— Как поживаете, мистер Холмс? — заговорил он тихим, невыразительным голосом. — Очень приятно с вами встретиться. Я так хорошо знаю вас по фотографиям, что узнал бы среди тысяч. А это, если не ошибаюсь, доктор Ватсон, ваш верный друг и помощник. Как поживаете доктор Ватсон?
Мы коротко ответили на приветствие, и мистер Картер сел в указанное Холмсом кресло, — сел так осторожно, словно оно было стеклянным. После длительной паузы — очевидно для большего эффекта — он, молитвенно сложив руки, заговорил:
— Ах, мистер Холмс, вы видите перед собой самого несчастного и самого невинного из людей! Спасите нас, спасите сотни бедных вкладчиков, доверивших нам свои сбережения! Лорд Сэндвич хочет разорить нас. Если мы будем вынуждены уплатить ему миллион фунтов, нас ждет банкротство и разорение. Вы разгадали уже столько дел, стольких людей спасли от смерти или разорения, что вам, конечно, удастся разгадать и тайну пожелтевших бриллиантов!
— Не понимаю вас, — произнес Холмс. — То, что вы называете тайной, — это кража, хоть и довольно утонченная. Найти виновного в ней не так легко, как вам кажется.
— Боже мой! — вскричал Картер. — Значит, вы тоже думаете, что это была кража? Мы погибли!
Он вскочил, потом снова упал в кресло с жестом актера, играющего отчаяние.
Но потом, уступив просьбам Холмса, Картер подробно рассказал, как происходила церемония вскрытия сейфа, как он открыл шкатулку и как лорд Сэндвич разразился проклятиями, увидев пожелтевшие камни.
— А покупатель, которого лорд привел с собой? — спросил Холмс.
— Он удивился, как и все мы, но ничего не сказал. Это был вообще неразговорчивый человек. Между прочим, не англичанин.
— Почему вы так думаете?
— У него был явно чужеземный акцент. Не то голландский, не то немецкий.
— Вы помните его фамилию?
— К сожалению, нет. Насколько я знаю, полиция тоже спрашивала о нем. Лорд говорит, что это случайный покупатель.
Холмс поинтересовался финансовым положением лорда Сэндвича, но Картер сказал, что профессиональная этика мешает ему ответить на этот вопрос.
— Хорошо, мистер Картер, — сказал мой друг. — Тогда ответьте на другой вопрос — хорошее ли у вас зрение?
— Превосходное, мистер Холмс, превосходное! И у меня, и у всей моей семьи. Никто из нас не носит очков.
— Еще один вопрос. Много ли у вас слуг?
— Трое: кухарка, горничная и старый лакей, он же садовник.
Холмс поблагодарил Картера за все эти сведения, заявил, что вопросов у него больше нет, и проводил гостя до дверей.
— Я был уверен, что больше не буду возиться с преступлениями, — проговорил он, когда Картер вышел. — Но это дело стоит того, чтобы им заняться.
— Простите, мэтр, — возразил я, — но я не вижу здесь ничего особенного.
— А превосходное зрение Картера?
— Вы думаете, он должен был заметить подмену бриллиантов первым?
— Конечно, либо он, либо его брат… Но посмотрим, что принесут нам факты, которые мы должны изучить.
Шерлок Холмс вышел в соседнюю комнату и минут через пятнадцать вернулся совершенно неузнаваемый: растрепанная шевелюра, дешевый измятый костюм с клетчатым шарфом вместо галстука, старая шляпа… Он кивнул мне — и тут же, ни слова не говоря, удалился.
Шерлок Холмс возвратился поздно вечером. Мне с трудом удалось буквально вытянуть из моего друга, что весь день он потратил на «задушевные» разговоры с прислугой наших новых клиентов. Что лорд Сэндвич недавно действительно побывал на континенте — в Брюсселе, а также в Антверпене и Мюнхене. Что до этой поездки у лорда было совсем плохо с деньгами…
Арчибальд Картер часто принимал у себя зарубежных гостей и тоже часто выезжал за границу.
К моему удивлению, на следующий же день оказалось, что Шерлок Холмс быстро теряет интерес к этой загадочной истории с бриллиантами.
Он снова углубился в науку. И даже попросил моей помощи, чтобы получить доступ к одному из рентгеновских аппаратов в моем госпитале.
Там он провел немало времени.
Затем в один прекрасный вечер он вдруг объявил мне, что уезжает на континент. Я давно уже привык к неожиданным отъездам Холмса и только спросил, когда ожидать его обратно.
— Не знаю, — мрачно ответил мой друг. — Если через месяц я не вернусь, то вскройте конверт, который я оставляю в ящике стола.
В эту ночь я никак не мог уснуть. Что означали загадочные слова Холмса? Связан ли его отъезд с бриллиантами лорда Сэндвича? Может быть он напал на след сообщников похитителей и собирается искать их за границей? Но когда он получил новые данные?
Мне оставалось только вооружиться терпением и ждать возвращения Холмса. Он вернулся через неделю, так же неожиданно, как и уехал.
Сразу же по возвращении Холмс позвонил Картеру и попросил его прийти на следующий день, ровно в 9.55 утра, к нам и принести шкатулку с желтыми бриллиантами. Потом он пригласил к себе лорда Сэндвича — тоже на завтра, но ровно на 10 часов.
Рано утром мы приготовились к встрече. Холмс распорядился поставить посреди комнаты стол, вокруг него — четыре стула. Он тщательно распределил места, придавая этому, по-видимому, большое значение.
Мое место находилось напротив Холмса, слева от меня должен был сидеть Сэндвич, справа — Картер, и я должен был зорко следить за обоими.
Картер явился минута в минуту и принес большую шкатулку, обтянутую черной кожей. Он был явно встревожен и, даже не успев сесть, спросил, зачем его позвали. Холмс промолчал и только подвинул к нему коробку с сигарами; Картер закурил.
Ровно в 10 резкий звонок у двери возвестил нам о прибытии Сэндвича. Увидев Картера, лорд пришел в бешенство.
— Он тоже здесь? Что за наглость!
— Прошу выбирать слова поосторожнее, милорд, — холодно произнес Холмс, смерив его долгим взглядом. — Эта встреча необходима. Вы должны сесть за этот стол.
Сэндвич, как ни странно, сразу же успокоился и послушно занял указанное ему место.
— Прошу открыть шкатулку с бриллиантами, — безо всяких предисловий обратился Холмс к Картеру.
Директор беспрекословно повиновался, и моим глазам предстало несколько десятков желтоватых камней, из которых самый маленький был размером с орех. Одно гнездо в шкатулке было пустым.
— Узнаете ли вы свои бриллианты? — обратился Холмс к Сэндвичу таким тоном, словно восседал за судейским столом.
— Мои бриллианты украдены, — отрезал лорд. — Это подделка.
— А что скажете вы, мистер Картер?
— Совершенно то же, что говорил и раньше и в чем могу поклясться перед богом и людьми. Это подлинные бриллианты милорда, пожелтевшие у нас в сейфе.
— Вор и клятвопреступник! — крикнул Сэндвич.
— Спокойнее, милорд, спокойнее, — произнес Холмс. — А теперь, джентльмены, минутку внимания. Вы, Ватсон, тоже, — он многозначительно взглянул на меня.
Затем Холмс неторопливо выдвинул ящик стола и извлек оттуда портфель, который положил себе на колени. Потом, словно наслаждаясь нашим напряжением, он вынул из портфеля небольшой предмет, высоко поднял его и показал нам всем. Это был сафьяновый мешочек, обвязанный шнурком и опечатанный.
— Кто из вас знает, джентльмены, что находится в этом мешочке? — ровным голосом спросил он.
— Сто тысяч дьяволов! — прошипел Сэндвич.
На лорда страшно было смотреть — лицо его посинело от прилившей крови, казалось, он вот-вот задохнется.
— Спокойнее, милорд, спокойнее, — безжалостно повторил Холмс. — Значит, вы узнаете этот мешочек?
Сэндвич с ненавистью смотрел на него и вдруг вскочил, повалив стул, выхватил из кармана револьвер, и крикнул:
— Руки вверх!
Только сейчас я оценил предусмотрительность Холмса, усадившего меня рядом с гостем. Вывернуть ему руку и отнять револьвер было делом нескольких секунд.
— Отпустите его, Ватсон, — сказал Холмс.
Почувствовав себя свободным, Сэндвич с минуту стоял в нерешимости, потом быстро повернулся и кинулся к выходу.
— Вы еще вспомните меня! — крикнул он с порога и с силой захлопнул за собой дверь. Холмс не тронулся с места.
Все это время Картер сидел неподвижно, испуганно поводя широко раскрытыми глазами. Только после бегства Сэндвича он опомнился.
— Ради бога, мистер Холмс. Что все это значит?
— Сейчас увидите, — ответил, улыбаясь, мой друг и, развязав мешочек, высыпал его содержимое на стол. Оба мы — и я и Картер — окаменели. Перед нами лежали бриллианты лорда Сэидвича.
— Подлинные, — пробормотал Картер, очнувшись от первого потрясения. — Но откуда они у вас? Значит, это была кража?
— Нет мистер Картер. Кражи не было.
— Как не было?
— Сейчас вы все поймете. Разрешите сначала показать вам еще кое-что.
С величайшим интересом мы следили за тем, как он вынимает из жилетного кармана нечто завернутое в бумагу, как разворачивает бумагу и достает прекрасный, сверкающий бриллиант, ничем не уступавший тем, которые находились на столе.
