Дро бросилось в глаза, как бледна девушка на пороге, бледна настолько, что у него пробежал знакомый холодок меж лопаток. Но это оказалась вовсе не та бледность. Просто светлое платье, льняные волосы, собранные в пять тонких косичек — три падали на спину, две петлями лежали вокруг ушей, обрамляя лицо. Белая кожа, белые руки — правая держала фонарь зеленоватого стекла, в котором плясал узкий язычок пламени, левая сжимала длинный обнаженный бликующий нож.
Дро перестал вращать ворот, но не выпустил его. Он стоял и разглядывал хозяйку дома, ожидая притворного возмущения и вранья: «Кто ты такой? Как ты смеешь? Мой муж вот-вот вернется и покажет тебе!» Но ничего этого не случилось. Девушка попросту пронзительно закричала на него:
— Уходи прочь! Убирайся!
Он выждал немного, позволив ее словам повиснуть в воздухе. Потом, стараясь, чтобы голос звучал ровно и ясно, сказал:
— Нельзя ли мне прежде напиться из вашего колодца? Я постучал и решил, что никого нет дома...
— Убирайся, я сказала! Немедленно!
Он снова чуть выждал, а потом отпустил колодезный ворот. Цепь размоталась с громким скрежетом, ведро плеснуло о воду. Он сделал так, чтобы ошеломить девушку — и ему это удалось. Седьмое чувство надрывалось в тревоге. Дро обогнул колодец и пошел обратно к двери, прямо на нее. Он хотел подтвердить свою догадку, а для этого нужно было отмести все прочие объяснения недружелюбия девушки. На ходу Дро откинул капюшон с головы. Когда он шел медленно, хромота его была почти незаметна на фоне общей грации движений. Руки он держал на виду, желая показать, что не держит наизготовку никакого оружия.
Облик Парла Дро был весьма примечателен. Его молодость миновала лет десять назад, но на смену ей пришла та необычайная мужская притягательность, которую придает правильным волевым чертам налет мрачности. Нос, рот, скулы и подбородок — словно у легендарного императора, чей профиль чеканили на монетах. Глаза — невероятно, непроницаемо черны, столь же черны, как и длинные прямые волосы. Все особенности его облика и характера указывали на принадлежность к зодиакальному поясу где-то между земным знаком Быка и огненным знаком Змеи.
Когда Дро подошел достаточно близко и позволил свету фонаря упасть на свое лицо, девушка должна была увидеть все это. Увидеть холодно-язвительный изгиб рта, какого не бывает у человека, одержимого низменными страстями, и еле заметную, но четкую складку меж бровей — знак проницательности, пытливого ума и контроля над собой. Только дурочка могла бы принять такого человека за грабителя, насильника или иного проходимца, а девушка была совсем не похожа на дурочку. И все же она боялась и угрожала ему ножом. И продолжала бояться и угрожать.
Столь же внезапно, как появилась в дверях, она ударила его своим оружием.
Парл Дро сделал шаг назад — неловкий шаг хромого, однако рассчитанный с безукоризненной точностью — и нож вспорол воздух в дюйме от его бока. Дро был немного выше среднего роста, а девушка ростом не отличалась, но метила настолько близко к сердцу, насколько ей позволяла эта разница.
— Сейчас же сгинь отсюда! — закричала она, похоже, испугавшись своего намерения убить чужака не меньше, чем промаха. — Тебе тут не рады!
— Вижу, — Дро стоял за пределами ее досягаемости, смотрел на нее и не спешил уходить.
— Что тебе нужно? — не выдержала она.
— Я уже сказал. Напиться воды.
— Ты не хочешь пить.
— Надо же, а я думал, что хочу. Спасибо, что развеяла мое заблуждение.
Девушка моргнула. У нее были длинные серые ресницы и глаза цвета неостывшей золы, чуть отливающие зеленым.
— Не заговаривай мне зубы. Прочь, или я кликну собак!
— Тех самых, чье рычание и лай я услышал, едва шагнул в ворота?
Тогда она метнула в него нож. Она бы все равно не попала — Дро видел это и не стал уклоняться. Несколько дней назад ему пришлось куда тяжелее... Нож задел его рукав и звякнул о камни колодца.
— Мимо, — сказал Дро. — Тебе стоит побольше упражняться.
Он повернулся и пошел прочь, оставив ее стоять и во все глаза смотреть ему вслед, но в воротах приостановился и обернулся. Девушка не двинулась с места. Должно быть, она все еще не оправилась от потрясения, но в то же время надеялась, что теперь-то уж избавится от незваного гостя. Напрасно...
— Может статься, — произнес он, — я еще увижусь с тобой завтра.
Оставив нож валяться у колодца, она метнулась в дом и захлопнула дверь. В тишине ночи оглушительно лязгнули засовы.
Дро вновь накинул капюшон. Он был мрачен и задумчив, когда спускался в долину, к деревне.
* * *
Деревня ничем не отличалась от сотен других. Прямо от бегущей с гор дороги начиналась главная улица, единственная широкая улица во всем селении. Посреди нее протекал то ли бывший ручей, то ли сильно запущенный канал, который смывал нечистоты. По ночам в нем плескались странные фосфоресцирующие рыбы. Местами канал пересекали цепочки камней, по которым можно было перейти на другую сторону. Кое-где линию домов разрывали узкие переулки.
Большинство строений на главной улице было торговыми лавками, по ночному времени их витрины скрывались за ставнями на крепких замках. Жилые дома и вовсе выставляли на улицу глухие стены, окнами же смотрели в другую сторону, так что на мостовую не падало ни единого золотистого лучика из случайной щели. Однако три постоялых двора с лихвой возмещали недостаток света и шума в деревне, замершей в тиши и темноте среди полей, садов и виноградников, благоухающих концом лета.
Первый постоялый двор Дро миновал, не замедлив шага. Слишком большой, слишком шумный и суетливый. Второй, через два дома от первого, очевидно, вдобавок служил деревенским домом терпимости. Когда Дро проходил мимо, разбитная кудрявая девица в дверях прокричала ему древнее как мир приглашение. Когда же он не обратил на нее внимания, она выплюнула ему в спину оскорбление, в котором его мужское достоинство или отсутствие такового как-то увязывалось с хромотой. Это вызвало у Дро мимолетную усмешку.
Последняя гостиница стояла на углу главной улицы и поперечного переулка. Здесь тоже было светло и шумно, но не настолько. Надпись на вывеске не поддавалась прочтению. Дверь была притворена, словно говоря: «Если пройдешь мимо, тут не обидятся».
Когда Дро распахнул дверь, все, кто сидел в таверне, повернулись взглянуть на новоприбывшего. Увиденное взбудоражило их, но не слишком.
Слава Парла Дро — порой недобрая — обычно бежала впереди него. Девушка в покосившемся доме наверняка его узнала, значит, это мог сделать и кто-то из селян. Но если здесь и признали Убийцу Призраков, то либо не стремились это показать, либо им было попросту все равно. Даже гуляки, горланившие песни где-то ближе к очагу, над которым неуклюже поворачивались вертела с мясом, продолжали вопить как ни в чем не бывало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
