Дверь распахнулась, и в допросную комнату, одарив присутствующих улыбкой, грациозно вплыла графиня Дерларль, за ней следом вошел красный как рак начальник СБ на Копейре, стек-майор Шелдон. Придерживая платье и мелко перебирая ножками на невероятных каблуках, графиня очутилась возле Таэр, окинула ее взглядом и, всплеснув руками, обрушилась на Шелдона:
— Немедленно освободите это несчастное создание!
— Но, графиня, послушайте, она может быть участником заговора и…
— Ничего не хочу слушать! Немедленно!!! — графиня повысила голос и грозно топнула ножкой.
Всемогущая СБ столкнулась с дворянской вольницей, Шелдон побагровел еще сильнее:
— Это, возможно, опасная преступница и ценный свидетель! — ВЫ не имеете права! — разошелся на крик майор.
«Интересно, лопнет или нет?» — как-то отстранение подумала Таэр, наблюдая за этой сценой.
Графиня подошла к багровому начальнику СБ и, вытянув руку, чтобы майор мог как следует разглядеть кольцо, заорала ничуть не хуже, чем он:
— Я здесь В СВОЕМ ПРАВЕ! — И тут графиня снизила тон, почти зашипев: — Если вы ее немедленно…
Стек-майор как-то разом сдулся, как будто из него выпустили воздух:
— Забирайте, но знайте, я этого так не оставлю… губернатор…
Графиня не дала Шелдону договорить:
— А вот это уж как вам угодно… — и, лучезарно улыбаясь, вывела Таэр из этого филиала ада.
Позже, уже во флаере, графиня Дерларль продемонстрировала крупным планом кольцо привия и для Таэр, намекнув, что и консулат и привий будут очень расстроены, если тень подозрений падет на кого-нибудь из Дома Файрон, и что не стоит «выносить сор из избы». Видя реакцию девушки, графиня придвинулась к ней ближе и уже без всякой угрозы в голосе и более доверительным тоном сказала:
— Ну, ну, гвардеец это не угроза, а намек, очень полезный и своевременный для тебя: Имперская разведка и Имперская безопасность — в вечных попытках обскакать друг друга — старательно ищут заговор против императора и террористов из ПВД даже там, где их и близко не было. Им всем нужно какое-нибудь громкое дельце, чтобы с гордым видом принести его в зубах Имперскому Совету, а там, кто знает, может, и до императора дойдет. Они бы тебя живьем съели, дай ты хоть малейшую слабину. — Графиня оскалилась и сжала кулачок, как бы показывая, как именно съели бы бедного гвардейца, и продолжила: — А ты будь спокойнее, помни, что пока за Шелдоном только СБ сектора, а за нами Дом Файрон, он не опасен, губернатор в жизни его не поддержит, видя, что это грозит обрушить отношения с великими домами, в конце концов у него пенсия через два года, и ему бы хотелось, чтобы пенсия эта была почетной…
Спустя два часа Таэр уже прощалась с графиней, стоя на посадочной площадке возле замка Синее Пламя, который обычно использовался лордом в качестве загородной резиденции на Копейре и в который его привезли из больницы.
— Я даже не знаю, ваша светлость, как я могу вас отблагодарить за мое спасение…
— Да ладно тебе, милочка, просто намекни лорду, как он проснется, что, если бы не я, не видать ему своего лучшего гвардейца и что благодарности я предпочитаю получать в виде яхт первого ранга или щенков ворскла. — Видя слегка опешившую Таэр, графиня звонко рассмеялась и, озорно подмигнув, продолжила: — Шучу я, шучу, гвардеец, не переживай, ничего ты мне не должна, стреляться не обязательно! — И, хлопнув по плечу, скрылась за дверью флаера.
В замке первым, кого она увидела, был мажордом. Вейан Барра, слегка полноватый, в возрасте, но еще не старый, невысокий мужчина с роскошными усами и пронзительными синими глазами. На нем была надета церемониальная ливрея Дома Файрон, которую он, судя по ее виду, не снимал несколько суток подряд. Суматоха, связанная с попыткой отравления, не обошла его стороной. На лице лежала печать усталости, взгляд потух и сам он казался ощутимо старше своих лет. Вспомнив, что она сама сейчас, скорее всего, выглядит не лучшим образом, Таэр подавила в себе желание подколоть Барру по поводу его внешнего вида.
— Добрый день, Барра, что, длинная рука имперского правосудия добралась и до тебя? — Таэр махнула пальцами у виска, изобразив что-то отдаленно напоминающее воинское приветствие.
— Да куда там, я птица скромная, со мной только следователь из полиции приезжал побеседовать вчера! Не то что ты — я уж думал, что придется мне тебе на каторгу посылки слать. — Барра устало улыбнулся.
— А что тогда усы повесил? И вообще весь какой-то мятый, поди опять горничных совращал? — Таэр силилась придумать шутку получше, но это было все, до чего она додумалась. «Не-е-т, спать немедля, а то запорю свою репутацию язвы на корню», — подумала она про себя.
— Да лучше бы я горничных тискал, чем это…
После непродолжительных расспросов Барры выяснилось, что, узнав о происшествии, все ближние и дальние родственники, а также прочие потенциальные наследники явились незамедлительно. Завещания лорд никогда не составлял, так что выяснение отношений началось сразу же, как только наследников собралось больше одного. И предыдущие два дня замок напоминал банку со скорпидами, а недовольство благородные господа предпочитали срывать на Барре. Посочувствовав мажордому, Таэр тихонечко подсобными помещениями добралась до своей спальни и завалилась спать как была — одетая.
Разбудил ее истошно вопящий и как обычно немного паникующий протокольный дроид, из криков которого она поняла, что лорд не только пришел в себя, но даже обматерил присутствующих, правда на неизвестном языке. Н2У4 незамедлительно перевел, чем вызвал нездоровый ажиотаж у присутствующей благородной публики. Решив, что такое пропускать нельзя, Таэр включила терминал системы безопасности и активировала камеру в спальне лорда, которую скрытно установила полгода назад (нет, она не извращенка, просто раз уж взялась обеспечивать безопасность, то обеспечивать ее должна везде).
Лорд, лежа на кровати, отпихивал барона Куифи и какого-то профессора, срочно привезенного из университета Риены, которые пытались сделать ему укол, и одновременно витиевато матерился, а стоящий рядом протокольный дроид — переводил. И с каждым словом лорда лица присутствующих «наследников» становились все мрачнее и мрачнее. Нет, лично их он не материл — досталось преимущественно барону и профессору, но с каждым словом деньги и потенциальная власть уплывали у них из рук все дальше и дальше.
Когда лорда перевезли из палаты экстренной реанимации в замок, стало ясно, что прямо сейчас он не умрет, но была надежда, что это просто долгая агония. Однако медики, все как один, заявили, что за физическое здоровье причин волноваться нет, правда нейротоксины — вещь коварная, и даже выжив, лорд имел все шансы стать овощем, что тоже было неплохо для «наследников»: человеку в таком состоянии потребовался бы опекун. Сейчас же лорд наглядно демонстрировал, что овощем он не является, поскольку матерился он весьма осознанно, пусть и на неизвестном языке, значит, доказать его недееспособность будет намного сложнее, если вообще удастся.
«Как бы они его второй раз не отравили от расстройства или несчастный случай с медицинским оборудованием не устроили для надежности», — подумала Таэр, быстро переодеваясь в свежее.
«Придется побыть сиделкой», — решила девушка, выходя в коридор, потайной дверью между их спальнями (всегда нужно иметь возможность вмешаться) она решила не пользоваться, дабы не светить ее перед «наследниками». В коридоре она столкнулась с леди Кэйрин и, не сдержавшись, поздравила ее с выздоровлением троюродного брата, практически не скрывая злорадства. Баронесса смерила ее холодным взглядом и поблагодарила, пообещав не забыть ее заботу и одарить при случае. «Уж эта точно не забудет и отблагодарит так, что мало не покажется, надо себя в руках держать, а то еще и меня отравят».
Когда Таэр вошла в спальню, поединок профессора и барона с лордом уже закончился, и последний мирно спал — похоже, укол возымел действие, а «наследники», стараясь держать лицо и казаться радостными, расходились. Увидев девушку, барон улыбнулся, отчего морщины на его лице сложились в причудливую сеть.
— А, моя умница Таэр, ты, наверно, уже знаешь, да?
— Дроид сообщил мне, что лорд пришел в себя и нецензурно высказывается в отношении присутствующих. — Таэр постаралась держать лицо максимально серьезным, но глаза все равно смеялись.
— Да, когда профессор Айююн начал делать укол, Аллесандро проснулся и высказал все, что думал о тех, кто его будит. Признаться, я узнал о себе много нового, и где только он нахватался — вроде чего-чего, а тяги к изучению редких языков за ним отродясь не было.
— У лорда всегда был талант выражать свои мысли оригинально, особенно если он не в духе.
— Да, но, к счастью, обычно ты успевала ему в этом помешать, — дружески подмигнул ей барон Куифи. — Если бы не ты, его бы уже точно убили на дуэлях, раз пять или шесть.
