заставил всех замереть на месте.
— Яна! Я говорил тебе не появляться здесь!
Наскалов облокотился о стену, рассматривая источник визга. Высокая блондинка застыла в пороге, прижав свои руки к лицу…
— Это Кирилл? — шептала она — Это мой муж?
Глава 1
События, предшествующие прологу
Острая боль пронзила тело. Она, как капля дождя скатывалась, оставляя свой обжигающий след. Я не чувствовала рук, хотя пыталась ими пошевелить, но их, как будто не было! Я чувствовала колючую ткань, которая закрывала мои глаза, она была так сильно затянута, что пульсирующая головная боль заглушала все! Я ничего не слышала, только бешеную пульсацию в голове! Я уже понимала, что со мной произошло, но мозг отчаянно пытался сопротивляться.
— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — я хотела крикнуть, но из горла вырвался только хрип.
Я ощущала себя, как в темной коробке, из которой не выбраться. Меня трясло от нарастающего чувства паники, щедро приправленной диким страхом. Я стала дергать руками и ногами, глупо надеясь, что веревки лопнут. Но кроме смертельной усталости не добилась ничего.
Ну почему все это дерьмо должно происходить именно со мной! С самого детства у меня все было не так, как у всех! Дома меня ждала не добрая мама с тарелкой горячего борща, а строгая гувернантка, потому что мама умерла при родах. Я дружила только с детьми друзей моего отца. Они были такими же как я, выращенными на пуховой перине, и вскормленными с золотой ложечки! Мы получали все, а если и существовало то, чего у нас не было, значит, эту вещь еще не выпустили. Я ходила не на танцы, а в тир, который, кстати, был в подвале нашего дома. Я выбирала институт по желанию: однажды, отец просто принес мне карту, чтобы определиться. И это была карта мира! Папенька дал мне полный карт— бланш. Но я решила учиться в родном городе, не желая оставлять его одного. У меня угнали четыре машины, с тех пор мой отец выделил мне собственного водителя, который сопровождает меня везде по сей день. Нашу с мужем квартиру обворовывали трижды! После чего отец купил огромный дом, окруженный несколькими десятками охранников, где мы стали жить все вместе. Кстати, о муже, с ним я познакомилась, когда наехала ему на ногу, когда парковалась у торгового центра.
Мой папа никогда не читал мне лекций про раннюю беременность, потому что был бы рад внукам. Он не объяснял, что наркотики — это плохо, потому что с самого детства я довольно часто видела прожжённых нариков в нашем доме. Мой отец учил меня обороняться. Вот этому ремеслу он посвящал ВСЕ свое свободное время. Он постоянно повторял одну и ту же фразу: «Яна! Ты должна быть спокойной! Когда ты перестанешь паниковать, то начнешь замечать важные вещи!»
«Нужно успокоиться. Нужно подышать и успокоиться.» — Как только я стала глубоко дышать, в нос ударил резкий отвратительный запах. Это был не запах, а настоящая вонь! Мое горло сжалось в рвотном спазме.
— Ладно, нужно не думать о запахе. Просто не думать!
Я прижала голову к плечу и стала как можно сильнее тереться, ощупывая крепость повязки на глазах. Она сдвинулась на пару сантиметров, освободив ухо, в которое тут же влетел громкий звук. Черт! Я в поезде! Ту…Тух…Ту…Тух… монотонный звук колес немного успокоил. Я дышала ртом, чтобы не стошнило! Из глаз брызнули горькие слезы…
***
Воздух стал меняться. В нем было так много оттенков. Он еще хранил остатки воспоминаний о жарком лете, но уже был наполнен осенним запахом опавшей листвы. Мои черные кроссовки шлепали по мокрому асфальту, разбрызгивая лужи в разные стороны. Я глубоко вдыхал утренний морозный воздух, отчего легкие начинали гореть. Мне нравилось это ощущение, очень бодрило, заставляло проснуться и приводило утренние мысли в порядок. Я бегал вокруг набережной каждый день, не позволяя себе ни единого прогула.
Брусчатая тропинка тянулась вдоль самой кромки реки. Озорные лучики играли на воде, стараясь ослепить еще сонные глаза. Над зеркальной поверхностью парил туман, он, словно молоко, окутывал водную гладь. Набережная была пуста, машин еще не было, поэтому над городом стояла звенящая тишина, которую разрушали только глухие удары кроссовок об асфальт. Я перепрыгивал через пустые бутылки, которыми был усыпан тротуар. Молодежь жадно ловила последние теплые дни, распивая пиво на лавочках у реки. Мне нравился центр города, узкие улочки, уютные рестораны, старые маленькие дома, которые в последнее время преобразились. Но меня бесило безудержное веселье на набережной, прямо под окнами моей квартиры. К тому моменту, как я подбегал к дому, солнце уже встало, а из своей коморки выползал еще сонный дворник.
Я направился к лестнице, проигнорировав лифт. Бежал, перепрыгивая через две ступени. Мое размеренное дыхание эхом отскакивало от голых стен и возвращалась обратно. Открыв дверь, я услышал надрывающийся телефон, который никогда не беру с собой. Взгляд упал на часы, на которых было шесть утра. Я поморщился, понимая, что звонящий либо самоубийца, либо умирает… Но, так и не взглянув на дисплей, отправился в душ, скидывая спортивный костюм по пути. Пусть умирает…
Упругие струи воды снимали напряжение с мышц, принося облегчение. Но, так или иначе, мои мысли возвращались к столь раннему звонку, поэтому я вышел из душа, накинув халат. Телефон продолжал орать, напряжение только усилилось. На экране высветился номер человека, который не мог звонить утром просто чтобы пожелать удачного дня. Да он вообще никогда не звонил.
— Да! — рявкнул я в трубку.
— Ты нужен мне, — его хриплый голос был натянут, как струна. Было слышно, что он держится изо всех сил.
— Хорошо, — я бросил телефон на стеклянную поверхность стола, он громко сбрякал, раздражая перепонки. — Б*ять!!! Все утро насмарку…
Я налил кофе и вышел на балкон. Сев на мягкий диван, закурил.
— Моисей… Моисей… — на моем лице расползлась довольная улыбка. Все было бы просто замечательно, если бы не причина раннего визита. Он был неоднозначной фигурой. Слишком тих, но при этом его знала каждая собака. Слишком богат, но у налоговой не было вопросов. Слишком резок к чужакам, но свои купались в бабках. Слишком справедливый, но руки
