В скором времени сила его должна была существенно возрасти, недовольных при дворе туранского властителя было немало, опереться же он собирался именно на них. Своих новых союзников он намеревался послать на поиски второго Камня. Уйти далеко Илльяна не могла, и потому Сокровище рано или поздно должно было оказаться у него. Тогда мир потеряет свою власть над ним, и он, мастер Эремиус, станет полновластным его, мира, владыкой.
Волшебник поднял свою левую руку и стал читать заклинание. Камень Курага тут же вспыхнул изумрудным светом, озарившим собой всю долину.
Бора замер. Туман над западной долиной засиял зеленым светом. Туда он мог добраться и за час, но спешить сейчас не следовало. Волею Митры Бора превратился из пастушка в охотника-волка, выслеживающего добычу, — волку же надлежит быть осмотрительным.
Бора сел и снял с себя пращу. Кожаные ремни ее были целы, на них не было ни трещинки. Удовлетворенно хмыкнув, Бора подвязал ее к поясу и стал осматривать прихваченные с собою пять голышей. Сколов на них не было. Мальчик вернул их в суму, сшитую из козлиной шкуры, легко поднялся на ноги и направился к долине. Кроме камней в суме его лежали кусок сыра да краюха хлеба.
Больше всего Камень Курага походил на огромный, размером в детский кулачок, изумруд. Люди, видевшие его, таковым его и считали. Однако изумрудом сей камень не был. Никто из людей не знал, чем он является на деле — порожденьем оккультных сил или естественным образованием. Тайна его покоилась на дне морском — среди поросших кораллами развалин древней Атлантиды. Мастера Эремиуса она не интересовала — с него достаточно было и того, что ему ведомы секреты оного Камня.
Он пропел первую часть заклинания и тут же ощутил тепло, исходившее от сосудов с кровью. Теперь когда защитные чары были сняты, он мог обратить эту кровь в орудие Трансформации.
Он поставил первый сосуд рядом с распятой на камне женщиной, рот которой был заткнут кляпом. Глаза ее округлились от ужаса, когда она увидела, что кровь, налитая в сосуд начинает светиться. Она еле слышно застонала.
Эремиус произнес нараспев три слога, и крышка сосуда, взлетев вверх, исчезла во тьме. Он пять раз ударил своим посохом по алтарному камню и повторил эти слоги еще дважды.
Сосуд взлетел в воздух и повис над женщиной. Эремиус поднял свой посох. Свет, излучаемый камнем, сошелся в тончайший луч, блеском своим походивший на солнце. Легким движением кисти Эремиус направил его на сосуд. Тот дрогнул и, перевернувшись, залил тело молодицы кровью. Эремиус провел посохом над ее телом так, что изумрудный луч прошелся по нему от головы до пят. Отступив назад маг стал наблюдать за Трансформацией.
Кожа молодицы стала темнеть на глазах, еще через — минуту она обратилась в чешую, покрывавшую тело иссиня-черной кольчугой. Изменилось и-само тело: теперь на камне лежала не женщина, но грозный исполин, на лапах которого поблескивали длинные острые когти. Глаза у исполина были кошачьими, уши — заостренными, зубы — тонкими и острыми, словно иглы.
Эремиус снова взмахнул посохом, и тут же цепи, сковывавшие исполина, распались. Чудовище неуверенно стало на четвереньки и, понурив голову, приблизилось к магу. Эремиус возложил руку ему на голову и легким движением смахнул с нее и длинные косы, и серебряный обод.
Трансформацию можно было считать законченной.
Из-за Алтаря вышли три Трансформы, некогда бывшие мужчинами. Они помогли своему новому товарищу встать на ноги, на что тот ответил им грозным рыком; Одна из Трансформ ударила новобранца по щеке и тоже оскалила зубы. Эремиус хотел уже было вмешаться, но тут новая Трансформа пришла в себя. В чудищах, стоявших рядом с нею, она узнала таких же, как она сама, слуг Мастера Эремиуса. Отныне единственным ее повелителем и господином был только он — Эремиус Владыка Камня.
Для того чтобы заметить стражей, охранявших вход в долину, не нужно было обладать лишком острым зрением. Присутствию их Бора нисколько не удивился, — демон, живший там, вряд ли обрадовался бы гостям.
Бора взобрался на южный склон долины и, стараясь держаться чуть пониже гребня, направился к тому месту, от которого, как казалось, изливался свет. Источник его, судя по всему, находился на открытом месте, а не в одной из пещер, как думал до недавнего времени Бора.
Мальчик стоял над круто уходящей вниз скалой, на которую не осмелились бы ступить и горные козлы. Однако Бору это не пугало — в уменье лазать по скалам с ним не мог сравниться никто. Конечно, по таким крутым склонам он еще не ходил, но прежде в этом не было и надобности. Теперь же от его мужества и ловкости зависели и жизнь отца, и его собственная судьба. Мугра-Хан был известен своей суровостью и нетерпимостью к малейшим проявлениям непослушания — семейство Рафи ожидало либо изгнание из страны, либо — смерть.
Бора хорошенько рассмотрел скалу и, стараясь не спешить, полез вниз. К тому времени, когда половина пути была пройдена, с ним стало происходить что-то странное: члены его стали дрожать, ладони внезапно вспотели. Устать так быстро он не мог, вызвать эту слабость могли только колдовские чары.
Он тут же отогнал от себя эту мысль, понимая, что страх лишит его и остатка сил. Нащупав ногою опору, Бора остановился и перевел дух.
Изумрудный свет то вспыхивал, то погасал. Мальчик ясно видел луч, выхватывавший из мрака неясные фигуры, стоявшие вокруг огромного камня. На людей они не походили.
Бора спустился еще ниже и оказался на достаточно широкой каменной полке. Справа от него скала отвесно уходила вниз, слева же крутой спуск сменялся полого спускавшимся склоном. Откуда-то несло падалью. Мальчик поморщился и стал всматриваться во тьму. У основания скалы расхаживал дюжий страж, вооруженный коротким луком и тонкой изогнутой саблей.
Бора осторожно снял пращу с пояса. Стражника следовало убить. Если ему и удастся каким-то чудом проскочить мимо этого грозного воина, он, этот воин, станет на пути, когда Бора пойдет обратно.
До стража было добрых сто пятьдесят шагов, однако и в метании из пращи Бора не имел равных. Воин рухнул наземь так и не узнав, откуда же к нему пришла смерть. Сабля его со звоном упала на камни.
Бора застыл, ожидая, что товарищи убитого поднимут тревогу. Но те, похоже, ничего не заметили. Мальчик пополз дальше вниз.
Вонь становилась все сильнее. К зловонию, источаемому падалью, примешивалось что-то настолько тошнотворное, что дышать становилось решительно невозможно. Мальчик вновь вспомнил о колдовских чарах.
Возможно, именно эта мысль в спасла ему жизнь — чувства его напряглись, и он увидел выходящих из пещеры демонов. Не заметить их было нельзя: они светились тем же изумрудным светом, который и привел его в эту долину. Демоны были куда крупнее людей — выше и шире в плечах, — тела же их были покрыты крупной чешуей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
