Еще раз счастливо оглядел свою семью. Эх! Кто же знал, что вот так интересно получится? Светлая эльфийка — Темная княгиня, а сам Темный князь — примерный семьянин. Неправильный у нас мир.
Анабель, кажется, уловила направление моих мыслей и тихо рассмеялась.
— Какой уж есть, Габриэль, в том мире и живем. Что-нибудь случилось?
— Пока вроде ничего. Нужно еще несколько магов отправить на устройство академии. Но такая задача — вдруг люди подумают, что темные собираются их столицу захватить под прикрытием дружеской делегации? И вампиры на границе недовольны: некоторые особо ушлые светлые к своим рукам их землю прибирают. Пойду совет грузить. Только перед этим к Элли загляну, хоть спрошу, что же он вместо мультиков детям поставил…
— Ладно тебе, — Анабель махнула рукой куда-то в сторону, прикрывая глаза, — что бы ни показал — не страшно. Натаниэль, если захочет, самостоятельно все посмотрит. У детей гибкая психика.
И жена туда же.
— Я не про это, — улыбнулся, — самому посмотреть хочется! Так что пробегусь по комнатам в поисках нашего ангелочка, а то они опять с Габриэль куда-то заныкались, и совесть старшего брата требует их немедленно отыскать и развести по разным углам.
Анабель фыркнула и покачала головой.
— И где ты у себя совесть отыскал? Ладно, беги, только на обед не опаздывай.
Поцеловав Анабель и потрепав по голове сына, я, довольный до безобразия, выскочил из детской, шаркая любимыми белыми тапочками. Если честно, никогда бы не подумал, что так интересно весь день бегать по Цитадели, решать задачки и проблемы, которые подкидывала обстановка в мире, действительно что-то делать, а не выслушивать скучные отчеты. Может быть, именно поэтому после дневной гонки вечера становились еще уютнее и теплее. Я молчал и смотрел на огонь в камине, чувствуя, что рядом есть любимая женщина, которая поймет все что угодно, и даже без слов. Знаете, впервые за долгие века я ощущал себя живым существом, а не неудачным экспериментом творца-отступника.
Кстати, о творцах…
Я затормозил и вернулся к зеркалу, мимо которого прошел несколько секунд назад. В общем-то самое обычное зеркало, ничем не выделяющееся из других, которых у меня в Цитадели тьма-тьмущая — чтобы из любой точки можно было создать устойчивый переход как в пределах нашего мира, так и в любую реальность: и обитаемую, и необитаемую. Пыльное, конечно, в потрескавшейся раме и висящее немного неровно. Только вот была одна проблемка — вместо моего отражения в глубинах зазеркалья отпечаталась улыбающаяся тетушка Алив.
Когда-то я говорил, что попасть в наш мир просто так невозможно. Забыл уточнить, что есть одно исключение из этого правила. А именно — вышеупомянутая тетушка, для которой законы множественной вселенной не писаны.
Немая сцена и барабанная дробь. Короткого мгновения, пока мы разглядывали друг друга, хватило, чтобы перебрать в уме все известные ругательства, подумать, не совершал ли я в последние дни каких-нибудь глупостей, чтобы привлечь внимание свыше, и составить примерное завещание. Тьма! Ну почему именно сейчас, когда все наладилось? На мгновение я ощутил всю безвыходность ситуации — творцы никогда не оставят меня покое. До тех пор, пока не дам им повода, чтобы можно было снять вето и нарушить клятву.
Впрочем… (тут я с трудом подавил улыбку голодного аллигатора) это также означает, что творцы сами себе повесили на шею камешек приличных размеров и теперь не могут от него избавиться. Еще неизвестно, у кого положение хуже.
Что ж, изображаем обиженного ребенка и начинаем игру!
Секунда прошла. И я снова улыбался своей фирменной беспечной улыбкой инфантильного подростка.
— Доброго дня, тетушка. Может быть, вы заглянете в гости? Неудобно на вас так смотреть. Я вроде пол менять не собирался. А уж в рыжий цвет краситься — и подавно!
— Наглец, — наикрасивейшая женщина покачала головой, — кажется, ты все-таки нарываешься. Очень на то похоже. Я ведь обещала, что превращу тебя в девочку, если еще раз назовешь меня тетушкой? Если настаиваешь — даже в рыженькую могу, Габриэль.
Алив лукавила, и выдавали ее глаза: несмотря на пустоту, властвующую в них, где-то в самой глубине зеленого цвета вспыхивали яркие искры веселья.
Притворно вздохнул:
— Как же мне вас назвать? Дайте подумать… Может, так: Великая и Пресветлая мать Алевтина, чей взор…
— Не ерничай, таким ты становишься слишком похож на Гэбриэла. Всегда было так, ему слово — тебе десять в ответ. Он был злым, не умел шутить по-доброму, никто никогда не мог понять, когда он действительно говорит комплименты, а когда изощренно издевается. Не переходи границ. И это не приказ, а просьба.
С неподдельной грустью Алив наклонила голову.
— Иногда меня беспокоит, что время, вместо того чтобы стирать его черты в тебе, наоборот, проявляет незначительные мелочи, которые нельзя скопировать, только впитать. Впрочем, сейчас не об этом. Милый мой племянничек, ты помнишь, что когда-то обещал мне оказать небольшую услугу, если в ней появится потребность?
Интересно, что будет, если я скажу: «Нет, не помню!»? Хы-хы-хы…
— Угу.
Надеюсь, это нельзя считать росписью в собственном смертном приговоре. Хей! Я же, кажется, бессмертен? Как-то уже не уверен в этом. Судя по взгляду тетушки, ее мысли устремились в том же направлении. И она откровенно наслаждалась происходящим. Полные губы красиво изогнулись в притворной улыбке, а красные крапинки в глазах пришли в движение, вращаясь по часовой стрелке.
У Алив пунктик на чужих обещаниях и долгах. Очень любит помогать всем окружающим людям, нелюдям и творцам (кого поймать успеет) взамен на клятву как-нибудь потом оказать ответную услугу. Какую именно? Этого она никогда не обговаривает, предлагая веселого крестьянина в мешке. Но момент выбирает настолько «подходящий», что отказать творцу невозможно — слишком необходима помощь.
— Прекрасно, Габриэль, я знала, что ты будешь послушным мальчиком! Даю несколько часов на сборы, после чего встречаю у нас в академии. Перемещайся к нижнему переходу, чтобы не провоцировать лишние сплетни.
Еще бы добавила: «Жду, целую», — точно бы умилился.
Миг — и зеркало снова отразило мою физиономию. Физиономия скосила взгляд и расплылась в хитрой улыбке. Я коротко рассмеялся. Конечно, веселье было здесь не совсем к месту. Ибо, когда дела касаются моей дорогой родственницы, хваленое бессмертие может оказаться бесполезным.
Кажется, я наконец-то доигрался и нажил новых приключений на собственный зад.
Что ж, день определенно удался!
Глава 1
СУТЬ ПРОБЛЕМЫ
Добро должно быть с кулаками, если у него нет более современного оружия.
Валерий Серегин
— Элли? — Я закончил манипуляции с силой ангела и позвал его.
— Да, милорд? — Друг оторвался от очень важного занятия — созерцания пейзажа за окном, — и с трудом сфокусировал свой взгляд на мне.
— Ты, пожалуйста, тут за всем проследи. Не давит? Ослабить?
Поскольку меня охватили нездоровые опасения за свое бессмертие, пришлось в срочном порядке половину привязки, принадлежащей мне, перекидывать Элли.
Если говорить проще: отец сделал из меня большую батарейку, связав своей кровью с этим миром. Как я уже когда-то рассказывал — наша реальность уникальна. Все прочие прикреплены друг к другу надежными каналами (проводами, можно и так, да), по которым поступает энергия. Без нее миры быстро превратятся в безжизненные пустыни, а затем и вовсе развеются в междумирье. У меня же есть собственный канал, соединяющийся с Тьмой, — крошечный осколок прошлого. Именно благодаря этому я не знаю недостатка в силе и возможностях, а кроме того, могу питать целый (пусть и сравнительно небольшой) мир силой, позволяя существовать ему отдельно от прочей вселенной. Хотя, думается мне, даже если бы отец привязал меня к парочке планет — проблем бы все равно не возникло. Говоря еще проще: я — душа этого мира.
А сейчас, продолжая изъясняться все тем же языком, часть этой связи (один провод) я передал Элли и еще один доверил Габриэль.
Это придавало уверенности, что, если вдруг что-то пойдет не так, друг и моя драгоценная сестренка смогут вместе удерживать мир достаточно времени, дабы спасти максимальное количество жителей. И в первую очередь Анабель с Натаниэлем.
Азраэль к сим манипуляциям отнесся равнодушно. Только чуть-чуть обиделся, что я его опять с собой не беру «приключаться». Очень уж нашему милому ангелочку хотелось вляпаться в какие-нибудь неприятности. Его мазохистских настроений я не разделял, хотя, признаюсь, доля нездорового азарта заставляла меня щуриться в предвкушении чего-то фееричного.
