Стараясь ничего не задевать, я осторожно вышел из комнаты. Таня стояла в прихожей и, зажав лицо между ладонями, покачивалась из стороны в сторону и тихо-тихо стонала.
— Боже мой… — бормотала она. — Боже, Боже мой!
Я взял ее за плечи и легонько притянул к себе.
— Таня, — сказал я. — Как это произошло?
Она замотала головой.
— Ничего не знаю, — проговорила, всхлипывая. — Ничего. Я только приехала. Позвонила, мне никто не открывает. А свет, я снизу видела, горел. Я открываю дверь своим ключом, захожу, а там… о-о-о-о!!! — И она снова зарыдала, вспомнив, видимо, картину, которая предстала перед ней, когда она вошла в гостиную.
Я увидел около входной двери чемодан:
— Это твой?
Она на мгновение подняла голову, увидела, на что я показываю, и кивнула:
— Мой.
И снова припала к моему плечу.
— Откуда ты приехала?
— Что? — посмотрела на меня Таня мокрыми от слез глазами. — А-а!.. Из Швейцарии…
Мысленно я выругал себя и плотно сжал язык зубами. Это, конечно, не очень удобно, зато эффективно: я перестал мучить бедную женщину. Нашел, понимаешь, время задавать вопросы. Как будто потом не успею.
— Пойдем, Таня, — сказал я. — Пойдем.
Я отвел ее в другую комнату и усадил на кушетку.
— Побудь здесь немного одна, ладно? Я скоро.
Она лишь кивнула. Я понимал, что лучше не оставлять ее одну, но, с другой стороны, меня тоже можно понять. Я не из тех, кто успокаивает родных убитого, как ни антигуманно это звучит. Я начинаю анализировать преступление: его мотивы, технику нанесения ударов и прочие вопросы, поставленные наукой криминалистикой. Вы можете быть шокированы моим излишним профессионализмом даже в тех случаях, когда я выступаю в роли свидетеля, но что поделаешь, любая работа накладывает на человека свой отпечаток. И я совсем не исключение.
Итак, я оставил Таню одну в полутемной комнате, а сам отправился к телефону и набрал номер Главного управления внутренних дел Москвы. Быстренько обрисовав ответственному дежурному по городу картину случившегося, я назвал адрес, свою фамилию, попросил проявить оперативность и приехать поскорее, после чего положил трубку.
Мы так лихо пронеслись мимо дежурной по этажу, подумал я, что она запросто могла принять нас за грабителей. Впрочем, одну минутку: если бы она действительно приняла нас за таковых, квартира давно была бы набита милицией. Дом все-таки не простой. Не рабочая окраина и не скопище коммуналок. Просто она знала Таню и, естественно, помня свое место, не стала донимать ее глупыми расспросами.
Итак, дежурная. Пока приедет оперативно-следственная бригада, можно успеть снять с нее, так сказать, предварительные показания. В конце концов, муровцы — мужики хорошие, но ведь и следователь по особо важным делам Генпрокуратуры тоже, знаете ли, не фунт изюму.
Я спустился на первый этаж и подошел к кабинке дежурной. Услышав мои шаги, она отложила в сторону книгу, которую читала, и взглянула вопросительно.
— Здравствуйте, — сказал я ей.
Она с достоинством кивнула:
— Здравствуйте.
— Моя фамилия Турецкий, — представился я. — Следователь по особо важным делам.
Встретив ее недоверчивый взгляд, я провел рукой по нагрудному карману в поисках удостоверения, но обнаружил, что оставил его дома, так как выскочил в спортивном костюме. Ругнувшись про себя, я спросил ее:
— Простите, как ваше имя-отчество?
— Анастасия Дмитриевна, — ответствовала она важно.
— Вы, конечно, знаете Татьяну Зеркалову, с которой мы только что вошли в ваш подъезд?
— Вошли? — посмотрела она на меня с иронией. — Да вы же чуть не снесли меня вместе с будкой.
— Извините.
Она смерила меня удивленным взглядом: видимо, нечасто местные постояльцы перед ней извинялись.
— Конечно, я знаю Танечку, — продолжила она. — А вы что, поссорились с ней? Впрочем, насколько мне известно, она замужем. И не за вами.
— Мне это тоже известно, — кивнул я. — Но мы не ссорились, напротив, мы с нею старые друзья. Скажите, пожалуйста, вы не видели сегодня вечером кого-нибудь постороннего?
— Вы имеете в виду гостей? — уточнила она.
— Не только, — покачал я головой. — Может быть, это был человек, который не сказал вам, куда идет, или сказал, но что-то вам в нем не понравилось. А?
Она пожала плечами:
— Да вроде нет. Сегодня, кстати, вообще не было ни одного такого, чтоб я его не знала. Во время моего дежурства — это уж точно.
— И ничего подозрительного не заметили? — настаивал я.
— Да нет. Хотя… — Она озадаченно на меня посмотрела.
— Что? — насторожился я.
Взгляд ее как-то неуловимо изменился.
— А что, документик-то вы мне так и не покажете? — спросила меня хитро Анастасия Дмитриевна.
Что мне теперь — бежать за ним? Пришлось сказать правду, все равно она об этом узнает самое позднее через пятнадцать минут.
— Анастасия Дмитриевна! — заявил я дежурной голосом старшего следователя по особо важным делам. — Сегодня вечером в вашем доме, в вашем подъезде, произошло убийство.
Она побледнела на глазах.
— Что? — одними губами переспросила она. — Кто? Кого… убили? А?
— Отца Тани. Бывшего управделами Совета Министров Смирнова.
Она вскрикнула:
— Михаила Александровича?!
— Да.
— Как же это?.. — пробормотала она. — Как же это?
— Анастасия Дмитриевна! — позвал я ее.
— А? — Кажется, услышанное настолько ее потрясло, что она перестала воспринимать действительность.
— Анастасия Дмитриевна, — мягко повторил я. — Вспомните: вы видели здесь сегодня вечером что-нибудь необычное?
Она ответила почти сразу:
— Да!
— Что? — тут же подобрался я. — Что вы видели?
— Друг его приходил, — явно думая о постороннем, ответила Анастасия Дмитриевна. — Маршал.
— Маршал?
— Да, — кивнула она. — Этот… Киселев!
Я внимательно смотрел на дежурную.
— Анастасия Дмитриевна, — сказал я. — Почему вам это показалось странным? Или необычным? Он же друг Михаила Александровича, как вы сами только что сказали.
Впервые с того мгновения, как она услышала трагическую новость, Анастасия Дмитриевна посмотрела на меня более-менее ясным взором.
— Взвинченный он был какой-то, — сказала она. — Красный как рак.
— Красный?
— Ага, — простодушно кивнула она. — Красный, злой и… потный.
— Какой?! — удивился я. — Потный?!
— Да, — снова кивнула Анастасия Дмитриевна. — Даже отсюда было видно, что пот с него ручьями тек. Мимо меня пулей пролетел, а все равно заметно было.
— Он уходил от Михаила Александровича или только еще шел к нему? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Уходил.
— А когда он пришел? Сколько он пробыл в квартире?
Анастасия Дмитриевна покачала головой:
— Не знаю. Я заступила на дежурство в девять вечера. Как он пришел, не видела, значит, до меня было. А ушел часов около двенадцати.
Да. За это время можно было и поругаться, и подраться, и перебить целую роту бывших ответственных работников.
В общем-то можно было делать кое-какие выводы, но на всякий случай я спросил:
— А больше ничего подозрительного не было?
— Вам этого мало? — неожиданно резко спросила меня Анастасия Дмитриевна. — Он это, он. Мне давно его харя не нравилась. Все как люди, идут, здороваются, о делах спрашивают, о детишках, а этот ходит, как мимо пустого места. Важный такой — не подступишься, куда нам со свиным-то рылом… А как он его убил-то? Застрелил, что ль?
— Анастасия Дмитриевна, — уклонился я от прямого ответа. — С минуты на минуту прибудет оперативно-следственная бригада из МУРа. Вы им все это расскажите, ладно? И скажите еще, что Турецкий, то есть я, который их вызвал, постарается прибыть, — я посмотрел на часы в ее будке, — через полчаса. Ладно?
Она обернулась и посмотрела на те же настенные часы за своей спиной:
— Ладно.
3
Решение я принял сразу же, почти автоматически. Если это Киселев, а девяносто процентов за то, что убийца — именно он, то его надо брать горячим, так сказать, с пылу с жару. Не думаю, что он смог бы оказать мне сопротивление. Правда, я еще официально не вел это дело и права на арест у меня тоже не было, но я понимал, что стоит мне созвониться с Меркуловым, как я буду официально назначен следователем по делу Смирнова. Кому, как не «важняку», вести дело против Маршала Советского Союза?
Как это я вспомнил? Действительно, генерал армии Киселев был последним, кому присвоили звание Маршала Советского Союза. Если не ошибаюсь, Пугачева — последняя народная артистка Советского Союза, ну а Киселев — маршал. Бывает же!..
Все находилось рядом, как в нормальной деревне. Элитные дома на Фрунзенской набережной стоят недалеко друг от друга, так что ловить такси чтобы добраться до дома Киселева, мне не пришлось. Через три минуты интенсивной ходьбы я был в нужном мне подъезде.
