ЛЮДИ
Когда лесник Фёдор Иванович приплыл на лодке за рыбой, вытащил сеть и увидел неподвижного медвежонка, — оторопел.
— Их ты!.. Беда-то какая!.. Да как же это угораздило тебя!.. Быстро выпутав Мишеньку из сети, лесник ухватил незадачливого рыбака за шиворот и крепко встряхнул — и медвежонок будто потянулся, застонал. Может, почудилась Фёдору Ивановичу жизнь в медвежонке?.. Прижался лесник ухом к Мишенькиной груди. Нет, не почудилась… Опять вздохнул медвежонок, и слабо, с перебоями, как старые, изношенные часы, готовые в любое мгновение остановиться, постукивало его сердце.
Принёс лесник Мишеньку домой и передал с рук на руки жене Анне Максимовне:
— Вот… В реке уходился… Но вроде пока живой.
Девочка Наташа, дочь лесника, и Анна Максимовна, её мама, устроили возле печки на полу тёплую мягкую постель для медвежонка. Они пытались накормить малыша, а Мишенька не мог поднять головы. Мишенька слышал голоса, хотел вырваться и удрать в лес, но у него не было сил даже открыть глаза и зарычать.
Фёдор Иванович привёз из деревни на мотоцикле врача. Врач осмотрел больного, прослушал, сделал укол и сказал:
— Застудился косолапый. Худо дело.
Наташа очень хотела, чтобы медвежонок выжил, поэтому заплакала. А врач добавил:
— Впрочем, будем надеяться на лучшее.
Наташа не отходила от Мишенькиной постели. Девочка грела молоко с мёдом и маслом, наливала в бутылку, надевала на бутылку соску, проталкивала соску больному между зубов и поила медвежонка.
Неделю выхаживали в бревенчатом доме у реки незадачливого рыбака.
Однажды Мишенька открыл глаза и увидел большую красную бабочку. Бабочка порхала, присаживалась медвежонку на нос, на ухо. Мишенька долго её терпел, наконец изловчился, шлёпнул бабочку лапой. Бабочка и не думала улетать. Взвилась над медвежонком, описала дугу и снова прилепилась Мишеньке на лоб. Зарычал медвежонок грозно на бабочку, да вдруг увидел над собой чьи-то огромные глаза и от страха зажмурился и замер.
Не бабочка это порхала над медвежонком, а шёлковый бант на русой косе лесниковой дочери Наташи. Девочка сидела рядом и смотрела на медвежонка.
Обрадовалась девочка выздоровлению Мишеньки.
— Мама! Папа! — закричала Наташа. — Наш медвежонок проснулся! Он выздоровел! Он уже играет со мной!
Мишеньке было, конечно, не до игры. Бросился косолапый бежать от девочки, в один угол ткнулся, в другой, выхода из дома не нашёл и забился под кровать.
Мёдом пытались выманить медвежонка, свежую рыбу положили — щетинится Мишенька, рычит, из тёмного угла вылезать не собирается.
Всю ночь Мишенька под кроватью просидел, а утром так жалобно заплакал-заскулил, что Наташа забеспокоилась:
— Он у нас с голоду умрёт!
— Умрёт, пожалуй, — согласился Фёдор Иванович и добавил — Делать нечего, придётся косолапого в лес отпускать.
В лес медвежонка повезли на мотоцикле. Чтобы косолапый с перепугу не кусался и не царапался, его в большой плетёный пестерь посадили, а пестерь мешковиной обвязали и в люльку поставили. Наташа придерживала пестерь и за Мишеньку волновалась:
— Найдёт ли мамку свою?.. Не заплутался бы!..
Фёдор Иванович только посмеивался:
— Медведям в лесу плутать по штату не положено. А мамку он мигом сыщет — лишь бы жива была.
Фёдор Иванович говорил правду. Вытряхнули медвежонка из пестеря на обрыве у омута, где косолапый в сеть угодил, и Мишенька сразу учуял мамкины следы. Она весь берег истоптала, а медвежонка так и не нашла. Зато теперь Мишенька по мамкиным следам, как по дороге, побежал.
— Счастья тебе, Мишенька! — закричала Наташа.
А медвежонок уже в лес умчался.
Нашёл он маму, вихрем налетел на неё.
Смешная мама у медвежонка. Радоваться надо, а она прижала Мишеньку к себе и заревела. Слёзы тёплым дождём медвежонку загривок вымочили. Соскучился Мишенька по маме. Его и в доме лесника никто не обидел, даже уговаривали ещё немножко пожить, только с мамой всё равно лучше.
Долго Мишенька рассказывал маме, что увидел и услышал в доме Фёдора Ивановича. Целый день от мамы не отходил, а потом опять за своё:
— Мама! Я людей видел! Я рыбу ловил, в сеть попал, у лесника Фёдора Ивановича в семье жил!.. Теперь я, значит, совсем-совсем большой вырос.
Проплакалась мама, улыбнулась Мишенькиным словам:
— Вырос, сынок, да не совсем. У нас с тобой, Мишенька, ещё ягодная пора впереди.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
С Фёдором Ивановичем, его женой Анной Максимовной и девочкой Наташей Мишенька встречался не раз. А однажды устроил настоящее представление семье лесника.
Фёдор Иванович ухаживал за лесом, расчищал просеки, сажал на вырубках молодняк.
Анна Максимовна тоже работала в лесу: добывала сосновую смолу — живицу. Она день-деньской ходила от сосны к сосне и резцом делала наклонные бороздки к желобку. Анна Максимовна будто ёлочки вырезала на стволах. Смола переполняла бороздки, сочилась в жёлоб и по жёлобу скатывалась в прибитую воронку или пакет. Потом живицу собирали в бочки и вывозили из леса на завод.
У Анны Максимовны в лесу несколько участков, на каждом участке бочки под живицу стоят.
С некоторых пор с пустыми бочками стало приключаться непонятное: то в болоте Анна Максимовна бочку обнаружит, то в кустах. Не удержалась, спросила Фёдора Ивановича:
— Ты, что ли, бочки по всему лесу разбросал?
Фёдор Иванович даже обиделся:
— Напраслину возводишь, жена.
На дальнем участке Анны Максимовны стоял домик на тракторных санях. Такой домик трактор мог куда угодно отвезти. И печка в домике, и окно, на широких лавках спать можно. Здесь Анна Максимовна отдыхала, обедала и от непогоды укрывалась. Домик стоял на взгорке под соснами. Рядом пустые бочки для живицы приготовлены.
