Макивчук кивнул, но Женька чувствовал, что капитана это объяснение не удовлетворило.
- Хорошо, - сказал Макивчук. - Кстати, два дня назад ты порвал скафандр, когда сорвался со скалы на Черном плато. Но адская жара тебя не затронула...
Ян удивленно посмотрел ему в глаза.
- Ты словно бы не доволен, - сказал он. - Я упал разрывом вниз. Таким образом зажал дыру. А потом зарастил ткань.
- В полевых условиях?
Макивчук с сомнением покачал головой.
- В полевых условиях, - подтвердил Ян, - я единственный из всего выпуска, кто умеет это делать. Что ж делать, если у других руки не оттуда растут? Да и в мозгах лишь одна извилина, да и та прямая.
- Ладно, - сказал Макивчук, - а огненная жизнь Аида?
Тролль с возрастающим удивлением посмотрел на капитана.
- Я ведь подробно все объяснял и раньше, - ответил он наконец.
Макивчук положил громадные ладони на стол. Плечи капитана напряглись, словно он готовился прыгнуть, опрокидывая стол.
- Все это очень убедительно, - сказал он, - но слишком много счастливых случайностей.
Он вдруг подался вперед и требовательно спросил:
- Скажи, Ян, ты человек?
Его глаза впились в дрогнувшее лицо Тролля. Женька растерянно замер. Ян не человек? Не человек? Но кто же тогда?
- Ответь нам, - сказал Макивчук и, чуть помедлив, добавил: - Конечно, если можешь.
Лицо Яна чуть ли не впервые за все время полета выразило крайнюю степень растерянности. Он хлопал глазами, такими синими и безмятежными, смотрел на капитана, словно на привидение.
- Да вы что? - сказал он наконец. - Взбесились? Кто же я тогда?
- Не знаю, - сказал Макивчук четко, - но знать хотел бы.
До Женьки наконец дошло.
- Не человек... - сказал он с тихим ужасом. - Не че... Тогда он агент чужой цивилизации! Способный принимать человеческий облик. Чтобы все у нас высмотреть, собрать информацию!
Тролль уже справился с растерянностью и засмеялся. Но в его смехе едва заметной ноткой проскользнула тревога
- Значит, я шпион? - спросил он. - Лазутчик? Этот... Локкарт, Лоуренс, Мата Хари?
- Мата Хари была женщиной, - поправил Макивчук привычно, но тут же спохватился... - Хотя кто знает... это земные мерки. Есть ли у вас вообще разделение...
- Спасибо, - сказал Тролль.
Он уже полностью овладел собой и с любопытством смотрел на товарищей. А они с каждой минутой теряли уверенность.
- Я же не говорю, - сказал Макивчук почти просительно, - что ты агент именно враждебной по отношению к нам цивилизации. Ты нас выручал не единожды из довольно критических положений. Все это говорит в твою пользу. Правда, враги тоже могут помочь... Из тактических соображений. Все может быть. Возможно, вы совершенно равнодушны к нам и изучаете из простого любопытства. Мы вряд ли что-нибудь узнаем, если ты не захочешь помочь нам. Ну не выкручивать же тебе руки!
- В этом случае я сверхчеловек? - спросил Тролль с интересом. Ничего себе. Батмен? Человек-факел? Человек-щит?
- Но согласись, - сказал Макивчук, - другой бы погиб и в более простой ситуации.
Тролль внимательно смотрел на товарищей, и лицо его становилось все печальнее и печальнее. Невозможно было представить, чтобы у железного Яна было такое скорбное лицо. Именно скорбное. Даже от всей крупной атлетической фигуры вдруг повеяло неясным трагизмом.
Женька ощутил, как смутная печаль стискивает сердце.
- Что с тобой, Ян?
- Хорошо, - сказал Тролль, - я вам кое-что расскажу. Только придется вас разочаровать, особенно Женьку. Нет никакого агента таинственной цивилизации. Нет, как бы вам этого ни хотелось. Все гораздо проще... и сложнее...
Он стоял подле стены так, что лицо его оставалось в тени. Могучие руки были скрещены на широкой груди.
- Все не так, - сказал он с горечью. - Все не так... Но если вы бывали в моих краях, то слышали старинную легенду: пока девушка верна своему избраннику - с ним ничего не случится. Несчастья будут обходить его стороной. Так вот... у самого Балтийского моря живет Эльза... Ясно? И не говорите мне о псиполе, телекинезе, внечувственной связи через нульпространство. Я не хочу слышать об этой псевдонаучной белиберде. Я знаю, что меня хранит, ясно?
Женька сидел, раскрыв рот. Он с готовностью поверил бы в агента звездной цивилизации, в машину времени, и во что угодно, но чтобы Ян каким-то образом был связан с женщиной...
- Гм, - сказал Макивчук. У него было очень растерянное лицо. - Да, вот такие-то дела...
Видно было, что он ищет и не находит нужных слов, начал ерзать, словно пытался нащупать несуществующий гвоздь, зацепить его за шляпку и вытащить. Лицо его болезненно перекосилось, словно уже тащил.
- Но вдруг она выйдет замуж! - воскликнул Женька. - Любовь - это же такая тонкая ниточка!
Ему вдруг страстно захотелось помочь другу, пусть он даже агент внезвездной цивилизации, пусть даже внегалактической. Тролль с тем же каменным лицом, но потемневшим, обронил глухим голосом:
- Она вышла замуж.
Женька замер. Потом, не получив от растерянного Макивчука поддержки, тоже мне всезнающий капитан, отец родной, спросил с надеждой:
- Тогда эта любовь... ни при чем?..
- Именно при том, - ответил Тролль. Лицо у него оставалось как из гранита, а голос безжизненным, словно в самом деле у агента иной цивилизации, учившему язык в харьковских школах.
- Не понимаю, - сказал Женька растерянно, - если она же вышла замуж...
- Ничего, - сказал Тролль ободряюще, - ты еще вырастешь, возможно.
Женька сидел с выпученными глазами, а Ян смотрел сквозь него. Что сказать салажонку? Придет время, сам поймет. Что такое любовь и что такое верность. И какая она бывает. А пока это все для него пустые слова. Вот Макивчук может понять... И что это за нить, если на ней держится так много, и почему человечество все еще доверяет этой нити. И во что превратится мир, если вдруг убрать эту нить.
- Прости, - сказал Макивчук, - тебе, должно быть, больно вспоминать, а мы тут ковыряемся в ране. Я ничего этого не знал, хотя как командир должен быть в курсе дела. Ведь речь идет о состоянии духа моих людей. Если тебе не трудно... Кто она?
- Как тебе сказать... Нормальная умная женщина. Красивая. Если бы я не мучил ее мелочной ревностью, то мы бы поженились. Мне, привыкшему к одиночеству космоса, всегда казалось, что она слишком вольно ведет себя в обществе своих молодых друзей. Потом она вышла замуж. Говорят, у нее хороший муж. Я однажды видел его. Довольно умное лицо, чисто выбрит, опрятно одет, воспитан. Занимается лазерами.
- А если она, - спросил Женька, - и любить перестанет?
Тролль пожал плечами. Сквозь полумрак, словно молния, сверкнули ровные белые зубы.
- Спой лучше свою песню! - сказал он.
Женька напряженно наморщил лоб. При чем тут песня? Тут не до песен, когда твое существование висит на ниточке. И вдруг понял, о чем говорит Тролль. "Лучше в море быть утопимому..." Да-а. Если это в самом деле так, то понятно, почему иные предпочитают быть растерзанными зверьем. Будь это в Колизее или на дальней планете. Ромео с изменившей ему Джульеттой, Тахир без Зухры, Меджнун, разлученный навек со своей Лейлой... Тристан, чья Изольда вдруг перенесла бы любовь и верность на короля Марка, своего мужа... Нет уж, он ни за что никогда не влюбится! Разве что в эти черные глубины космоса с далекими звездами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
