупражняться. А встреча старых друзей – чем не повод? Или вот, к примеру, усекновение вендига? А кроме того, по тролльим поверьям, как и по мнению гномов и северных равнинных орков, сегодня – Ночь Дракона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
