«А я страшный человек!» — сам себе улыбнулся Андрей. Он даже был рад этому выводу.
Абсолютная «мимикрия». Только она дала возможность достигнуть в жизни того, чего он достиг.
Андрей вдруг ужаснулся: ведь человек не мог так размышлять. Не должен! Ему не позволяла совесть. Должна была не позволять. Она, как страховка от «темной стороны».
И все же он — Андрей — так размышляет. И при этом не видит ничего предосудительного. И это было вдвойне ужасно.
Прав был брат. Доктор не может быть человеком. Даже не смотря на то, что он спасает человеческие жизни…
Операция пошла на удивление успешно. Андрей внутренне испугался. Никогда еще не проходило все гладко. Всегда были нюансы, форс-мажоры, ошибки.
Аврал, как норма, поддерживающая его в рабочем состоянии.
И вдруг — полное спокойствие. А главное уверенность. Он словно смотрел фильм. Безучастно, лениво, заранее зная конец.
А потом была благодарность родственников. Мать ребенка даже начала целовать ему руки.
И ничто не дрогнуло. Андрей хоть и мягко отстранил родителей, демонстрируя внешним видом сочувствие, но на самом деле в душе лишь усмехнулся.
Усмехнулся и тут же ужаснулся себе.
Следующие операции тоже были удачными.
«Уж не заключил ли ты сделку с самим чертом?» — похлопал Андрея по плечу главврач.
«А если и так? Разве это плохо? Все живы, здоровы», — улыбнулся Андрей в ответ.
А потом брат сказал, что он сильно изменился.
— Почему ты так решил?
— Я тебя знаю с детства, — сердито ответил Михаил. — Ты плакал даже над мертвым воробьем, которого выдрал из зубов соседского кота. А сейчас стал таким циником. Смерть для тебя перестала, что-либо значить. Ты перестал к ней благоговейно относиться.
— Благоговейно! — фыркнул Андрей. — Мы живем в материальном мире. Здесь правит только четкий и трезвый расчет. Чувства хороши, только до поры до времени… Да, я не высокой моральной чистоты, как ты. Но я, по крайней мере, спасаю людей. И этих людей не интересует, что я при этом думаю…
За давно немытым окном медленно-медленно падал снег. Большие пушистые хлопья укрывали землю белым покрывалом.
В воздухе разлилась непроницаемая тишина. Казалось, будто уши заложило ватой.
Птица… Это была птица. Точно!
Андрей быстро облизал губы. Рука его потянулась к подбородку. В период нервозности, он начинал сильно его тереть.
От воспоминаний отрывков сна, почему-то кидало в жар.
Черная птица… Ворона. Другой не может быть!
Вспомнилось, как она закрутила головой. А затем уставилась правым глазом.
«Даже оторопь взяла», — Андрей поежился.
Ему показалось, что взгляд птицы, словно стремительный всепоглощающий поток, проник прямо в душу.
А потом птица («Это точно была ворона», — убежденно согласился сам с собой Андрей) посмотрела левым глазом. И…
«И потом я проснулся!»
Андрей посмотрел на часы.
«Начало четвертого, — отметил он. — А не пора ли домой?»
Конечно, было еще рано. Даже неприлично рано. Но Андрею ничего не хотелось.
Он вытянул из шкафа пальто и быстро оделся.
— Алла! — обратился он к секретарю через селектор. — Вызови мне Пашу.
— Хорошо, Андрей Станиславович. Сейчас сделаю.
Ждать пришлось не долго.
Паша примчался из гаража через пару минут.
— Я туда! — проговорил Андрей Алле, выходя из кабинета, и тыча пальцем в потолок. — Может, не вернусь сегодня.
— Хорошо.
Секретарь, безусловно, очень обрадовалась, хотя и не показывала виду. Сегодня, наверняка, убежит домой пораньше.
«Волга» тихо мурчала, выпуская из выхлопной трубы белые клубы.
— Куда? — негромко спросил Паша.
— Домой, — выдохнул Андрей.
Приехали они быстро.
— Вас ждать? — обернулся водитель.
— Нет.
— Тогда до завтра?
— Да. Бывай!
Андрей вылез из салона и потопал к входным дверям.
В доме пахло свежей выпечкой. Андрей вошел и словно окунулся в воду: уши заложило от какой-то странной тишины. Откуда-то издалека в мозг стали пробиваться отдельные звуки. Словно из тумана.
И тут ему вдруг подумалось, что он только что пересек какой-то невидимый Предел, за которым начинался новый виток его жизни.
«Что за ерунда!» — отмахнулся Андрей.
Он не спеша, разделся и прошел в гостиную.
— Эй! Живые есть? — звук его собственного голоса разрезал ту странную «вату тишины».
— Ага! — в гостиную влетел огромный силуэт. Именно силуэт.
— Ну, ты прямо типичный немецкий бюргер! — голос, как и силуэт, принадлежал Михаилу — младшему брату Андрея. — Пузик отъел, будь здоров!
Он протянул огромную «клешню» под названием ладонь и сильно пожал вялую руку Андрея.
— А ты стал еще…
Андрей хотел сказать — «грубее», но передумал в последний момент. И теперь он не знал, как закончить предложение.
— Словно пират Долговязый Джо, — нашелся он.
Михаил внешностью пошел в их отца, а Андрей в мать. С каждым годом это было все более и более заметно.
Воздух сотрясся от смеха Михаила. Он схватился за бока и минуту судорожно надрывался.
Манеры брата всегда пугали Андрея. Но сейчас он успел отметить какую-то нервозность в его действиях.
В комнату заглянула Маша.
— Ты чего не позвонил, что вернулся? — спросил Андрей, приглашая брата присесть на диван. — Я бы тебе машину организовал.
— Да ладно! — Михаил отмахнулся и легко переместился (именно «переместился»: Андрей не ожидал такой легкости в движениях от громадного и неуклюжего на вид брата) на диван. — Как ты? Говорят, уже стал главным врачом?
— Стал, — согласился не без гордости Андрей.
В памяти сразу же пронеслись все те бесконечные споры с братом о темной стороне человека, о его внутреннем Звере.
Уже прошло почти семнадцать лет, как они закончили ВУЗы и пошли своими дорогами. Андрей начал стремительную карьеру и чуть было не стал, как тогда писали в газетах: «врачом от Бога», «гением хирургии» и прочее в том же духе. Вовремя остановился, — успокаивал себя Андрей. Еще бы один шаг и его бы Зверь навсегда поселился в его душе. А сейчас тихая мирная жизнь обычного главврача в районной больнице, красавица жена, домик в английском стиле. И главное — умиротворение. Не надо с собой спорить, не надо искать компромисс между разумом и чувствами.
Михаил же напротив: выбрал поначалу скромную жизнь «ботаника» в каком-то НИИ. А сейчас, если верить всему, что говорили ребята из СБУ…
— А ты? Все бродяжничаешь?
Андрей прошел в ванную и стал умываться с дороги. Брат развалился на новеньком модном диванчике, забравшись на него, как говорится — «с ногами».
— А то! — проревел он, как-то странно и нехорошо ухмыляясь. — Бродяжничаю…
— Мы тоже в прошлом году ездили в Голландию, — бросил из ванной Андрей.
— В Нидерланды, — негромко поправил его Михаил. — Представляю себе… Это достижение.
Андрей не услышал. Либо сделал вид, что не услышал.
— Как у тебя вообще? — спросил он, возвращаясь в гостиную.
— Да ничего, собственно… А что?
— Невесту не нашел?
Михаил расхохотался так, что с потолка посыпалась побелка.
— Невесту! Ну, ты даешь! — при этих словах он сильно потер правый висок, где еле виднелась кривая полоса шрама.
Маша пригласила всех на ужин.
Андрею вдруг захотелось посмотреть на себя со стороны: как он важно проходит на кухню (именно важно, не спеша, как подобает главе семьи); как он, не спеша, со знанием дела, раскладывает нож, ложку вилку и так же не спеша, начинает ими оперировать; как тщательно пережевывает… От этого ему вдруг стало страшно приятно.
«Словно эпитафия, — вдруг мелькнула мысль: Он был отличным семьянином… туда-сюда и прочее… и просто прекрасным человеком…»
— Как блюдут ныне клятву? — голос Михаила рассеял марево мечтаний.
— Что? — Андрей прищурился.
Брат откинул в сторону лишние приборы, оставив только вилку, и принялся за еду.
— Как сейчас блюдут клятву Гиппократа?
Андрей не почувствовал подвоха в вопросе.
— Блюдут, — серьезно ответил он.
«Это вам не город!» — вспомнились слова старшей медсестры.
Да, здесь не город. Особых денег не дерут.
— Ну-ну! — усмехнулся Михаил.
Андрей демонстративно разрезал отбивную ножом и наколол небольшой кусочек на вилку.
— И почем сейчас болезни? — не отставал брат.
— Чего ты хочешь? Есть что-то — так скажи.
Михаил промолчал. И молчал он до самого конца ужина. Андрей ел нервно. Даже почти не пережевывал.
