Но скоро все это кончится. Этот мужчина на кровати, Шэдвелл, получит от того, что они ищут, свою прибыль, а она... она отомстит своим обидчикам и, когда они будут унижены и проданы в рабство, с радостью покинет Королевство.
Она снова поглядела на улицу. Шэдвелл был прав. Близость Фуги чувствовалась.
Шэдвелл, лежа на кровати, смотрел на силуэт Иммаколаты на фоне окна. Уже не в первый раз он думал, как бы ему продать эту женщину. Чисто теоретически, конечно, но почему бы не потренировать ум?
Ведь он был торговцем не только по профессии, но и по призванию. Он гордился тем, что не было ни одной вещи, живой или мертвой, для которой он не мог бы найти покупателя. Он торговал сахаром и оружием, куклами и собаками, святой водой и гашишем, китайскими ширмами и патентованным средством от запора. Были, конечно, у него и неудачи, но еще не было случая, чтобы он не смог продать свой товар.
И только она, Иммаколата, женщина, с которой он был рядом уже много лет, могла посрамить его талант продавца.
Во-первых, она была непредсказуема, а покупатели этого не любили. Им нужен был надежный товар. А она не была надежной: ни в своем устрашающем гневе, ни в еще более устрашающем спокойствии. Под безукоризненными чертами ее лица, под глазами, где светилась мудрость столетий, под оливковой южной кожей таились чувства, могущие в одно мгновение наполнить воздух смертельным сиянием.
Нет, ее продать невозможно – в который раз сказал он себе и решил забыть об этом. К чему терзать себя мечтами о несбыточном?
Иммаколата отвернулась от окна.
– Ты отдохнул?
– Это ты хотела уйти от солнца. Я-то готов начать в любую минуту. Только не знаю, откуда.
– Нетрудно узнать, – сказала она. – Помнишь, что говорила сестра? События близки к развязке.
Когда она сказала это, тени в углу заметались и оттуда выступили две мертвых сестры Иммаколаты. Шэдвелл всегда недолюбливал их, и они отвечали ему тем же. Но старшая из них, ведьма, несомненно, обладала даром пророчества. Да и у другой, Магдалены, были свои заслуги.
– Фуга больше не может скрываться, – сказала Иммаколата. – Едва она трогается с места, как начинает вибрировать. Там ведь столько жизни на таком маленьком пространстве.
– И ты чувствуешь эти... вибрации? – спросил Шэдвелл, поднимаясь с кровати.
– Нет еще. Но мы должны быть готовы.
Шэдвелл натянул пиджак. Подкладка заискрилась, наполняя комнату причудливыми бликами. В мгновенной вспышке он смог разглядеть сестер. Ведьма отшатнулась от света, прикрывая глаза рукой. Магдалену это мало беспокоило: она была слепой от рождения.
– Когда вибрации начнутся, его местоположение можно будет установить за час или два, – сказала Иммаколата.
– Час? – переспросил Шэдвелл. Их поиски казались ему бесконечными. – Час я могу подождать.
III
Земля вздрогнула
Пока Кэл шел, птицы не переставали кружить над городом. Их число все увеличивалось.
Это не осталось незамеченным. На мостовой стояли люди, приставив ладони к глазам, и смотрели в небо. Повсюду спорили о причинах такого явления. Кэл не вмешивался, а продолжал идти через лабиринт улиц, иногда отступая назад, но все же медленно продвигаясь к цели.
Теперь ему стало ясно, что его первое предположение неверно. Птицы не искали корм. Никто из них не нырял вниз, чтобы схватить добычу. Они просто кружили в небе – вороны, сороки, чайки, – в то время, как их меньшие собратья, воробьи и зяблики, устав от полета, усеивали крыши и ограды. Были здесь и голуби, сбившиеся в стаи птиц по пятьдесят, и домашние птицы, несомненно, сбежавшие из клеток, как 33. Для канареек и попугайчиков пребывание здесь было самоубийством. Сейчас их дикие сородичи были заняты полетом, но стоит им остановиться, и они быстро и безжалостно расправятся с канарейками, мстя им за единственное преступление – одомашненность.
Но пока среди птиц царил мир, и они кружили в небе, взлетая и спускаясь, изредка покрикивая.
Следуя за птицами, Кэл зашел в часть города, которую редко посещал. Здесь одинаковые ухоженные домики его района сменились трехэтажными обшарпанными зданиями, спасенными от бульдозера только ожиданием бума, который никогда не наступит.
Над одной из таких улиц – на табличке было написано «Рю-стрит», – и летало большинство птиц. Небо над ней было просто черным; уставшие пернатые рядами сидели на ветках, проводах и телевизионных антеннах.
Кэл вышел на Рю-стрит и сразу же – один шанс из тысячи – увидел своего голубя. Долгие годы наблюдения за птицами выработали у него орлиное зрение: он узнал 33, вылетевшего из стаи воробьев и скрывшегося за одной из крыш.
Он поспешил за ним, свернув в узкий проулок между домами. Похоже, здесь никто не жил: вдоль стен громоздилась какая-то рухлядь, засыпанная содержимым перевернутых мусорных баков.
Но в двадцати ярдах от него шла работа. Двое грузчиков вытаскивали из двери дома массивное кресло, пока третий глядел на птиц, сотнями усеявших ограды и подоконники. Кэл подошел ближе, разыскивая голубей. Он нашел больше дюжины, но 33 среди них не было.
– Что ты об этом думаешь?
Он не сразу понял, что грузчик, глядящий на птиц, обращается к нему.
– Не знаю, – честно признался он.
– Может, они мигрируют, – предположил младший из креслоносцев, опуская свой край ноши.
– Не будь идиотом, Шэн, – сказал другой, выходец из Вест-Индии. Его имя «Гидеон» красовалось на спине рабочей куртки. – Какого черта они мигрируют в разгар лета?
– Слишком жарко, – ответил Шэн. – Вот почему. Эта жара вскипятила им мозги.
Гидеон тоже опустил свой край и отошел к стене, пытаясь зажечь окурок, извлеченный из нагрудного кармана.
– А неплохо, правда? – мечтательно произнес он. – Быть птицей. Пока лето, здесь, а как яйца подморозит – смотаться куда-нибудь на юг Франции.
– Они мало живут, – заметил Кэл.
– Ну и что, – Гидеон пожал плечами. – Мало да хорошо. Меня бы устроило.
Шэн подергал себя за дюжину белых волосков над губой, которые, видимо, считал усами.
– А ты разбираешься в птицах, парень?
– Только в голубях.
– Гоняешь их?
– Так, иногда.
– Мой шурин держит легавых, – ни к селу ни к городу сказал третий грузчик и посмотрел на Кэла, словно это заявление должно было вызвать у того горячий протест. Но Кэл выдавил только:
– Это собак?
– Ага. У него было пять, одна сдохла.
– Жаль, – сказал Кэл.
– Не очень. Она все равно была слепая на один глаз.
Сказав это, грузчик счел тему исчерпанной. Кэл снова посмотрел на птиц и улыбнулся, увидев на подоконнике верхнего этажа, своего голубя.
– Вижу его, – сказал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
