— Мне нужно пополнить запасы в дорогу… — задумчиво проговорила Анью и посмотрела в глаза человеческой девушке. Красивые глаза, словно небо перед грозой.
— О! Так это легко! Вот, смотрите, это картофель! — девушка подняла в руке странный бесформенный катышек, размером с её кулак, серого цвета, местами облепленный комьями земли.
Анью присмотрелась: это напоминало корень какого-то растения. И что я с этим должна делать? Медленно втянула носом воздух, надеясь, что хотя бы запах подскажет, съедобно ли ЭТО, и тут же пожалела. От соседнего лотка несло тухлой рыбой. Судя по ощущениям, уголок рта свело судорогой, и улыбка из вежливой стала страдальческой, что не укрылось от взгляда девушки.
— Да вы не смотрите так! Это просто сорт такой! Она хоть и кривенькая, но вкусная и рассыпчатая! — нахваливала девушка свой товар. — Её можно в котелке с мясом и травами потушить.
Анью вся обратилась во внимание; инструкции по приготовлению этого корня были весьма полезны.
— Ой, вы, наверное, мясо-то не едите, — тут же смутилась девушка. — А ещё её можно завернуть в листья и запечь на углях! Вот в такие, как вам лепёшки заворачивали, берёте, картошку заворачиваете, глиной обмазываете и в угли кладёте. Очень вкусно!
Анью кивнула. Инструкции простые и понятные.
— А вот это яблоки и груши, — найдя благодарного слушателя, молодая торговка осмелела и продолжала заливаться певчей птицей, — их можно прям так кушать. Они вкусные, сладкие…
Постояв и послушав ещё минут десять, Анью запихнула в свою небольшую сумку пару десятков картошин, по десятку яблок и груш, мешочек орехов, пучок пряных трав для готовки и травяной сбор для чая. А ещё запомнила, как выглядят ягоды, орехи и грибы, лежавшие на лотке, и, очевидно, пригодные в пищу. Оплатив и накинув словоохотливой девушке пару монеток сверху, Анью, с чувством выполненного долга, повернулась, пытаясь присмотреть место, где можно присесть и съесть одну из тех лепёшек, что она недавно купила.
— Красотуня, купи и у меня тоже! — послышалось сбоку. — Вся рыбка свежая! Только сегодня утром поймали, ещё дёргается.
Анью посмотрела в сторону торговки рыбой, оценила выражение лица, угловатую фигуру. Женщина вызывала в ней неосознанную брезгливость и тревогу. Словно свернувшаяся в траве змея. Медленно, нехотя перевела взгляд на «свежую» рыбу. О свежести этой самой рыбы всё было понятно ещё на входе в деревню. Странно, что несмотря на это зловоние, псы продолжали рычать именно на неё. По всем законам мироздания, у них давно должен был отбить нюх. Мутные, белёсые глаза рыбин равнодушно смотрели в небо; из жабр на деревянный прилавок медленно сочилась, жутковатого вида, бурая слизь; чешуя местами облезла; по тушкам ползали мухи. Если эта рыба и пошевелится, то не потому, что она свежевыловленная, а потому, что переродилась умертвием.
— Благодарю вас, почтённая. Однако я не ем мясо.
Наглая ложь. Любой, кто хоть раз был в землях силлинов, знал, что они употребляли в пищу любых животных, не способных к разумному общению, хотя предпочитали покупать мясо у торговцев, чтобы не умертвлять животинку самим. Анью надеялась лишь на то, что её враньё, в совокупности с вежливой полуулыбкой, примут за правду. Не дожидаясь ответа, она отвернулась от торговки и сделала пару шагов вперёд; толпа перед ней расступилась, освобождая проход к колодцу, возле которого стояла покосившаяся лавочка. «Для обеда вполне сойдёт», — решила Анью.
От каменной кладки колодца тянуло прохладой. Лавочка, несмотря на свою кособокость, оказалась вполне добротной. Присев на неё, Анью достала из сумки лепёшку, развернула её и, аккуратно сложив лист, спрятала обратно в сумку. Неизвестно, где найти ещё такие, а этим вечером она хотела поэкспериментировать с запеканием картошки. Медленно подняла взгляд — толпа стояла полукругом, молча и выжидательно смотря на неё. Они что, собираются смотреть даже на то, как я ем? Бровь медленно поползла вверх. Однако крестьян это не проняло. А если я молнией в кого-нибудь из них кину, они разбегутся?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А ну разошлись! Дел, что ли, нет других? Глазеют тут, как дурачьё! — властный мужской окрик мгновенно разогнал толпу.
Рядом с ней присел мужчина с длинной седой бородой и ясными, добрыми глазами. У этого старика они были цвета грозового неба. Совсем как у малышки, торговавшей фруктами. Родня, наверное. Анью втянула обратно магию. Окрик старика подействовал даже на собак, мгновенно убежавших, поджав хвосты. Старик… Он наверняка прожил меньше, чем я, — с грустью подумала она.
— А ты кушай, кушай, девчуля! Не обращай на них внимания. Ваши редко к нам заходят. Ты на моём-то веку третья.
— Спасибо! — Анью кивнула в знак благодарности и надкусила лепёшку. Пресная и совершенно невкусная. Переплатила.
— Я староста местный. Родомиром звать меня. Если чем могу помочь — обращайся. Ты откуда будешь, девчуля?
Анью медленно прожевала и проглотила кусок лепёшки.
— Я в Леонхольд иду. Задание у меня там.
— О! Так ты наёмничаешь! — старик задумчиво почесал бороду.
— Вроде того! Меня за артефактом послали. Ковчег Первозданного Света найти. Слышали о таком? — староста ей нравился. Как минимум потому, что не смотрел на неё так, словно она лесная нежить, неведомо как попавшая на бал к королеве.
— Слыхал… Сотни лет его ищут, да всё никак не найдут. Искатели часто через нашу деревню в Леонхольд ходят, — старик медленно обвёл взглядом площадь, словно обдумывая слова. — Вот только что я тебе скажу, девонька, дело твоё — труба. Не знает никто, что это за Ковчег такой и был ли он вообще. Кинули тебе задачку неразрешимую. Твой-то век подольше чем мой будет, но и то не хватит весь мир облазить. Чем же провинилась ты, что работёнку такую повесили? — староста пристально посмотрел в зелёные глаза молодой колдуньи.
— Ничем не провинилась, — ответила Анью, отщипывая от лепёшки небольшой кусочек. — С решением богов не спорят. Послали, так послали, — кусочек лепёшки отправился в рот.
— Божья воля — это хорошо, — староста потрепал кончик бороды и улыбнулся, — мне вот вчера вечером ворон прилетел от соседей. Жрец Руфеона у них проезжал, сам чудотворец из Леонхольда! Многих исцелил. Вот это впрямь человек божьей воли! Странствует, лечит да денег не берёт. Сказал, что в Леонхольд едет, значит завтра мимо нас проедет. Нам тоже немножко божьей помощи не помешает. Михею — кузнецу нашему — неделю, как молодой жеребец в колено копытом дал, так разбухло, что ходить, бедолага, не может. Ты врачевать не можешь? — старик кинул любопытный взгляд на посох за её спиной.
— Нет, я стихийный маг, — Анью улыбнулась старику, отправляя в рот очередной кусок лепёшки.
— А жаль, у нас хватает хворых. И разбойников хватает… — староста грустно вздохнул. — Нас особо не трогают, на дорогах разбойничают. Вот так и купцы через нас ездить перестали, да и искателей почти не видать. Ты первая за эту луну к нам пришла. И то чудо — что тебе разбойники не встретились. Уж что они с девками делают, тьфу, говорить не хочется!
— Да встретились, — Анью задумчиво посмотрела на небо, солнце уже перевалило за полдень. — Как встретились, так и померли. Двое, правда, сбежало. Но шестерых прикопала на обочине. Хотя, возможно, это не все были…
Староста смотрел на неё округлившимися глазами.
— Ну ты, эльфийка, даёшь! Шестерых мужиков уложила! А вот что больше — это ты верно подумала. Банда целая там по лесам ходит. Покоя никому эти ироды не дают. Как бы до жреца ночью не добрались… Они ж, жрецы эти, только лечить и могут. Куда им с бандитьём справиться. А Михею помощь нужна… Мы лорду пишем письма, помощи просим, а он всё никак и ничего. Нет, говорит, в ваших землях разбойников, никого не нашли. А мы и людей его не видели, искал ли кто вообще?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну если встречу ещё — то подсоблю вам, чем смогу, — Анью улыбнулась.
— Ох, мы благодарны будем! Добра у нас не особо, но отблагодарим, обиженной не останешься! Сама видишь, без приезжих нам никак. Ни одного обоза за месяц не прошло. Уж специи заканчиваются, да и соль юдийская тоже скоро закончится. Ну, пойду я. Дел ещё много. А тебе, красуня, ночлег не надо? У нас комната есть. Тебя как звать-то?
