пощупал пальцами зубы и покачал головой:
— Эге-ге-ге! Вот оно что!
— А что? — спросил солдат.
— Да ведь, пока ты воевал, она себе весь зуб съела! Вон дырка какая!
Огорчился солдат: где же теперь для козы зубного доктора сыщешь?
А Миролюбов достал из сумки ножичек, козий зуб зачистил. Дупло протёр, смочил лекарством и цементной кашицей сверху замазал.
Стал зуб как зуб! Посмотрел солдат и только руками всплеснул:
— Ну, тайга зелёная, вот это доктор!
Повёл козу домой, а она идёт и траву по дороге щиплет. К вечеру совсем ожила. Рога подняла, бодаться стала!
Недельку по сопке побегала — отъелась. А стали доить — молоко о кастрюлю так и зазвенело.
Надоил солдат полный котелок молока — старый, фронтовой, — понёс Миролюбову:
— Отведай, доктор!
А Миролюбов встал, усмехнулся:
— Не выдумывай, солдат! Вон я какой вырос, — и руку к потолку протянул. — А молоко детям неси! Козу я для них вылечил.
Козырнул солдат:
— Есть отнести молоко детям!
Вернулся домой, а соседи спрашивают:
— Как это ты свою драную всходил?
— Да это не я, — говорит солдат, — это ветеринар, Исаак Иваныч.
— Это молодой, что ли?
— А что, молодой? Разве плохо? Да он лучше любого старого лечит!
— А что взял?
— Да ничего!
Заспешили соседи по домам. У каждого больная скотинка сыскалась. Все идут к Миролюбову. Один с лошадью. Другой тянет корову, у третьего на руках поросёнок визжит. А у одного возчика даже ишак нашёлся. Кричит, упирается, не хочет идти к доктору. Идут хозяева — кто через сопку, кто через лесок. И за всяким новая тропка тянется.
А скоро пригласили Исаака Ивановича в городской Совет, говорят:
— Открываем, Исаак Иванович, ветеринарную лечебницу. Принимай её!
Тут уж со всех сторон к нему тропки заторопились. Вывихнула лошадь на скачках ногу — к Миролюбову! Подавился костью в зверинце тигр — к Миролюбову!
А потом произошёл совсем удивительный случай.
Цирковой слон
Посреди Владивостока, на большой сопке, шумел, кричал, толкался базар.
На длинных прилавках вздрагивали глазастые осьминоги, ворочали громадными лапами перевёрнутые на спину крабы, подпрыгивала в корзинах свежая корюшка…
Но покупатели и продавцы, забыв про всё, толкались у афиши, которую приколачивали к забору работники цирка.
На белом полотне громадными, как слоновые ноги, буквами было написано:
Внимание! Внимание! Индийский дрессированный слон.
А на берегу залива, под быстрыми весенними облаками, уже колыхались и гулко стреляли на ветру парусиновые стены цирка: гу-ух-бух! Чайки испуганно разлетались в стороны.
В городе ждали слона. Детвора только о нём и говорила. А слон ехал из Хабаровска в специальном вагоне.
Но вдруг на каком-то перегоне поезд дрогнул, вагон толкнуло, слон споткнулся и вывихнул ногу.
Какое уж тут представление! Слон на трёх ногах!
Прямо с вокзала отчаявшийся дрессировщик бросился к Миролюбову:
— Помогите! Дрессированный индийский слон…
Исаак Иванович взял чемоданчик, но по дороге задумался: тигров лечил, коней лечил, собак лечил, а слонов-то не приходилось!
Вдалеке уже показался купол цирка.
В загоне на трёх ногах стоял громадный серый слон. Одну ногу он держал на весу.
Даже могучий Исаак Иванович поёжился: не слон, а гигант! Как взмахнёт хоботом! Но всё-таки снял пиджак и передал его дрессировщику.
Слон внимательно посмотрел на доктора и покачал ногой. Миролюбов осторожно взял шершавую ногу, погладил её и потихоньку стал ощупывать.
Вот голень, вот широкое, всё в мозолях, колено…
И вдруг доктор оторвался от пола и закачался в воздухе. Раз-два, влево-вправо! Слон ухватил его хоботом за ремень и начал раскачивать.
Миролюбов притих: неужели бросит?
Раз-два… Раз-два…
Но через несколько секунд слон опустил доктора. И он снова взялся за ногу. Вот стопа, голень, вот коленка…
И доктор снова взлетел в воздух: ра-аз-два, влево-вправо…
— Нашёл! — крикнул Миролюбов. — Нашёл! У него коленка болит!
Как только слон опустил его на пол, доктор скомандовал:
— Лубок, бинты!
Он приложил к ноге слона фанерные дощечки, прибинтовал их к ноге и, собрав чемоданчик, откланялся.
А через несколько дней Исаак Иванович пришёл снимать повязку. Он наклонился над коленкой слона. И тут же увидел, как к нему снова подкрадывается серый изогнутый хобот.
«Сейчас качнёт, — приготовился Миролюбов, — опять качнёт!»
Но слон осторожно положил хобот ему на плечи и тихо провёл несколько раз по спине: он гладил доктора.
Новое приключение
А скоро — опять происшествие.
В городском зверинце жил громадный пятнистый питон. Питон, который может проглотить барана и потом не есть целый месяц!
Сейчас он был сыт и спал. Лишь под кожей у него грозно перекатывались мускулы. Возле клетки бегал и хрустел капустной кочерыжкой кролик. Но вот питон проснулся, приподнял голову и стремительно метнулся к кролику. Раздался треск и хруст. Питон со всей силы налетел головой на решётку, кожа на голове лопнула, хрустнули кости.
В зверинце поднялся невероятный шум. Погибает ценный питон!
Немедленно нашли извозчика. Кто-то из работников зверинца помчался за Миролюбивым.
Исаак Иванович тут же приехал с инструментами и приготовился к операции.
Но как взяться за дело? Если питон обовьёт кого-нибудь, он мгновенно задавит и самого сильного борца!
Миролюбив вошёл в помещение к питону. Следом за ним — один за другим — шагнули десять добровольных помощников.
Пять человек стали с одной стороны, пять человек — с другой. И все десять сразу обхватили и подняли питона, чтобы он не мог свернуться в кольца.
Тогда Исаак Иванович взял в руки его голову, пальцами ловко вправил кости и кривой, как полумесяц, иглой стал быстро сшивать кожу. Потом сложил инструменты и вышел на улицу.
Идёт, помахивает чемоданчиком. А следом за ним — один за другим — помощники.
Мальчишки стоят считают:
— Один, два, три… — И вдруг как зашумят: — Девять!
Вошли десять, а вышли девять!
По тут хлопнула дверь — выбежал десятый: идёт, на ходу поправляет фуражку и всем улыбается: «Не волнуйтесь — жив-здоров, шапку забыл!»
А через несколько дней в зверинце стали снова показывать питона.
Все приходят, смотрят: здоров, только на голове белеют несколько шовчиков…
У Миролюбова
Несколько лет плавал я матросом по разным странам. Бывало, наплаваюсь по морям, соскучусь по родной тайге
