Михаил попытался на глаз прикинуть их размер и ужаснулся: как минимум пару километров. А то и больше.
Приходилось постоянно жмуриться. Михаил потянулся к глазам, забывая, что на голове шлем.
«Слава Богу, — отметил он про себя, — что шлем непрозрачен. А то — прощайте глаза».
Внутреннюю поверхность занимал светодиодный экран, на котором ретранслировалась картинка окружающего мира через несколько миниатюрных камер.
Вернувшись в кабину, Михаил наскоро перекусил и отпил немного воды.
— Когда ты счастлив, то не станешь вспоминать богов, — слова приемного отца Андрея неприятно саданули по душе.
Михаил впервые пришел в гости к новой семье брата.
Жили они весьма небедно. Не сказать, что роскошно, но с большим умом. Андрей, кстати, как потом отметил про себя Михаил, тоже перенял этот эпикуреизм.
— Вы так считаете? — осторожно спросил Михаил.
— Это непреложная аксиома, — улыбнулся отчим.
— Аксиомы недоказуемы, — подал голос Андрей из гостиной, — следовательно, они могут быть и не верными.
— Они очевидны и не нуждаются в доказательствах. А кто идет против них, тот страдает.
— Ладно, отец, — вошел Андрей, — не надо смущать моего брата.
И они прошли за праздничный стол.
Позже, когда они вдвоем с Андреем вошли в комнату последнего, Михаил заметил:
— А они тебя любят. Я имею в виду новых отца и мать.
Андрей как-то странно посмотрел на него, но ничего не ответил.
Он достал из шкафа начатую бутылку коньяка и разлил по рюмкам. Выпив первым, он вдруг спросил:
— А мама?
— Что «мама»?
— Она вспоминала обо мне?
— Всегда, — чуть помедлив, ответил Михаил. Он резко запрокинул голову и выпил коньяк.
— На все воля Аллаха, — пробормотал Андрей. — Я ее ни в чем не виню. Знай это…
Дальнейшая дорога лежала к неведомому свету.
«А что потом?» — спросил себя Михаил. И впервые ощутил свою беспомощность. Он словно влез в зыбучие пески и теперь не мог сам себя вытянуть.
Наблюдая за рождением протуберанцев, ему вдруг в голову пришла мысль, что он находится на солнце.
«Тьфу ты! — Михаил отогнал эту мысль. — Если бы это было так, то я давно бы сгорел».
Он направил датчики на растущую гигантскую спираль нового протуберанца.
Прошло минут пять, прежде чем на мониторе высветились первичные данные: «Температура — шесть тысяч; химический состав — присутствие линий водорода, гелия…»
Он присвистнул.
«И куда это я еду?» — Михаил тяжело вздохнул.
Датчики вынесли на экран данные о магнитном и радиационном поле. Скорее всего, впереди лежал термоядерный океан плазмы, сходной по своей природе с солнечной.
Михаил остановил машину.
Вот он логический конец пути. Теперь ничего не осталось, как возвращаться назад. Океан плазмы, лежащий далеко на юге, пересечь было нечем.
Парадоксальный мир и заканчивался парадоксально.
Михаил резко развернул «Грифона» и на максимальной скорости направился на условный север. Надо было возвращаться.
8.
Через семьдесят два часа пути Михаил уже достиг подножия цепи вулканов. Уже вторые сутки они безмолвствовали. Только тонкие струйки дыма говорили о том, что они дремлют.
Маршрут пришлось прокладывать значительно восточнее первоначального, чтобы заранее объехать лавовые озера.
Воды осталось около двух литров. И как назло постоянно хотелось пить.
Михаил стиснул зубы, уже проклиная тот момент, когда его черт дернул ввязаться в эту авантюру.
Странным было то, что за все время пути он так и не повстречал ни «змеев горынычей», ни шаровых молний, ни прочей лабуды. Будто все затаились в ожидании.
Михаил всю дорогу анализировал. Получалось, что если жизнь в той или иной форме здесь и существовала, то в том далеком океане. Выходила ли она на «берег» — было не известно.
Легче всего, наверное, попадать в мир Дома Огня, было через солнце, чем через зоны с активной вулканической деятельностью. Хотя тогда, возможно, Михаил сразу бы попал в «океан».
«И мгновенно бы поджарился», — усмехнулся он.
Тревожно завыл зуммер движения. Михаил покосился на экраны: вроде пусто.
И тут в десятке метров рухнул дымящейся кусок скалы. И через секунду чуть ближе второй.
Михаил перешел из автомата на ручное управление. Отвернув в сторону, он сделал петлю в маршруте движения. Следующий кусок уже раскаленной докрасна скалы пролетел совсем близко.
Определить источник было трудно. Михаил перевел камеры наблюдения в другой ракурс. И уже через минуту нашел «змея».
Судя по всему, он находился в глубокой расщелине, потому как над поверхностью земли выглядывала небольшая «голова».
«Грифон» снова изменил траекторию и, виляя из стороны в сторону, помчался к «горынычу». Тихо загудел аккумулятор «Мьёльнира», приводя его в боевую готовность.
Михаил ощутил азарт охоты.
«Змей» перестал разбрасывать камни и скрылся в расщелине.
Дорога пошла вниз. Несколько минут «Грифон» ехал в аммиачном тумане, а когда выскочил, то едва не слетел в пропасть кальдеры.
Многотонная махина резко затормозила.
Внизу, свернувшись в диковинную спираль, сидел «змей». Только теперь присмотревшись и дав волю наблюдательным зондам, Михаил понял, что ошибался, принимая его за лавовый поток. Это было нечто иное.
Чуть дальше первого «змея» вилось еще четыре. А еще дальше за ними километрах в двух на выступающем из центра кальдеры островке, переливаясь электрическими разрядами, высилась необычайно огромная и абсолютно черная громада какой-то ненормальной воронки. Она медленно вращалась, периодически меняя контрастность.
— Ого! — вот и все, что сумел сказать Михаил.
Машина дала «полный назад», но уже поздно: «горынычи» начали атаку.
Причем двигались они просто мгновенно, поглощая сотни метров за доли секунд. Михаил даже не успевал прицелиться.
Краем глаза он отметил состояние «КЛЮЧа» — мигал желтый индикатор. Это означало, что до маячка у преграды еще километров сто. Никак не меньше. Маркеры, оставленные на входе помогали навигационной системе «Грифона» точно ориентироваться в новом пространстве. Энергии для создания обратно-заряженного потенциала не хватило бы.
Включив «автопилот», Михаил всецело отдался бою. Он натянул на голову шлем и приготовился.
Мощность пришлось сбросить до половины. Одно дело стрелять по одному «змею». А тут сразу пятеро. «Мьёльнир» мог и не выдержать. Систему охлаждения никто еще не испытывал.
«Горыныч» приблизился достаточно близко. Михаил даже ощутил его агрессивную ауру. Она неприятно давила на психику, превращая его сознание в сознание «запуганного ребенка».
Выстрел снова был беззвучным и на редкость точным. «Голова» «горыныча» рассыпалась и через пару секунд на ее месте бабахнуло.
Остальные «змеи» рассыпались по периметру кальдеры.
«Грифон» в скорости проигрывал. «Змеи» слегка вытянулись и выбрались вверх.
Михаил снова нажал на кнопку и к крайнему правому потянулся разряд. И снова точно.
Не успев себя похвалить, Михаил ощутил сильный удар по нервам: перед глазами поплыло, и мысли вновь замерзли, как тогда в аммиачном облаке. Ему вдруг захотелось оглянуться, будто за спиной была невиданная опасность. Беспокойство росло, а с ним и ясно ощущаемый ледяной холод.
Экран монитора пред глазами стал гаснуть. А с ним и сознание…
Когда Михаил смог открыть глаза, то картина изменилась. Автопилот вывел «Грифона» на плато и сейчас машина неслась по кругу по краю кальдеры.
В отключке он был не долго. Может минуту, или две.
«Змеи» выстроились в забавную цепь и вдруг всосались друг в друга.
— Вот тебе и настоящий трехголовый Горыныч! — пробормотал Михаил, пытаясь выйти из ступора.
