Рейтинговые книги
Читем онлайн Листки из рукописи скитающегося софиста - Апполон Григорьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5

жить, но не для того, чтобы жить, а чтоб жизнию стремиться к идеалу, ибо все существует только потолику, поколику существует в идеале, в Слове.

Потом мы говорили об ней. "Ее грызет страдание - она должна была испытать несчастную страсть"... Но кто же, кто создал в ней это страдание? Я знаю всех, кто ее окружает, знаю, что она была за год до этого времени. Есть один человек только, кто, кроме меня, мог быть ею" любимым. Это Щ*** {17} и странно! одного только этого человека я не мог бы ненавидеть: светлая, открытая природа, хотя многие назовут его пустым человеком... Но ее душа, какова она теперь, создана мною, создана теми вечерами прошлого года, когда равнодушный к ней, равнодушный ко всему - я был так умен, так свободен, так зол, создана всего более - теми восторженными, лихорадочными намеками, которые я не переставал делать ей при каждой встрече, начиная с нашей прогулки в аэрьене, {18} где я в первый раз сказал ей, что она - Нина Лермонтова, {19} до вечера 23 декабря, когда я, на ее с лихорадочною дрожью сказанные слова: "Я не могу ни от чего прийти в восторг", - спокойно и тихо прочел ей строфу "Сказки для детей".

Знает ли она, что я люблю ее и люблю так безумно? Думаю, что знает. Я помню тот прекрасный весенний вечер, когда, возвращаясь из цыганского концерта (это было во время пребывания в Москве Листа), {20} она вошла к нам во всей полноте девственной прелести, окруженная какою-то ореолою белого, чистого сияния... Я невольно потупил глаза, когда взглянул на нее, - и она видела это... - и на ее губах прозмеилась улыбка женского торжества... И снова перебирая в памяти недавнее прошедшее, я не могу и подумать, чтобы она не знала о моей страсти к ней...

XXIV

Приехали наши родные... Кроме того, что я вообще не охотник до всяких семейных сцен - я был рассержен еще тем, что мне помешают идти к К. Я эгоист - да! но я сам мучусь своим эгоизмом, я бы так хотел быть не эгоистом: что же мне делать, что многое, вместо того чтобы трогать меня, просто только меня мучит, бесит и смешит.

И, однако, я все-таки туда отправился, только не застал там ни Софьи Гы, ни Нины. Было скучно. Н. И. рассуждал о "_нравственных лицах_". Господи боже мой - не надоест же человеку, подумаешь.

Мне было скучно.

XXV

Она опять больна... Дела мои по службе идут плохо {21} - и странно! чем хуже делается, тем больше предаюсь я безумной беспечности. Только успех, только счастье могут придать мне жизни и деятельности: неудачи - никогда. Оттого-то, как я часто говорил ей, "можно молиться только в минуты счастья".

XXVI

Заходил к ним после обедни... Она - больна, бледна, расстроена; просила прислать ей "Индиану" и "La derniere Aldini". {"Последняя Альдини" (франц.).} {22} "Индиану" послал, но "La derniere Aldini" надобно взять у Готье. Взять - но на что? Долги мои растут страшно и безнадежно.

XXVII

Оставя у всенощной тетушку, забежал к ним хотя на полчаса, твердо решась быть точно так же веселым и злым, как вчера, - что и удалось мне вполне. Но она - что с нею? Она не хотела сказать со мною ни одного слова.

XXVIII

Заходил на минуту К - и удивил меня: "На тебя сердятся". - И прекрасно! - "И знаешь за что?" - Вероятно, за то, что не прислал "La derniere Aldini"?.. - "Да; с этих пор, говорит она, избави меня боже попросить его о чем бы то ни было. Знаешь ли, это природа гордая и раздражительная"...

"Я очень рад, очень рад - ты ничем бы не мог меня так порадовать, как этим"... "Что ж ты, пошлешь - а то я пошлю?" - Посылай...

И между тем я был расстроен.

XXIX

На вечере у Менщикова - я был очень в духе, врал без умолку и плясал без устали. Человек минуты - я готов предаваться каждому мимолетному впечатлению; но нашептывать, как демон, первой встретившейся свежей девственной душе несбыточные грезы и тревожные сны - стало у меня маниею... Бывают минуты, когда я становлюсь даже остер до последней степени: немудрено, что К-й, которая только что вышла из пансиона, мне удалось вскружить голову до того, что под конец она слушала мой вздор, не спуская с меня больших и, надобно сказать, прекрасных черных глаз.

Завтра к Л-у, {23} которого жена не ухвалится мною за нынешний вечер.

XXX

Я был совсем не то, что вчера. Я хорош только тогда, когда могу примировать, {24} т. е. когда что-нибудь заставит меня примировать... Все это вытекает во мне из одного принципа, из гордости, которую всякая неудача только злобит, но поднять не в силах. В эти минуты я становлюсь подозрителен до невыносимости. Дайте мне счастие - и я буду благороден, добр, человечествен. Если б я родился аристократом, я был бы совершенно Эгмонтом Гете, но теперь я только оскорблен и раздражен тем, что я не аристократ.

Здесь был Н. И. с женой и Лидией... Лидия до бесконечности добра и нежна со мною. Кстати - на меня не сердятся, потому что поручили просить меня прислать "Роберта". {25}

Мы ехали оттуда с К. Разговор наш был об ней - и как-то печален, как туман и холод, которые нас окружали. Он спрашивал меня: как я люблю ее, с надеждою или без надежды? Я отвечал отрицательно. Да и в самом деле, неужели можно считать надеждами несколько слов a double sens, {двусмысленных (франц.).} которые притом могли относиться к другому? И между тем отчего же не могу я вполне отказаться от этой мысли - и между тем к чему же позволяли мне говорить все, что я говорил? Боже мой! ужели она не понимала ничего этого, не видала моих мук, моего лихорадочного трепета в разговоре с нею, когда я сказал ей: "Человек становится невыносимо глуп, когда хочет скрыть то, чего скрыть нельзя", - принимала за общие места мои упреки, моления - все, что я так ясно высказывал в разговоре с ее матерью о _женщинах_, - не понимала, с какою безумною страстью читал я ей: "Они любили друг друга так долго и нежно..."?.. {26} "Но если эта женщина полюбит кого-нибудь, она будет готова следовать за ним на край света", - говорил Кавелин. Я молчал: меня сжимал внутренний холод - мне было нестерпимо грустно.

XXXI

Нынче в последний раз смотрел "Роберта" - и видел в бельэтаже madame Куму с Лидией... "Meinem Flehen Erhorung nur sehenke mit des Kindes Liebe Blick... Gieb mein Kind mir, gieb mein Kind mir, gieb mein Kind mir zuruck"... {"Услышь мою мольбу и подари любящий взгляд ребенка... Верни мне, верни мне, верни мне мое дитя" (нем.).} Зачем бывают подобные минуты?.. Вот опять та же однообразная, бесконечно грустная действительность - несносная печка против самых глаз, нагоревшая свеча, болезненное бездействие.

- Сейчас из собрания... Да! я подвержен даже зависти: чуждый среди этого блестящего мира и зачем-то (уж бог ведает зачем) постоянный и постоянно незаметный член этого мира, я с невольным негодованием смотрю, как к другим подходят целые толпы масок... Богатство - имя!.. Но страшно, когда человек утратит веру в спасение внутреннею силою, когда только богатство, имя - кажутся ему выходом... И грустно подумать, что это чувство плебейской ненависти и зависти - почти общий источник мятежных порывов?..

XXXII

Сидели опять целый вечер с К - и точно так же без толку. Мы не поймем один другого: социальное страдание останется вечною фразою для меня, как для него искания бога. Его спокойствие, его разумный взгляд на любовь - мне более чем непонятны.

Вместо того, чтобы быть там, я остался дома, вследствие домашней догмы. И неужели мой ропот на это страшное рабство - преступление?

XXXIII

Презабавная история! "Je suis a vos pieds" {"Я у ваших ног" (франц.).} - сказанное мною m-lle Б-й на вечере у нашего синдика, {27} принято за формальное изъяснение в любви, - и она сходит теперь с ума, падает в обмороки и т. п. Но забавнее всего то, что я должен был выслушать от З*** {28} проповедь... Что меня влечет всегда делать глупости?

XXXIV

Достал наконец денег - последние, кажется, какие можно достать - и послал при письме "La derniere Aldini" и "Histoire de Napoleon" {"История Наполеона" (франц.).}... {29} Долги растут, растут и растут... На все это я смотрю с беспечностию фаталиста.

XXXV

Нынче она прислала за мною Валентина... {30} Я люблю его, как брата, этого ребенка; его голос так сходен с ее резки-ребяческим голосом. Странно! Кавелин говорил, что это в ней одно, что делает ее женщиною du tiers etat; {третьего сословия (франц.).} а мне так нравится этот голос...

Она больна... Она почти сердилась на меня за мои богохульства, за мою хандру, за мои рассказы о явлении иконы Толгской божией матери... {31}

"Вы хотите от жизни бог знает чего?" - говорила она мне. Это правда. И если результатом всех этих безумных требований будет судьба чиновника?..

Мать ее говорит мне, что я установлюсь. Едва ли!

Приехали Кры и с ними какая-то дама, с которою они все засели в преферанс. Я сидел на диване у стены, Лидия подле меня раскладывала карты, а Юлия {32} рассказывала мне какой-то вздор. Но мне было как-то wohl behaglich. {очень приятно (нем.).}

Она подошла и села против меня на стуле. Мы молчали долго - и я глядел на нее спокойно, тихо, не опуская глаз; я забылся, мне хотелось верить, что она меня любит, мне казалось в эту минуту, что я вижу перед собою прежнюю добрую, доверчивую Нину, Нину за год до этого: мне припоминались первые мечты моей любви к ней, тихие, святые мечты, - благородные надежды пройти с ней путь жизни... Я снова, казалось, стоял перед иконостасом Донского монастыря и думал о будущем, и думал о том, что когда-нибудь я отвечу божественному: "Се аз и чадо, его же дал ми еси"... То было то же чувство, которое майскою луною светило на меня, когда, рука об руку с нею пробегая аллеи их сада, я замечал отражение наших теней на старой стене - и был так рад, так гордо рад, что моя тень была выше...

1 2 3 4 5
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Листки из рукописи скитающегося софиста - Апполон Григорьев бесплатно.
Похожие на Листки из рукописи скитающегося софиста - Апполон Григорьев книги

Оставить комментарий