- Конечно, - сказал я, разве что самую малость покривив душой.
Он действительно грозил стать особенным - день, когда я, того и гляди, совершенно бездарно утоплю в реках крови экспериментальную модель, расплатиться за которую мне удалось бы не иначе, как продав квартиру и сдав всю до последней капли собственную кровь, а заодно и внутренние органы.
"Милая! - хотелось сказать мне. - Я все понимаю! Но нельзя ли, раз уж ты терпела меня так долго, отложить этот разговор еще на вот столечко? Мне хватит, должно хватить, главное - не промахнуться в третий раз. А потом... может, и разговаривать станет не о чем?"
Однако я ничего не говорил. Слушал.
- Я была так тронута! Первые минут пять никак не решалась отвинтить крышечку, просто любовалась на пузырек. Боялась: вдруг, запах не понравится, а все равно же придется пользоваться, потому что подарок, от тебя. Потом все-таки открыла. Понюхала, а там... Какой уж там запах! Скажи честно, набрал горячей воды из-под крана?
- Не совсем, - уклончиво ответил я, добавив про себя: скорее, приготовил питательный раствор. Перенасыщенный пар, почти жидкость, представляющий собой идеальную среду обитания для крошечных рукотворных созданий.
Некоторое время мы молчали. Потом я почувствовал, что просто обязан что-нибудь сказать, и сказал - сначала вслух:
- Извини меня. Это была действительно дурацкая затея.
Затем - вновь про себя: "Однако нельзя не признать, что она сработала. Девичье любопытство плюс необъяснимое влечение к ярким безделушкам сыграло на руку и мне, и, даст Бог, всей науке".
И наконец - опять вслух, искренне:
- Я хотел как лучше.
- И только-то? - удивилась Наташа. - Я тут изливаю душу битых полчаса, а ты в ответ просто говоришь: "извини" и полагаешь, что этого достаточно?
- Ну, извини за все, - предпринял я вторую попытку.
- За что, например? - спросила она, явно намереваясь проверить, достаточно ли внимательно я слушал ее душеизлияния.
- За все, - вздохнул я, чувствуя, что от покаяния не отвертеться. - За цветы к Восьмому марту и за дыру на обоях. За то, что постоянно путаю имена твоих подруг и за три зимних месяца не удосужился забрать из химчистки твою норку. За то, что иногда засыпаю, не дослушав рассказ о твоих трудовых успехах, и сам почти никогда не рассказываю о своей работе. За сегодняшние "духи", наконец, и за то, что ни разу не назвал по имени-отчеству этого... нашего... Черт! Можешь смеяться, но я опять забыл, как его зовут!
- Эдуард Игоревич, - в сотый раз терпеливо повторила Ната, и не думая смеяться.
- Бесполезно! - пожаловался я. - Это выше моих сил.
- Значит, ты готов признать свои ошибки, но менять в себе что бы то ни было не собираешься? А мои проблемы, получается, тебя волнуют слабо?
- Почему же? Очень сильно...- пожал плечом я, хотя на самом деле в эту конкретную минуту меня куда больше волновало, как бы не пропустить важную развилку в кровеносном трубопроводе. - И как раз сегодня я собирался... собирался...
- Так соберись наконец! - Наташа решительно шагнула ко мне и выхватила из рук плоскую коробочку с экранчиком и кнопками, действительно похожую на дешевую электронную игрушку. Вот только экран на жидких кристаллах полноцветный, с поражающим воображение разрешением - был, пожалуй, чересчур хорош для игрушки, и уж совсем не игрушечными были действия, осуществляемые с помощью больших круглых кнопок.
Я заглянул Нате в глаза и, собрав в кулак всю волю, кое-как удержал в себе рвущееся наружу раздражение. Не зашипел, не скрипнул зубами даже и, слава Богу, пропустил первые пятнадцать фраз, которые так и просились на язык. Зато озвучил шестнадцатую, благо, в последнюю секунду я все-таки успел завернуть Наношу из застойного тупичка, примыкающего к воротной вене, и теперь мог не волноваться о нем где-то... две с половиной минуты.
- Хорошо, - совершенно спокойно сказал я. - Я готов исправляться. С чего начнем? Хочешь, я расскажу тебе о своей работе? Разреши-ка, я покажу... - И протянул руку.
О работе так о работе. В общем-то, я готов был рассказывать о чем угодно, лишь бы поскорей заполучить в личное пользование пульт управления Наношей.
Наивная уловка почти сработала. Слегка ошеломленная моим напором и внезапной покладистостью, Ната чуть было не послушалась, но в последний момент опомнилась и строго предупредила:
- Только из моих рук!
- Х-хорошо, - повторил я, тем самым совершив еще один внешне незаметный душевный подвиг. - Давай из твоих. Видишь эту звездочку в центре экрана?
- Вот эту?
- Да. Это Наноша.
- Кто?!
- Наноша, - повторил я, неожиданно смутившись. - Это имя.
- Почти как у меня?
- Э-э... да, - только теперь заметил я реально существующее сходство. Это наноробот. Или сокращенно - нанобот.
- Нанобот? - удивленным эхом отозвалась Наташа. - Не сильно-то его сократили.
- Это потому, что он и так совсем крошечный. Настолько, что разглядеть его можно только в атомный микроскоп. Зато если миллиард таких нанош выстроить в колонну по одному, мы получим...
Я на секунду отвлекся, с замиранием сердца наблюдая, как Наноша, лишенный моего чуткого руководства, проходит один небольшой, но крайне неприятный участочек сосуда - и немедленно поплатился за это, получив твердым кулачком в живот. Хорошо хоть, не сильно.
- Не засыпай! - потребовала Наташа. - Так что мы получим?
- Что? - встрепенулся я. Наноша, по счастью, тоже миновал критический отрезок, отделавшись, можно сказать, легким испугом. - Получим? Ах, да. Если выстроить миллиард нанош в затылок друг другу, мы получим эталон метра.
- Издеваешься?
- Нет. Удачно шучу. Думаю, можно не объяснять, какие возможности обретет современная медицина, когда на охрану человеческого здоровья заступят миллиарды таких вот умных, практически всепроникающих, а главное абсолютно послушных нанош? А, моно? - повторил я тот же вопрос в дурашливой детсадовской форме, полагая, что Ната в тон мне привычно ответит "нуна". Однако, ответ ее прозвучал скорее в духе затеянной мною лекции.
- А-а, - помотала она головой, - нано! В смысле, объясняй.
Мне оставалось только, подавив вздох, за оставшиеся тридцать секунд относительной безопасности попытаться хотя бы тезисно изложить основные пункты грядущего благополучия.
- Точнейшая диагностика без неприятных побочных эффектов. Доступ к любым внутренним органам без предварительного вскрытия. Операции без скальпеля. Прочистка и восстановление эластичности капилляров. Сращивание поврежденных синапсов. Прицельный артобстрел раковых клеток.
Неожиданно увлекшись, я готов был перечислить еще по меньшей мере десяток пунктов, но Ната перебила меня вопросом:
- Ой, а это что?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
