Дома было все так же пусто. Документы валялись на том месте, где он оставил их. Паспорт, банковская карта и сложенный вдвое лист. Он поднял его без особой надежды узнать что-то ценное. Развернул бумагу и прочитал:
«Не пытайся узнать прошлое. Я дал тебе шанс начать новую жизнь».
Помимо этих двух предложений больше ничего не было.
Тогда
Сколько Глеб себя помнил, он постоянно вляпывался в неприятности. Не то чтобы это его сильно беспокоило, – он любил острые ощущения. Но в последнее время острых ощущений наметился явный переизбыток. То ли он постарел и стал восприимчивей, то ли ангел-хранитель устал вытаскивать его из дерьма. Впрочем, в ангелов, чертей и прочую теологическую чушь Глеб не верил. Зато верил в обязательства, которые в очередной раз безапелляционно напомнили о себе. И ведь никуда не денешься. Придется ввязываться в новую историю, и кто знает, насколько мерзкой она окажется. Ничего не поделаешь, долги нужно отдавать.
Взбежал по лестнице на пятнадцатый этаж и позвонил в квартиру. Дверь открыла жена:
– Привет, родной.
– Привет. – Он поцеловал ее в щеку, разулся и прошел в комнату.
– Ты чего так задержался на работе? – Галя проследовала за мужем. – Есть будешь?
– Позже, – Глеб достал из ящика стола сигареты и открыл балконную дверь. – Я сейчас.
Не совсем вежливо, конечно, – жена ждала весь день, соскучилась. Но разговаривать о пустяках, когда голова взрывается от мрачных мыслей, нет никакого желания. Чиркнул зажигалкой. Сделал глубокую затяжку. Вообще-то он не курил. Только в последнюю неделю что-то нашло, сорвался на старую привычку, от которой избавился еще десять лет назад. Выпустил горькую струю сигаретного дыма и посмотрел вниз. Оживленная дорога постепенно пустела. После одиннадцати вечера здесь становилось почти приятно: ни раздражающего шума двигателей, ни вони от выхлопов. При определенном усилии можно даже услышать шелест деревьев – несколько лет назад справа от дороги высадили маленькую рощицу. Глеб всерьез опасался за ее судьбу: деревца были такими тонкими и тщедушными, что при сильном порыве ветра – а ветра в этом районе частые и агрессивные – гнулись чуть ли не до земли.
Да, не в самом удачном месте он купил квартиру. Когда у тебя молодая невеста, а денег в обрез, не очень-то будешь привередничать. В конце концов они оба привыкли к их общему дому. Надо отдать должное Галиному вкусу: там занавески повесила, тут под другим углом кресло повернула, коврик где-то постелила – и пожалуйста, уют налицо. Живи да радуйся. Только Глеб не был бы Глебом, если бы так просто все складывалось. Безоблачная идиллия не в его репертуаре. Главное, держать себя в руках, чтобы жена не приставала с расспросами. Незачем ей вникать в его проблемы. Изменить ничего не изменит, а нервы себе потреплет.
Глеб улыбнулся: кто б сказал дерзкому и наглому юнцу, что его спутницей станет не отчаянная раскрепощенная девица, а ранимая скромная пай-девочка – ни за что бы не поверил. Никогда его не привлекал типаж серой мышки. И поди ж ты. Запал, как сопляк. И добивался ее год без малого. Галя была такой чистой и неиспорченной, что у заядлого циника, коим Глеб себя искренне считал, дух перехватило. Будь в его окружении больше подобных людей, он бы не реагировал столь бурно. Но так уж вышло, что с детства Глеб, практически выросший на улице, водился с ребятами, не отличавшимися образцовым поведением. А к концу учебы в школе в их классе сложилась особая компания.
– Извини, ты не любишь, когда тебя отрывают от размышлений, – жена приоткрыла балконную дверь и виновато улыбнулась. – Но ужин остывает, а ты все куришь и куришь одну за другой. Тебя что-то тревожит?
Глеб затушил сигарету о перила и щелчком пульнул ее на улицу.
– Зачем ты соришь? Есть же мусорное ведро, – возмутилась Галя.
– Пусть дворники выполняют свою работу. – Он обнял жену за плечи и увлек в комнату.
Галя молча наблюдала, как ест ее любимый. На языке вертелся добрый десяток вопросов, но она не решилась задать их. Глеб выглядел расстроенным и, похоже, едва справлялся со злостью. Она отлично изучила мужа: в такие моменты лучше его не донимать. А то взбесится, сам себя накрутит еще сильнее, разобьет что-нибудь, а потом своей же вспышкой ярости будет недоволен.
То, что Глеб вспыльчив, Галя поняла с первого дня знакомства. Поэтому и держала парня на расстоянии, несмотря на явную взаимную симпатию. Некоторые «подружки» называли ее синим чулком и вечной девственницей, что, вероятно, должно было обижать ее. Но она не придавала значения словам «доброжелателей». Для себя Галя давно решила, чего хочет и когда. Первым в списке задач значилось окончить педагогический институт, потом стать преподавателем в школе, а затем устроить личную жизнь и родить детей. Выйти замуж она планировала раз и навсегда, поэтому кавалеров рассматривала с пристрастием.
Следуя этой логике, Глеба следовало отсеять сразу же на первом этапе. Парень он был дерзкий, острый на язык, чуть что – лез в драку. Тихая семейная жизнь не проецировалась на его яркий образ. Однако с ним Галя чувствовала себя защищенной. Не спокойной, не расслабленной, а именно защищенной. Она знала, что может гулять ночью в любом районе города без опаски. Глеб постоит и за нее, и за себя, если что… И главное, сам никогда не посмеет обидеть ее. Да, в нем ощущалась агрессия, но он скорее разобьет кулак о бетонную стену, чем прикоснется к Гале без разрешения.
В общем, кровушки она из него попила немало. За долгие месяцы – ни поцелуя, ни объятий – лишь иногда позволяла взять себя за руку. Для такого парня, как Глеб, платонические отношения – дело немыслимое, из разряда фантастики. Он и сам потом признавался, что не понимал, как терпит подобное. Однако ж терпел.
Она не собиралась связывать с ним свою судьбу. Слишком неразумно. Но где-то на подсознательном уровне понимала, что ни за что не отпустит его. Он был другой, совсем другой. Но никого роднее Глеба Галя не встречала. Да и не хотела встречать. Последнюю точку в непростом решении поставила одна странная ночь. Галя жила с родителями и никогда не приглашала Глеба в гости. Но в тот день – это было самое начало лета – отец с матерью уехали на дачу. Галя позвонила парню и попросила приехать с вином.
– Разве ты пьешь? – первое, что спросил гость, проходя на кухню и ставя на стол пакет с алкоголем.
– Сегодня хочу напиться.
– Зачем?
Вместо ответа она пожала плечами и упорхнула в спальню. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Глеб деликатно постучал и заглянул в комнату. Галя полулежала на кровати и смотрела на него исподлобья, хлопая длинными ресницами. Пыталась изобразить вожделение. Парень присел рядом и подал ей бокал с белым вином. Она сделала два глотка и поставила бокал на тумбочку. А потом положила ладонь ему на колено. Глебу не нужно было намекать дважды. Он придавил девушку сверху, накрыл ее рот своими губами. Галя почувствовала, как падает в бесконечно глубокую пропасть. И вместе с невесомостью на нее нахлынул страх.
– Не смей так делать, – она резко оттолкнула парня. – У нас никогда ничего не будет. Никогда!
Вскочила с кровати, выбежала из комнаты и заперлась в ванной. Было стыдно за свой нелепый поступок, она ведь искренне хотела близости, думала, что готова. Но эмоции оказались слишком сильны, и она не справилась. Сидела на полу и рыдала от страха, обиды и сожаления. Правду говорят подружки: великовозрастная девственница – это диагноз. Ей было жалко Глеба, но себя было жальче во сто крат.
Только бы он не ушел! Если он уйдет, она не простит ни себя, ни его… Глеб выбил дверь, аккуратно отставил ее в сторону. Поднял на руки сжавшуюся в углу девушку и, не говоря ни слова, отнес на кровать. Долго сидел рядом, гладил по голове, пока страдалица не успокоилась.
– Какая ты у меня глупая, – сказал он, повернув ее лицо к себе. – Я тебя люблю. Это ясно? И никогда не трону, если ты не захочешь.
Стоит ли говорить, что захотела она той же ночью. И никогда об этом не пожалела.
Воспоминания прервал звонок домашнего телефона. Галя пододвинула мужу чашку горячего чая и дотянулась до трубки.
– Родной, это тебя.
– Кто?
– Говорит, что товарищ.
Глеб поморщился. Если это тот, про кого он думает, то почему позвонил не на мобильный? Просил же!
– Алло?
– Здорово. Это Макс. Я насчет встречи. Прости, что так поздно и на домашний. Названивал тебе на сотовый, ты не брал трубу.
– Наверное, в машине оставил. Сейчас перезвоню.
Галя стояла рядом, с непосредственностью ребенка прислушиваясь к разговору. Глеб нажал на «отбой» и принялся за недопитый чай.
– Кто это был?
– Товарищ.
– Почему ты с ним так быстро поговорил?
– Потому что я ужинаю в обществе любимой жены и не хочу прерываться, – соврал Глеб. Кое-как допил ставший вдруг безвкусным чай и поспешно поднялся из-за стола:
