И теперь у нас есть соседи…
Блин.
На цыпочках подкрадываюсь к окну и, прячась за раму, выглядываю к соседям. Предельно осторожно, ведь с удачей вроде моей лучше лишний раз не рисковать, оглядываю чужую комнату и еле сдерживаю стон. Само собой, комнату занял парнишка. Полагаю, отныне мои шторы будут задернуты. Я отодвигаю пурпурную ткань еще чуть-чуть, дабы лучше рассмотреть, как сосед распаковывает вещи. Ладно хоть в этот раз он меня не замечает. Сейчас я по-настоящему понимаю, насколько он привлекателен. Точеный подбородок и четкие скулы придают лицу угловатость и, смею сказать, сексуальность. У лба вьются темные волосы, а глаза у него насыщенного кобальтового цвета
Он дергает головой, и я вырываюсь из оцепенения, поражаясь своей смелостью так долго пялиться. Если честно, с парнями у меня не ладится, так что ни о какой влюбленности и речи не идет. Думается, любование издалека риска не несет, но безопасность моего сердечка превыше всего, так что лучше отойти.
Я задергиваю шторы, включаю музыку и усаживаюсь за уроки. В прошлом году мои оценки сильно ухудшились, но я полна решимости наверстать упущенное. Я люблю учиться: чувствую удовлетворенность, когда трачу время с умом. Через док-станцию играет группа Twenty One Pilots. Я киваю в такт музыке, уставившись на уравнения, пока цифры постепенно не сливаются в одно пятно. Никогда не была хороша в математике, но приходится стараться изо всех сил, чтобы не отставать. Правда, пока получается не очень. Надеюсь, убитое на уроки время окупится в следующем году на выпускных экзаменах.
Телефон вибрирует. Снова Вайолет.
«Сбежала с адского свидания! Детали расскажу в понедельник **».
Не отвлекайся на телефон! Блииин, ладно, отвечу.
Я быстро набираю сообщение и выключаю телефон, иначе, вот уж точно, войдет мама, увидит, как я переписываюсь, и решит, будто я все время зависала в телефоне. С доверием у нас серьезные проблемы. Как же! — когда мне было двенадцать, она побудила меня подстричься под горшок. Ага, выглядело это так же ужасно, как и звучит, если не хуже.
Целый час штудирую учебники и, наконец, заканчиваю с домашкой. К этому времени уже совсем темнеет. Я подавляю зевок и переодеваюсь в пижаму, прежде убедившись, что шторы плотно задернуты. Не хотелось бы показать пареньку больше, чем он рассчитывал, переезжая в ту комнату. И кроме того, определенно это не то впечатление, которое я хотела бы произвести.
Я забираюсь под одеяло и хмурюсь: музыка в соседнем доме играет чересчур громко! Разумеется, хэви-метал врубила не мать с малышкой. Нет, ставлю все на парня из соседнего окна. Вот почему только меня — как его ближайшую соседку — беспокоит его шум. Судя по пьяному смеху и рок-музыке, мистер сосед еще и друзей пригласил. И дня здесь не пробыл, а уже вечеринку закатывает. Что это, если не предзнаменование?
Раздраженно вздыхаю и накрываю голову подушкой в попытках приглушить звук, еще глубже зарываюсь в мягкие простыни — пусть поскорее все закончится.
Спустя двадцать минут ничего не меняется. Похоже, меня ждет долгая ночь.
***
Я просыпаюсь от какого-то шороха и тихо стону: музыка в соседнем доме все еще играет! Неужели только в сказках красавица может рассчитывать на крепкий сон? Я моргаю, прогоняя остатки сна, приподнимаюсь на локте и включаю прикроватный светильник. Свет заливает комнату, и я быстро окидываю взглядом освещенную обстановку. От представшей картины у меня отвисает челюсть.
Я таращусь на парня, оцепеневшего не меньше меня.
Его глаза впиваются в мои, и мы пялимся так, кажется, вечность. Парень опирается на подоконники между нашими окнами, в кулаке — мой бюстгальтер с Минни-Маус.
Что. За. Черт?
2
ПОДОЙДИ И ВОЗЬМИ
Первый порыв — закричать. Вот только парень на шаг меня опережает. Едва я прихожу в себя, как он уже ловко отталкивается от рамы и выскакивает из окна.
— Какого черта ты творишь?! — Мой ступор перерастает в ярость.
Меня будто подбрасывает. Я откидываю одеяло и вскакиваю с кровати, надеясь нагнать парня у окна. Он же, кинув на меня невозмутимый взгляд, всем кошкам на зависть грациозно залазит на свой подоконник. Я скрещиваю руки на груди и решительно приближаюсь к окну. От холода голые ноги покрываются гусиной кожей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В соседском окне меня встречают взгляды кучки парней, среди них шелестит неуверенный смех. Я всматриваюсь в лица, едва различимые в тусклом свете лампы, и узнаю их. Один из парней подается вперед, холодный ветер играет с золотистыми прядями. Дилан Меррик. Мы учимся в одном классе, но особо никогда не общались. Он из тех парней, знаете, кто легко со всеми находит общий язык — всеобщий любимчик. Он одаривает меня застенчивой, подбадривающей улыбкой, что призвана растапливать сердца (мое не исключение), но на этот раз мой гнев — моя вакцина против его ангельского обаяния.
— Ну и заваруха, — заговаривает он как можно приветливее, видя мое замешательство.
— Да что ты говоришь, Шерлок, — цежу сквозь зубы. — Не объясните, какого черта тут делаете?
Готова провалиться сквозь землю от стыда за свой убогий старый лифчик в их комнате.
— Это все глупое пари. Мы не хотели тебя будить, — тушуется Дилан.
— Он стащил мой чертов лифчик! — выплевываю я, сжимая кулаки. — Считаете, что имеете право врываться ко мне посреди ночи и красть лифчик из-за тупого пари? Я вас даже не знаю!
Парень морщится от моего взбешенного тона, и внезапно до меня доходит, насколько громким стал мой голос. Но я же имею право беситься?
— К слову, милый лифон, — подает голос взъерошенный Джо Трэвис, в голубых глазах пляшут веселые чертики. Знакомьтесь — местный клоун. Заработал популярность, подшучивая над бывшей директрисой: чесоточная пудра в подмышках ее кардигана, суперклей на стуле… При нынешним директоре Джо вроде как присмирел, но, уверена, это только затишье перед бурей. И вот передо мной легенда школы насмешливо приподнимает брови:
— У меня слабость к фанаткам Диснея.
Дилан досадливо смотрит на друга.
— Чувак, заткнись.
Щеки становятся пунцовыми. Из всех вещей, из всех лифчиков в мире, они должны были стащить именно мой безобразный диснеевский лиф. Почему не миленький или хотя бы самый простой? Боже, даже мне не нравится мой бюстгальтер с Минни-Маус, но он такой старый и удобный. Я слишком привязалась к нему, чтобы взять и выбросить. Озлобленное настроение постепенно проходит, оставляя после себя неловкость и подавленность.
Тупое пари.
— Вы собираетесь его вернуть?
Дилан выглядит смущенным, он косится на соседа, все это время подозрительно хранящего молчание.
Ноль реакции.
— Вы серьезно? — скулю я.
Мелькает мысль перелезть к ним, но очередной порыв холодного ветра напоминает о голых ногах, плюс я в пижаме с Бэтменом. Никаких шансов. Я хмурюсь и бросаю на соседа прищуренный взгляд.
— Тыыы… Болван. Сейчас же отдай!
— Болван? — Чейз Тэтчер с ухмылкой принимает мое оскорбление и встает из-за угла, переключая внимание на себя. А это у нас бабник школы. Знаю о нем немного, слышала о его многочисленных похождениях и бесспорном обаянии. Вот это да. Гости моего соседа — самые популярные ребята в школе. Как, не пробыв здесь и дня, новичку удалось подняться на вершину социальной лестницы Линдейла?
— По мне, так Чейз у нас побольше Алека болваном будет, — шутит Дилан.
Алек. Его зовут Алек.
— Осторожнее с моими чувствами, Меррик. Ты можешь меня ранить.
— Неа, твое эго слишком раздуто.
Толкаясь, парни отходят от окна, и мой взгляд останавливается на хулигане, укравшем мой лифчик. Алек. Да как он посмел? Не успели познакомиться, а он уже у меня в комнате шарится. Разве не должен он теперь извиниться и вернуть краденное? Все-таки на месте застукали.
— У кого он? — требую я. Я так устала, хочу вернуть лифчик, зарыть его хорошенько в ящик и скорее вернуться в кровать, предварительно надежно заперев окно.
