– Вроде бы да. Фамилию точно слышала. Фредди ничего о нем не говорил?
– Не успел. Он вечно куда-то бежит. Сказал, что приедет в замок и привезет Типтона Плимсола.
– Типтон! Ну конечно!
– Так ты его знаешь?
– Мы не знакомы. Мне показали его в ресторане, сейчас, перед отъездом. Он учился в Англии. Ужасно богатый.
– Богатый?
– Ужасно.
– Господи!
Они взглянули друг на друга и, словно сговорившись, перевели взгляд на стену, отделявшую их от комнаты, где лежала и размышляла Вероника. Леди Гермиона задышала чаще. Полковник, перебиравший пальчики ее ног, мурлыкал: «Едет свинка на базар». Лицо у него было точно такое, как у мистиков. Наконец он откашлялся и сказал:
– Веронике с ним будет веселей.
Жена согласилась:
– Молодым людям… э… в сельской местности… очень полезно гулять вдвоем.
– Да. Он приятный с виду?
– Очаровательный. Правда, насосался, как селедка…
– Это не так важно. Видимо, не умеет пить.
– Именно. А с Фредди только держись. И потом, Веронике всякий понравится.
– То есть как?
– Она была помолвлена с Фредди.
– Ой, и правда! Надо ей сказать, чтобы она об этом молчала. Предупреди Кларенса.
– Пойду скажу.
– Спокойной ночи, дорогой.
Четкое лицо полковника Уэджа мягко светилось. Он редко мечтал, но сейчас выхода не было. Он видел, что стоит в библиотеке замка, положив руку на плечо высокого стройного молодого человека в красивых роговых очках, который только что спросил, можно ли поговорить с ним наедине.
– Ухаживать за моей дочерью? – говорит он, полковник. – Конечно, дорогой, ухаживайте на здоровье!
3
Дочь, лежа в алой спальне, размышляла и печалилась. Она привыкла сверкать на балах вроде канделябра, но сейчас на это было мало надежды. Опыт учил ее не ждать ко дню рождения бриллиантовых колье. Самое большее, дядя Галахад подарит брошку, а Фредди – какую-нибудь мелочь. Исполнялось ей двадцать три года. Размышления ее прервал скрип двери, светлая полоска под которой и привлекла полковника. Вероника приподняла голову и обратила к отцу огромные глаза.
– Привет, пап-па, – сказала она приятным голосом, очень похожим на взбитые сливки, если обратить их в звук.
– Здравствуй, Ви. Как живешь?
– Хорошо, пап-па.
Полковник присел на край кровати, удивляясь, как всегда, почему у них с Гермионой, напоминающих репу, именно такая дочь. Без всяких сомнений, Вероника была самой красивой из всех, кто упомянут в книге знатных родов. Куриные мозги (если курица еще и стукнется головой о землю) сочетались с сияющей красотой, порождавшей среди фотографов ожесточенное соревнование.
– Когда ты вернулся, пап-па?
– Только что. Поезд запоздал.
– Хороший обед?
– Прекрасный. Там был твой дядя Галахад.
– Он приедет на день рождения.
– Да, он говорил. И Фредди приедет.
Вероника Уэдж не проявила особых чувств. Если разрыв с кузеном и его женитьба причинили ей муки, они, несомненно, прошли.
– С другом. Такой Типтон Плимсол.
– Вот как!
– Ты его видела?
– Да, нам с мамой его показали. В ресторане. Он очень богатый. Мама хочет, чтобы я вышла за него замуж?
– Господи, – сказал полковник, – откуда ты взяла! Ей и в голову не приходило.
Вероника немного подумала. Это бывало редко, давалось нелегко, но сейчас пришлось.
– Я не против, – сказала она. – Он ничего.
Джульетта, по всей вероятности, говорила иначе о Ромео, но полковнику эти слова усладили слух. Радостно чмокнув дочь, он пошел к двери, но вспомнил, что это не все.
– Да, кстати, – сказал он, – тебя не называли кроликом чьей-нибудь мечты?
– Нет, пап-па.
– Как бы ты к этому отнеслась? Теперь друг друга называют чем угодно – но это ведь слишком, да?
– Конечно, пап-па.
– Ха! – сказал полковник.
Вернувшись в синюю спальню, он позвал:
– Старушка!
– Ой, Эгберт, я сплю!
– Прости. Я думал, тебе важно, что мы с Вероникой поговорили. Она заинтересовалась. Кажется, она была с тобой, когда ты его видела. Он ей скорее нравится. Да, кстати. «Кролик мечты» – это слишком. Даже для них. Ты бы сказала Доре – за Пруденс нужен глаз да глаз. Ну, спи. Я пойду загляну к Кларенсу.
4
Лорд Эмсворт не спал. Он читал в постели о свиньях, но, когда полковник вошел, как раз отложил книгу, чтобы подумать о своей беде. Мало им Фредди, еще и какой-то пьяный тип. Тут дрогнет храбрейший из графов.
– А, Эгберт… – печально сказал он.
– Прости, я на минуту. Помнишь, я тебе говорил, что Фредди привезет Плимсола?
Лорд Эмсворт затрепетал:
– И пьяного типа?
– Плимсол и есть пьяный тип. Так вот, не говори при нем, что Вероника была обручена с Фредди. Ты запиши – забудешь.
– Конечно, конечно. Есть у тебя карандаш?
– Вот.
– Спасибо, спасибо, – сказал лорд Эмсворт, записывая что-то на обороте титульного листа. – Спокойной ночи. – И положил было карандаш в карман.
– Спокойной ночи, – ответил полковник, карандаш отнимая. Потом закрыл дверь, а бедный граф вернулся к невеселым мыслям.
5
Бландингский замок спал. Полковнику Уэджу снились богатые зятья. Леди Гермиона напоминала себе, засыпая, что утром надо будет позвонить сестре. Вероника смотрела в потолок, мягко улыбаясь. Она внезапно поняла, что Типтон Плимсол – именно тот человек, который подарит бриллианты, что там – просто ими осыплет. Лорд Эмсворт снова взял свою книгу и смотрел сквозь пенсне на такие слова: «Плимсол. Сказать, что Вероника была обручена с Фредди». Он не совсем понял, почему полковник сам этого не скажет, но давно перестал искать логику у тех, кто его окружал. Найдя сорок седьмую страницу, бедный граф перечитал золотые слова о болтанке из отрубей и забыл обо всем.
Луна светила на башни и бойницы. Она еще не достигла полноты, но надеялась достигнуть завтра-послезавтра.
Глава 2
Стрелки тех лондонских часов, которые случайно не отстали от Гринвичской обсерватории, показывали девять двадцать, когда распахнулись узорные двери особняка на Гровнор-сквер, а оттуда вышли ровным строем старый спаниель, молодой спаниель, ирландский сеттер средних лет и девушка в синем. Перейдя дорогу, девушка отомкнула калитку огороженного садика, и ее питомцы кинулись к траве – сперва молодой спаниель, потом старый, потом сеттер, которого отвлек по дороге интересный запах.
Никто не определил, какие свойства дают девушкам право называться кроликом чьей-то мечты, но непредвзятый судья без колебаний причислил бы к достойным юную Пруденс, дочь леди Доры и покойного сэра Эверарда. Конечно, ее красота не валила с ног, фотографы не бегали за ней, как за ее кузиной Вероникой, но в своем роде – миниатюрная, беленькая, нежная – она вполне заслуживала таких слов.
Привлекательней же всего была в ней редкостная радость. Так и казалось, что она вот-вот взлетит. Глаза у нее сияли, ножки приплясывали, и ко всему этому она пела – не так громко, чтобы побеспокоить соседей, но вполне достаточно, чтобы молодой человек, появившийся рядом с нею, сурово ткнул ее в спину зонтиком.
– Уймись, юная Пру, – сказал он. – Нашла время!
Часы, как мы говорили, показывали девять двадцать, и тем не менее то был Фредерик, младший сын лорда Эмсворта. Да, он уже встал и вышел – все ради своей фирмы. Верный корму Доналдсона, он хотел потолковать о делах со своей тетей Дорой.
Конечно, победа над ней не так уж важна, флаг над Лонг-Айлендом не поднимут, но все же хозяйку двух спаниелей и одного сеттера со счета не спишешь. Прикинем так: двадцать галет в день на спаниеля, немного больше на сеттера – сколько же это в год? Мастер своего дела не упустит и такой малости.
Появление Фредди удивило его кузину не меньше, чем появление полковника удивило вчера лорда Эмсворта.
– Ой, Фредди! – воскликнула она. – Уже встал!
Слова эти явно уязвили мастера.
– Уже? То есть как – уже? Дома я выхожу в семь ноль-ноль, а в это время мы готовимся ко второму заседанию.
– Тебя туда пускают?
– Еще как!
– Ну, знаешь!.. Я думала, ты вроде рассыльного.
– Я? Вице-президент. А тетя дома?
– Да. Ей сейчас кто-то звонил из замка.
– Мне надо с ней поговорить. Насчет собак. На чем они у вас живут?
– На креслах.
Фредди пощелкал языком. Такие шутки занятны, но неуместны и мешают делу.
– Не дури. Чем вы их кормите?
– Чем-то таким. Мама скажет. Какой-то Питер…
Фредди вздрогнул, словно его укусили за ногу:
– Не собачий корм Питерсона?
– Он самый.
– О Господи! – вскричал Фредди, не помня себя. – Вы что тут, с ума сошли? Пятый случай за две недели. А еще говорят, англичане любят животных. Хотите, чтобы у собак был ревматизм, рахит, радикулит, гастрит и малокровие? Что ж, травите их кормом, в котором нет витаминов! Питерсон – нет, не могу! Доналдсон – вот кто им нужен. Корм Доналдсона во дворцах и в хижинах! Собака, которую им кормят, сильна, стройна, смела, благородна, уверенна. Спаниель превзойдет себя! Сеттер станет суперсеттером! Ясный взгляд, бодрый хвост, холодный нос – вот что такое корм Доналдсона! Содержит…
