Две эти выставки: "Романовы" и "Сталин" - существовали бы одновременно как две волны огромной русской истории, говоря, что наша история - это не бессмыслица, не сплошная склока, но великий поход, который совершает русский народ, сначала облаченный в мундиры Семеновского и Преображенского полков, а потом - набрасывая на себя плащ-палатку и штурмуя рейхстаг.
Святой Владимир и железный Феликс
Длится шумная полемика вокруг Лубянской площади, в центре которой когда-то стоял памятник Феликсу Дзержинскому, а сейчас зияет пустота. Чем заполнить эту пустоту? Одни предлагают построить фонтан. Но станет ли фонтан на чекистской площади фонтаном любви? Другие предлагают разбить огромную клумбу. Но не будут ли цветы этой клумбы цветами зла?
Третьи хотят перенести Соловецкий камень в центр Лубянской площади, дабы он служил призывом к покаянию всего чекистского племени. "Покайтесь, ехидны!" - такие слова могут быть выбиты на Соловецком камне.
Наконец, четвёртые хотели бы вернуть в центр площади памятник Дзержинскому, который был задуман как архитектурная ось, объединяющая вокруг себя все три громадные многоэтажные здания, где обосновались структуры государственной безопасности - могучий и мрачный оплот государства российского.
Я лично склоняюсь к возвращению этого прекрасного памятника, который является монументальным шедевром Вучетича, осмысленно и гармонично завершающего ансамбль площади. Этот памятник давно уже не брызжет кровью. Давно уже не вызывает ужас у духовенства и казачества. Городской голубь сидит на его бронзовой голове, на которую в девяносто первом году была наброшена петля и памятник подвергся языческой казни. Он был повешен в центре Москвы, как если бы разгневанные демократы сдёрнули самого Феликса Эдмундовича.
В эту полемику включился владыка Иларион, митрополит Волоколамский, который славен своим изысканным оксфордским образованием и таинственным, напоминающим неизлечимую фобию, антисоветизмом. Он предложил поставить в центре Лубянской площади памятник Владимиру Красное Солнышко, крестителю Руси.
Удивляет страх Иллариона перед памятником Дзержинскому. Ведь после крушения СССР в Москве была восстановлена или воздвигнута заново тысяча алтарей. На этих алтарях многие годы творятся литургии, свершаются святые таинства. И столпы фаворского света поднимаются над Москвой, как голубые лучи прозрачных прожекторов, соединяя Москву с Царствием небесным. Неужели все алтари слабее одного бронзового идола? Неужели страх перед ним Иллариона столь велик, что он не верит в святую силу тысячи алтарей, в огненную любовь к Богу творящего молитвы клира?
И если вдруг памятник Владимиру будет воздвигнут, и конечно, с крестом в руках, то будет ли этот крест обращён к цитадели чекизма? Не покажется ли тогда, что Святой Владимир благословляет чекистов со времён Дзержинского и до наших дней? А если памятник будет повёрнут спиной к чекистскому зданию и крестом к шумящему миллионному городу, то не покажется ли, что Владимир влечёт за собой на помощь своему святому делу всю непомерную чекистскую рать, и крещение Руси немыслимо без поддержки спецслужб?
Историки знают, как проходило крещение Руси. Не только проповедями и явлением чудесных знамений, но и жестокими карами. Когда в крови и казнях было подавлено восстание волхвов. И по Шексне в Волгу плыли плоты с обрубками изувеченных языческих тел. А на кольях, истекая кровью, устрашая жителей окрестных сёл, висели тела замученных колдунов.
Под Псковом в маленькой деревушке Будник, где родился Владимир Святой, лежит, омываемый ручьём, огромный камень, тёплый зимой и летом. По преданию, это осколок Вифлеемской звезды, долетевший до Пскова в дни рождения Христа. Быть может, это и есть лучший памятник Святому Владимиру, чьи судьба и миссия связаны с Христом, любящим и прощающим, связаны с Вифлеемской звездой.
Однако я не настаиваю на возвращении Дзержинского на его изначальное место. Если дела в России пойдут плохо, и власть, которую либералы называют чекистской, ослабеет, то Болотная площадь придёт на Лубянскую, и Железный Феликс может быть вторично сдёрнут. И теперь уже навсегда.
Вопрос в лоб Александру Торшину
14 ноября 2013 0
Политика Общество
"ЗАВТРА". Уважаемый Александр Порфирьевич, нужна ли сейчас легализация стрелкового нарезного оружия в современной России? Ведь по сравнению с СССР окажется, что советское общество было более терпимо к тому, что его граждане владели оружием, чем сейчас (начальная военная подготовка в школах, ДОСААФ и т.д.)
Александр ТОРШИН, первый заместитель председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, участник Попечительского совета Федерации практической стрельбы РФ. В 30-e годы в СССР велась целенаправленная стрелковая подготовка рабочих и крестьян в тирах и на стрельбищах. А сейчас эта добрая традиция забыта. В стране всё меньше мужчин, у которых было бы не только понятие о чести, но и навыки самозащиты, в том числе с помощью оружия. Стрелковый спорт приучает людей, которые им занимаются, принимать холодные, взвешенные решения, стабилизирует психику человека, исключает проблемы с алкоголем. И наоборот, я считаю, что в законе об оружии должна быть прописана норма, по которой следует пожизненно лишать человека права на ношение оружия, если он находился в пьяном виде.
Противодействие руководства МВД легализации оружия для законопослушных граждан - это именно то, что необходимо организованной преступности.
Когда в Госдуме проваливается очередной законопроект о легализации оружия, перед моим мысленным взором появляется живая картина, как за это пьют шампанское бандюки где-нибудь в ресторане: "Опять этих терпил оружия лишили, опять не дали, какое счастье"
Неудивительно, что и антиоружейная шумиха в СМИ заказывается из того же криминального логова. При этом мы понимаем, что лицензионно-разрешительная система должна работать. Так, например, мы предлагаем медицинские справки, необходимые для получения лицензии на приобретение оружия, выдавать в специализированных центрах при МВД, а не в частных медучреждениях
Материал подготовил Николай ОМЕЛЬЧЕНКО
Технология истории
Андрей Фурсов
14 ноября 2013 1
Политика
Скрытые субъекты и мировые войны: глобальное управление в ХХ веке
Первая мировая война способствовала укреплению закрытых групп мирового согласования и управления англосаксонской элиты и упрочению англо-американских связей по закрытой линии при росте противоречий по открытой линии - между Великобританией и США как государствами. В 1916 г. команда Милнера, его повзрослевший "детский сад" окончательно стала ядром "Группы". Все более активную роль в ней играл Арнольд-Джозеф Тойнби-младший, историк и разведчик. Именно из идей Тойнби Милнер почерпнул установку, согласно которой расширение империи и интеграция англоязычных элит необходимы для того, чтобы продолжал существовать британский образ жизни, образ жизни британского правящего класса как раскрывающие лучшие и высшие способности человечества.
После войны продолжилось институциональное оформление англо-американской элиты. Сначала в Лондоне был создан Британский (с 1926г. - Королевский) институт международных отношений. Подлинным основателем института был Кёрзон; решение о создании было принято на совместной конференции британских и американских экспертов в гостинице "Мажестик" в 1919 г., а формальное основание состоялось в 1920г. Штат института составили совет с председателем и двумя почётными секретарями и небольшая группа сотрудников. Среди последних наиболее значительной фигурой был Арнольд Дж. Тойнби, племянник друга Милнера по колледжу Беллиол (Оксфордский университет), в будущем - автор знаменитого 12-томника "A Study of History"и многих других работ, а также координатор деятельности британских спецслужб во время Второй мировой войны.
КИМО организовывал дискуссии и исследовательские группы, спонсировал исследования и публиковал их результаты. Институт опубликовал "Историю мирной конференции" и издавал "Журнал" с отчётами о дискуссиях, а также ежегодный "Обзор международных дел", составляемый его сотрудниками (прежде всего Тойнби) или членами группы Милнера. Ещё одним ежегодником был "Обзор отношений в Британском Содружестве", финансируемый с помощью гранта от нью-йоркской корпорации Карнеги. Институт создал филиалы в доминионах и даже распространил своё влияние на страны вне Содружества - с помощью Организации интеллектуального сотрудничества Лиги Наций. Со времени чехословацкого кризиса сентября 1938 г. КИМО стал неофициальным консультантом Министерства иностранных дел, а с началом Второй мировой войны официально превратился в его исследовательское отделение.
