- Ладно, ладно, у меня к тебе просьба.
- Какая?
- Есть такой бар для иностранцев - "Принцесса"...
- Да, знаю.
- Там работает некая Анжела. Лет двадцати - двадцати двух. Она должна иметь несколько приводов по подозрению в проституции. Не припоминаешь?
- Кажется, что-то слышал. Дальше.
- Мне нужен ее адрес. И еще - про все ее приводы...
Курусима вытащил из шкафа подшивки с документами и долго их листал.
- В списках никого похожего на эту девку нет.
- Значит, Анжела в проститутках не числится?
- Смотри ты, как обрадовался! Видно, не без причины. Только, между прочим, радоваться рано.
- Почему?
- Потому, что такие вещи очень трудно регистрировать. Большинство задержанных - это глупые простушки, подторговывающие собой на свой страх и риск. Профессионалок задержать не так-то просто. Так что, если ее нет в списках, это вовсе не значит, что ее нет на панели.
Подкрепившись по дороге в ресторанчике, я вернулся в отдел новостей. Было уже около восьми, но Ханэ не появлялся. Встретивший меня Миядзаки держал в руке клочок бумаги.
- Только что звонил младший инспектор Курусима. Сказал, что хочет тебе что-то сообщить.
Я взял у Миядзаки записку с номером телефона.
Курусима отозвался немедленно.
- Я по поводу того дела, - сказал он. - Вернулся домой и вспомнил. Ночью во время моего дежурства трое или четверо суток назад имело место происшествие:
сбросили в море женщину. Помнится, мне говорили, что потерпевшая работает в том самом баре, зовут ее Норико Кисава, а в своем заведении она носит имя Анжела.
- Кто сбросил, иностранцы?
- Этого мы не знаем.
- Почему? Ваши ведь могли спросить у потерпевшей...
- По ее словам, она шла пьяная, а на нее внезапно кто-то накинулся. Так что, уверяю тебя, полиция тут ни при чем. Мы свое дело сделали.
Я громко расхохотался. Но Курусима сохранял серьезность. Он дал мне адрес Норико Кисавы и повесил трубку.
4
Двухэтажный дом, где жила Норико Кисава, стоял на склоне холма. Сквозь щель под крайней дверью пробивался свет. Я тихонько постучал. Из комнаты отозвались неразборчиво. Не долго думая, я потянул дверь. Она не была заперта. Я откинул занавеску и вошел.
В комнате было холодно. В углу стояла керосиновая печка, но она не горела.
Женщина лежала под шерстяным одеялом. Видно было только лицо, раскрасневшееся, словно от жара. Я пригляделся. Если не считать губной помады - никакой косметики. Лицо изможденное и все же красивое.
Женщина тоже разглядывала меня, спокойно, без тревоги или настороженности.
Глаза ее блестели.
- Анжела?
Она пропустила вопрос мимо ушей и спросила в свою очередь:
- Ты кто?
- А разве я не похож на мальчика из "игреков"?
- Брось трепаться. Кто тебя послал?
- Имени парня не знаю. Такой прыщавый, торчал у входа в "Принцессу".
- А-а, Горо... Все равно странно. Разве корабли не пришли?
- Этого я не знаю.
- Ты из Токио?
- Я приехал из Хамы. А ты, что, больна? Жара у тебя нет?
Анжела подозрительно уставилась на меня. Я коснулся ее лба. Лоб пылал, как в огне. Анжела оттолкнула мою руку и отодвинулась к стене, освобождая мне место. Темный блеск в ее глазах затягивал меня. И я мог поддаться. Я желал ее, и мне не казалось это подлым.
Я взглянул на часы - половина девятого.
В лазах Анжелы появился упрек. Возможно, она считала, что делает мне одолжение.
- Сколько времени ты знакома с Ханэ?
Глаза девушки широко раскрылись. Мне показалось, будто она еле слышно ахнула.
- Что тебе говорил Ханэ?
Она молчала.
- Прости за грубый вопрос, но ты с Ханэ...
- Убирайся!
Этот вопль был страшен.
Лицо ее свело судорогой. И все-таки оно не стало безобразным. Сторонний наблюдатель сказал бы, наверное, что это лицо красавицы ведьмы.
5
Когда я вернулся в отдел новостей, Ханэ диктовал по телефону какой-то материал.
Я вывел Ханэ на улицу с ресторанами и закусочными, на которую частенько захаживал десять лет назад. Одно кафе вспомнилось мне по названию, и мы вошли туда.
- Ты, конечно, знаешь, что она за женщина?
- Встречался с нею?
- Встречался.
- И какое впечатление?
- По-моему, она приняла меня за клиента, которого прислал к ней ее альфонс.
- И что же?
- Не думаю, чтобы такая женщина была достойна тебя.
Ханэ молча осушил свой стакан, и бармен, не говоря ни слова, подал ему новый. Потом он заговорил. Голос его звучал, как обычно.
- Ты с ней спал? - спросил он.
- А ты как думаешь?
- Не знаю.
- Спал, - сказал я.
Ханэ отвел глаза. Я пристально наблюдал за ним. Молчание затянулось.
- Тебя прислали сюда сегодня не по работе, - сказал он наконец. Тебя прислали из-за меня?
- Это не имеет значения.
- Директор филиала велел тебе расследовать и доложить?
- Да. Но приехал я по своей воле. Директор боится, как бы его подчиненные не переженились на проститутках.
- Но ты ведь не такой, старик.
- Я и сам так думаю.
- Значит, любить публичную женщину запрещается?
- Такого закона нет.
- Но ты хочешь сказать, что существуют этические нормы?
- Я не школьный учитель. Но я слыхал: в последнее время у тебя были затруднения с деньгами... Это правда?
- Да.
- Растратил на нее?
- Я ей дарю.
Это было одно и то же, но Ханэ, казалось, этого не понимал. Меня охватила злоба.
- И она берет у тебя деньги совершенно спокойно, да?
Ханэ произнес серьезным тоном, делая ударение на каждом слове:
- Нет, совсем не спокойно.
- Значит, кокетничает, ломается.
- Наверное, ты не сможешь понять. Тут все не так.
- Эта женщина запуталась в сетях сутенеров. Она спит с любым, кто платит.
Ты, видно, никак не можешь взять этого в толк. Когда-то и я после каждой получки бегал к женщинам такого сорта - ведь в мое время еще существовали кварталы публичных домов. Если б ты относился к женщинам так же, я бы тебе и слова не сказал. Но ты, смотрю, ходишь к ней не только для того, чтобы тешить свою плоть.
- Разумеется.
Так мы и расстались.
6
Меня разбудил пронзительный звонок. Я машинально взглянул на часы - три часа утра.
"Вызывают на происшествие, - подумал я и взял трубку. - Скажу, что у меня температура".
Это я, - прозвучал негромкий голос. - Ханэ.
Я поднялся и включил свет.
- Что это ты в такое время?
- Прости. Ты не мог бы приехать?
- Если на происшествие, то обратись лучше к директору.
- Нет, это по поводу той женщины. Она в очень тяжелом состоянии.
У меня едва не сорвалось: "Я же не врач!".
- Где ты сейчас?
- В больнице, совсем рядом с ее домом. Ты непременно должен приехать.
- Хорошо. Выезжаю.
Я натянул пальто и вышел. Дул ветер, небо прояснилось.
Мне удалось поймать такси, и через сорок пять минут я подъехал к больнице.
Шторы в холле были опущены, но дверь не заперта. Появился Ханэ, слегка кивнул мне:
- Видимо, воспаление легких.
- Как она сейчас?
- Спит. Вернее, без сознания.
Мы вошли в палату. Женщина лежала с закрытыми глазами, ее лицо казалось мертвым. Но она была жива - грудь вздымалась и опадала от бурного дыхания.
- Кажется, дело плохо.
- Да.
- Зачем ты меня вызвал? Хотел отомстить за то, что я сказал тебе, будто спал с нею?
- Нет.
- Тогда зачем?
- Сейчас увидишь.
Ханэ откинул одеяло и лег рядом с больной прижавшись к ней всем телом.
Живот и ноги женщины были обнажены. Ханэ, протянул руку, обнял ее бедра и сильно встряхнул.
Женщина чуть приподняла веки. Глаза ее были тусклы, как море, залитое нефтью. Она что-то пробормотала - я не расслышал. Честно говоря, того, что я видел, было мне более чем достаточно.
Ханэ стиснул ее груди. Она, словно испытывая отвращение, помотала головой.
Я положил руку Ханэ на плечо. Ханэ, не оборачиваясь, проговорил:
- Погоди немного. Молчи и смотри.
Ханэ снова обнял женщину, и тут я заметил, что он сжимает в пальцах несколько банкнот. Он сунул деньги ей в руку. Она цепко схватила их. Тогда Ханэ прижался к ней плотнее и вновь положил руку на грудь. Женщина не сопротивлялась. Не поднимая век, почти бессознательно, она попыталась развести бедра.
- Видел? - спросил Ханэ.
- Видел, - отозвался я.
Ханэ поднялся, осторожно накрыл женщину одеялом и вывел меня из палаты.
- Теперь ты сам видел, какая она.
- Да. Прекрасное чутье на деньги...
- Она ведет такую жизнь с тех пор, как помнит себя. Вера в то, что, ложась в постель, она обязательно получит от мужчины деньги, стала частью ее натуры.
Иного устройства мира она не знает.
- И с тобой она так же?
- Поначалу. Потом попыталась без денег. Но при этом она мучилась, словно совершала что-то противоестественное. Тогда она решила покончить с собой и бросилась в море.
- Я думал, с ней разделались подонки из шайки "Игрек"...
- Сперва и я так думал. Нет, это было неудавшееся самоубийство. Я ведь и сам не мог поверить, что живут на свете такие женщины, проговорил Ханэ каким-то торжественным тоном.
