– Но, очевидно, у них все-таки кое-что получилось, – сказала Иванова, – потому что во время гражданской войны они бросили против нас огромные корабли-гибриды, когда… – она замолчала и посмотрела на других, не в силах закончить фразу: когда погиб Маркус ("Меж тьмой и светом").
– Мы думали, что это все, что у них было, – продолжила Иванова. – Так что вы можете представить мою реакцию, когда я выяснила, что сижу в корабле, практически битком набитом этой дрянью.
Она не сказала им о снах, которые снились ей с тех пор, как она стала командовать "Титаном": яростных и тревожных кошмарах, которые она приписывала своим слабым телепатическим способностям, которые всегда скрывала от остальных. Они бурно реагировали на этот корабль. После того как Шеридан подтвердил ее опасения, в подобном рассказе не было необходимости.
– Мне кажется весьма странным, что технология, настолько опередившая наши, могла быть адаптирована так быстро, – сказала Локли.
– Технологии Теней могут сочетаться с любыми другими технологиями. Около года или более тому назад был случай, когда в Медотсеке очнулась женщина-телепат, в мозг которой были встроены имплантанты для работы в качестве центрального процессора в корабле Теней. Она внедрилась в компьютерную сеть станции и, если бы ее вовремя не остановили, взяла бы ее под свой контроль ("Корабль скорби"). Полагаю, что эта технология предназначена для того, чтобы сочетаться с любой технологией, неважно, простая она или сложная, и прорастать в ней, как сорняк в саду, подчиняя ее себе, если только у вас не хватит сил быстро ее выкорчевать.
– Значит, как мне кажется, у нас возникло сразу несколько проблем, – сказала Локли. – Во-первых, если это сделано Космофлотом, то, бьюсь об заклад, что они знают о том, чем набит этот корабль. Так что нельзя позволить им узнать о том, что это известно и нам… в противном случае капитан Иванова почти наверняка будет переведена на другую должность.
Во-вторых, если технология Теней стала частью главной компьютерной системы корабля, то мы не сможем просто взять и уничтожить ее.
– Согласна, – сказала Иванова, – Не вдаваясь в подробности, я приказала инженерам прочесать весь корабль дюйм за дюймом в поисках чего-нибудь необычного. Где бы ни находилась система, управляющая технологиями Теней, мы не смогли ее найти.
– Даже если бы нашли, – сказала Локли, – а мы бы попытались удалить ее и потерпели бы фиаско, в чем я ничуть не сомневаюсь, то система наверняка подняла бы тревогу при вторжении в нее. Через некоторое время она связалась бы с главной системой связи Космфлота для инструкций и обновления, в результате чего нашла бы способ сообщить сильным мира сего о том, что ее пытались уничтожить, и…
– И я снова буду отстранена от командования, – сказала Иванова.
– Итак, мы вернулись к тому, с чего начали, – сказал Гарибальди, – Теперь мы знаем, что эта дрянь здесь, так что нам с ней делать? Более того, что с этим может поделать Альянс?
На сей раз Шеридан молча слушал обсуждение, сравнивая их слова со своими идеями.
– Мы сейчас находимся в деликатном положении по отношению к Земному Содружеству, – сказал он, наконец, – Они присоединились к Межзвездному Альянсу, но всем ясно, что это произошло под легким нажимом.
– Да, если можно назвать тысячу вооруженных до зубов "Белых звезд", пролетающих над столицей, легким нажимом, – сказал Гарибальди.
– Вот именно. Они видят выгоды от сотрудничества, но все еще насторожены. Если мы явимся, потрясая оружием, и потребуем передать нам их новейшие военные корабли, они скажут, что мы пытаемся ослабить их оборону и что мы вмешиваемся в их внутренние дела.
– Короче, нас распнут, – сказал Франклин.
– Так что вы имеете в виду? – сказала Локли, – Что нам ничего не стоит предпринимать?
Иванова покачала головой.
– Я категорически против такой идеи.
– Я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что мы должны действовать осторожно. Для всех миров будет лучше, если мы начнем действовать через несколько лет, когда Альянс окрепнет, и тех, кто был вовлечен в программу президента Кларка, связанную с технологиями Теней, выкинут, а их места займут люди получше. Тогда мы сможем повлиять на них и убедить их удалить то, что не должно было быть на этих кораблях с самого начала.
Гарибальди усмехнулся.
– Ну да, и тогда мы все возьмемся за руки и споем "Кумбайя", сенаторы встретят нас с распростертыми объятиями и подарят плюшевого медвежонка.
– Ты хочешь из-за этого начать войну, Майкл? – спросил Шеридан, помрачнев. – Мы только что прошли через тяжелейшую битву в нашей жизни. Ты хочешь начать другую?
– Конечно же, не хочу. Просто не считаю, что у нас есть повод для оптимизма. Все чертовски плохо, и мне не по себе.
– Согласен. Послушай, главная опасность технологии Теней на этих кораблях заключается в том, что их системы могут быть взяты под контроль теми, кто использует более сильную технологию Теней. И это делает уязвимым командира корабля. На данный момент, по крайней мере, лучшее, что мы можем, – гарантировать, что у Сьюзан не возникнет таких проблем. Если другие эсминцы типа "Колдун" выйдут из-под контроля, мы должны быть уверены, что она сохранит контроль над своим кораблем и будет в состоянии действовать так, как сочтет нужным.
– Лучшая мысль из всего, что я сегодня услышала, – сказала Иванова, – Но как это сделать?
В комнате воцарилось молчание. Все присутствующие внезапно с необычайным интересом уставились на свои ботинки.
Наконец, Шеридан поднял глаза. Сьюзан поймала его взгляд и узнала выражение его глаз. Когда-то она сказала бы, что его глаза светятся, если принять во внимание тот факт, что когда внутри Шеридана был ворлонец, его глаза действительно светились. Но она не любила вспоминать об этом.
Но она знала этот взгляд – взгляд наполовину великолепного тактика и наполовину сумасшедшего гения. И она улыбнулась, зная, что он что-то задумал.
– А где Лита? – спросил он.
Лита Александер стояла на металлическом мостике над Зокало, рассеянно глядя вниз на жующую и занятую покупками толпу, однако на самом деле ее внимание было поглощено другим. Она наблюдала за тем, как вновь прибывшие беглые телепаты встречались со своим лидером, – человеком, имя которого она узнала только этим утром, хотя она ощущала его присутствие в течение шести дней с тех пор, как он прибыл сюда: Байроном.
Она уже слышала это имя раньше: мало что, касающееся телепатов, не попадало в информационную сеть, созданную телепатами, а среди подполья Байрон стал почти мифической личностью. Ходили слухи, что он когда-то был Пси-копом, выполнявшим задания по поимке беглых телепатов. Согласно другой истории, он был незаконнорожденным сыном одного из самых грозных Пси-полицейских, Альфреда Бестера, но Лите даже думать об этом было противно. Мысль о том, что Бестер имел связь с кем-то, стоящим в пищевой цепи выше, чем броненосец, была невыносимой на полный желудок.
Кем бы ни был Байрон, когда бы он ни пришел к открытию своей тактики ненасилия в борьбе за независимость телепатов, нельзя было отрицать, что он был харизматичен и даже привлекателен, в своем мрачном и печальном, аскетичном облике поэта восемнадцатого века. Беглые телепаты, которые начали собираться на Вавилоне 5, толпились вокруг него, как доверчивые дети, внимая каждому его слову как…
Лита встряхнула головой, отгоняя прочь привлекательность слова, которое она давно ненавидела, когда его употребляли по отношению к Пси-Корпусу, и продолжала ненавидеть всю жизнь: семья. Но это выглядело так похоже на то, что всегда обещал, но никогда не давал Корпус.
Семья.
Лита подумывала о том, не спуститься ли ей туда и не представиться: как один свободный телепат – другим. Она подумала, что было бы забавно затеять с Байроном спор, бросить ему вызов, чтобы увидеть, таков ли он, каким кажется. Но сейчас у нее не было времени на общение с такими мессианскими личностями, и ей было слишком хорошо известно, чем заканчивает большинство из них. Лучше держаться от них подальше.
Но, тем не менее…
Лита смотрела, как они обменивались приветствиями и объятиями. Она никогда не испытывала подобного, потому что выросла в Пси-Корпусе. Корпус был матерью, Корпус был отцом. Так должно было быть.
Она изучала их нелепо счастливые лица, раздумывая, или это должно быть так?
Может быть, она просто послушает то, о чем говорит Байрон, если не на этой неделе, то на следующей. Это не к спеху. Она просто придет и послушает.
В конце концов, хуже быть уже не может.
Она повернулась было, чтобы уйти, когда Зак Аллен тронул ее за локоть. В последнее время он развил в себе почти сверхъестественную способность внезапно вырастать около нее. Вот и сейчас.
