Они на сходке, конечно, кочевряжились. Но после Гибели Седого и побега Лимона им было – хоть расходись из банды. Не на работу же устраиваться? Да и кто их возьмет?
Аргумент этот сработал.
Для Георгия эта акция вербовки помощников из числа врагов была отчасти чтобы, наконец, положить конец попыткам какого-нибудь нового лидера «бесхозных» бывших зэков натравливать на их с Илларионом структуру, а отчасти – чтобы контролировать процесс поиска Лимона.
Доказательств у него не было, но его нюх подсказывал: не получив авторских прав на эротический рэп, он решил убрать источник самого рэпа в лице Софьи и Клода. Видно, он должен был пострадать как-то иначе чуть позже.
Новость о смерти Софьи застала новоиспеченных супругов Цхелавав Турции. И им тогда срочно пришлось переехать жить в особняк Таубов, потому что Роберта связалась с Михаилом и попросила его и Лилию начать оформлять рабочие визы немедленно. Им уже отправили приглашение на работу в течение двух лет в Австралии на должностях няни и охранника в «имении Таубов».
А жить им предстояло в том доме, который на имя Софьи купил в свое время Клод, чтобы убедить девушку, которую по-настоящему страшило отсутствие ее личного жилья в другой стране, выйти за него замуж и уехать в Австралию.
Недоношенных близнецов через два месяца выпишут, и нужны будут надежные люди в помощь Роберте, Роберту и Клоду. И Лиля с Мишей вылетели в Москву, чтобы собирать справки по инстанциям. Так что улетели сразу и успели с визами впритык к выписке близнецов.
За эти два месяца, что двое новобрачных, Ася и Георгий, жили «в чертогах», как высокопарно назвала гостевую спальню дома Настя, Гия искал, кого можно оставить на хозяйстве у Таубов.
Ведь, кроме охраны дома и машины, надо было еще и заботиться о кормлении пяти котов и собаки. Впрочем, как только Гия подумал о еде – тут же вспомнил братьев-молдаван. Они держали ресторанчик на побережье и снимали квартиру в Аланье. А тут им платить за жилье не придется – Клод будет оплачивать налоги, так что кроме коммунальных услуг обоих Ионеску ничего обременять не будет.
Иван и Алексей, конечно же, обрадовались невозможно. Они и так бы помогали, а тут такой бонус! Но сказали, что жить будут в гостевом домике, а особняк только убирать. На том и порешили.
Гия втайне обрадовался, что молдаване не стали ночевать в спальне Клода и Софьи. Это место он считал чем-то вроде святыни их любви. Сам-то он хотел провести на этой кровати ночь с Асей, но она заартачилась. И он осознал свою черствость. И не разрешил убрать вещи бывшей владелицы из шкафа и отдать бедным, как это полагается по традиции. Конечно, Клод будет страдать, видя рядом со своими вещами платья Сони. Но это не тот случай, когда отсутствие пахнущих красавицей нарядов сделает страдания меньше.
Гияи сам, входя в эту комнату, с трудом сглатывал горький комок в горле. Все же Сонечка была явлением. Ярким метеором. Экзотическим островом в море людской серости.
И вот, наконец, сегодня супруги Цхелава оказались в Москве, обосновались в прежнем жилье Георгия – там он жил до покупки квартиры Софьи. Ее выставили на продажу.
Кошка обрадовалась новой хозяйке. Они еще раньше, когда Георгий нанимал Настю присматривать за своей любимицей – Матильдой, белой и пушистой, – нашли общий язык. Так что появление Аси в этих интерьерах заставило ее почувствовать, что она вернулась домой.
Да и кошку приласкала очень нежно, так что зверушка заурчала, и Гия испытал ревность к ним обеим.
А еще испытал стыд, вспоминая прошлое, что в свое время из-за боязни потерять свободу отправил симпатичную ему девчонку ухаживать за инвалидом-племянником.
Решил, что полюбить не сможет, и решил не губить. Он и сейчас не до конца был уверен, правильно ли поступил, наконец женившись.
Его охота на «мясо с сиськами» всегда привлекала больше, чем добыча.
Но когда крамольные мысли закрадывались в голову, Георгий тут же вспоминал Таубов, которые смогли не удариться в быт, в борьбу за власть в семье, остались женатыми любовниками. А Фредик – разве увидев его, хоть один человек не захотел бы сына? Мальчонка очень редко капризничал, вел себя как-то по-мужски в любой ситуации, схватывал все на лету, веселил своими вопросами невероятно. Георгий решил, что пора начать раскрепощать Настю в сексе. Иначе он быстро переключит свое внимание на других. Он-то знал себя. Он был искушенным в продажных ласках и даже пресыщенным. И если теперь, когда они живут вместе, Ася будет так же сдержанна в постели, как была эти три дня, то их брак долго не протянет.
Первый раз они занялись сексом в спальне Сони и Клода, переехав на виллу. Они как раз открыли шкаф и смотрели на одежду Таубов. Ася вытащила синее платье Софьи из пан – стрейч-бархата. Приложила к себе и спросила Георгия, идет ли ей синий цвет, ведь она кареглазая брюнетка.
А на Гию нахлынули воспоминания о Соне в этом платье и сапфировых серьгах. От этого, хоть он и гнал их, потянулась цепочка воспоминаний о Софье, тогда еще Орловой, занимающейся сексом с разными мужчинами по заданию первого мужа – Павла. Георгий так возбудился, что, не отвечая жене, схватил ее на руки и опрокинул на кровать Таубов. Платье Софьи оказалось под Настей. Оно пахло какими-то волнующими духами. Так что приличная блузка Асии м была тут же не расстегнута, а разорвана. Он впивался в ее шею губами, буквально рвал кожу. Настя закричала и вскочила.
– Мы не должны осквернять их постель, – возмутилась она, потирая место поцелуя-укуса.
– Хорошо, пошли в соседнюю спальню для гостей, – Гия сдержал свое недовольство тем, что его порыв не был принят молодой женой.
Ангел Насти видел, что тело Георгия ее возбуждало, что его грубая сила была ей непривычна, и это мешало расслабиться. Ну и еще, конечно, то, что Влад был более… благопристойный, что ли. Он не требовал от нее смены поз такими грубыми словами, не делал больно ее соскам. И, безусловно, Настя считала предосудительным выть от страсти через сорок дней после похорон любимых мужа и отца. Но грубые ласки ее возбудили тоже. Поэтому она, по пути в другую спальню, быстренько включила на своем телефоне главный хит эротического рэпа. И быстро скинула джинсы сама, опасаясь за их целостность в случае, если их рванет ее «волчара».
Гия тоже быстро разделся, покидав одежду на пол. И набросился на жену на покрывале, не сдернув его. Его огромный член с трудом втиснулся в Настю, причиняя боль, переворачивая в воздухе с неприличными командами. Она пискнула испуганно. Гия задвигался быстрее, ища удовлетворения. А Настя просто вытерпела это, но когда, откинувшись, Георгий увидел, что лицо у нее испуганное и заплаканное, он раздосадовался. Но сосчитал до десяти, прежде чем произнести хоть слово.
– Прости, мы столько ждали, когда сможем оказаться в постели, что я, наверное, причинил тебе боль? – Он ласково провел по клитору и паху Насти ладонью.
И увидел, что его рука в крови.
– Разве вы не спали с Владом до свадьбы? – изумился Гия.
– Спали несколько раз. Пять, по-моему. Просто у него это… место меньше было, поэтому во мне там снова что-то порвалось.
Гия поцеловал жену на этот раз благодарно.
– Ну хоть наполовину девственница мне досталась, – пошутил он.
Утром он повторил заход. Но, испуганная прошлой болью, Настя была сдержанна. И еще она попросила ее ласкать перед сексом. А Георгий раньше себя этим не утруждал. Его желание накапливалось стремительно и требовало удовлетворения быстрого и жесткого. А Настя начиталась женских романов, где надо быть «обцелованной по три чмока на каждый сантиметр тела», вот и дурит девка, мысленно решил про себя Гия.
И, наконец, на третий день в гостевой спальне покорно целовал свою Асю только в указываемых ею самою местах, кончил в процессе на простыню.
Ему казалось это позором. И он в который раз подумал, что обязательно нужно спать с женщиной до свадьбы, отбросив приличия. Ведь, в принципе, Настя ему больше нравилась как человек, чем как женщина. Но раз уж он женился, надо было что-то делать с тем, что он темпераментный, а она была с мужчиной пару раз. Да и образ Гавроша никогда его не возбуждал. Он полюбил ее за стержень характера, за милый характер и мужской ум. Но ни одно из этих качеств не будет работать, когда первая страсть, вызванная невольным воздержанием в любви, пройдет.
И, поразмыслив, Георгий позвонил своему знакомому стилисту, к которому не раз отвозил своих подружек по их же просьбе. И попросил сделать из жены «то, что люблю, ты знаешь».
Так что, по приезду в Москву, Гия искал слова, которые бы не оскорбили Настю. Ведь, по сути, ему предстояло ей сказать, что он просит ее измениться внешне, стать не такой академичной и дипломатичной.
И, наконец, он придумал:
– Настя, Лимон, который точил на тебя зуб, сейчас сбежал. Но перед этим он повесил Наталью. Сама понимаешь, чтобы теперь жить в Москве, тебе надо стать неузнаваемой. Не подходить под прежние описания.
