Наконец, друг выдает на прощание, да, друг по литературному цеху, стоя уже в дверях:
«С издательствами – как с мужчинами… попадаются и проходимцы…»
«Да, но у них на главной странице в интернете такие высокие и красивые слова о духовности… о моральных принципах… и прочие возвышенные вещи…» Вдруг сдуваешься при таких словах, понимая глупость свою и наивность… И начинаешь улыбаться и даже смеяться, потому что ситуация абсурдна и похожа на анекдот.
В конце концов, друг говорит: все эти проходимцы должны быть застрахованы от всяких пожаров, – и выходит за дверь.
Садишься в кресло, зажимаешь голову руками и даешь клятву не писать больше никаких книг, потому что книги большей частью написаны не чернилами, а кровью. Может быть, еще и напишешь… но издавать… Как быть уверенной, что не попадешь больше в ловушку. А в ловушку попадаешь, когда не знаешь, что это ловушка.
А душа у писательниц ранимая, а не только у их героинь. Ведь героинь они списывает с самих себя, и когда они у нас плачут и страдают – это потому что мы когда-то плакали и страдали. И, когда Гете застрелил своего Вертера, это означало, что он сам то и дело «стрелялся» от всего, что переживал и видел. А когда не помогало убить своего героя – единственный выход его был – побег из страны, например, в Италию.
Хорошо, когда есть куда сбежать – в другую страну. Но и на это нужны деньги. Которые вложены в издательство, которое «сгорело». Это был важный урок для начинающей писательницы.
Работа над собой
Урок 1. Мужество
Иногда приходится признать: хотя книга вышла, она не стала популярной, а на новую нет сил, и главное – не знаешь, как сказать семье о своем поражении. И какова будет реакция домашних? – Крик? Скандал? Хлопанье дверями? И неизменные фразы (они уже возникли в голове, ведь у нас богатая фантазия и готовые диалоги в голове на любую тему): «Я тебе говорил! Мы тебя предупреждали! Какой эгоизм: ты слушаешь только себя! – и вот результат!»
Вздрагиваешь от этих реплик, которые еще – еще! – не были произнесены никем из домашних, потому как те еще ничего не знают, а мы на каждый упрек давно приготовили возражение в свою защиту.
Да, предупреждали! Да, говорили! Да, она вас не слушается, потому что слушает только саму себя. Свой внутренний голос. Он и помогает писать и вообще творить. Другие называют это интуицией, третьи – Музой, четвертые – талантом. Все равно, как это называют, как это называется, – главное, чтоб ОНО было, неявно присутствовало в жизни.
Да, говорили домашние и предупреждали, – и вот – нет результата… или отрицательный результат – это тоже результат?
Долгое время сидишь так в своем старом кресле, зажав голову руками. Близится четыре часа пополудню. Скоро домашние начнут собираться в гостиной, рабочий и учебный день близится к концу. Сегодня скажу… Уже ненавидишь и себя и свою книгу… Единственное удовольствие и какая-то даже нестерпимая нежность была, когда писался текст, когда из-под пера выходила смысловая вязь, творец и наблюдатель в одном лице… От процесса получаешь удовольствие и удовлетворение, и удивление от самой себя.
Творишь и наблюдаешь за собой: что выходит из меня. Сама, словно, музыкальный инструмент, но одновременно – и музыкант, который извлекает из самого себя мелодии, симфонии, оратории… Иногда слышишь внутри себя не только музыку, но и аплодисменты и слова одобрения. В такие моменты задумываешься, не сошла ли с ума? – кажется, нет. Но кто это хлопает? – может быть, ангел-хранитель? Или та самая Муза, которая приходит, целует в лоб, а от этого сначала кружится голова, а потом из головы вдруг выбрызгивают фонтанами стихи, целые законченные куски романа, оригинальные диалоги, прекрасные лиричные описания или чудесные песенки.
И хочется, чтоб это повторялось: приходит Муза и… в такие моменты больше не принадлежишь себе, пальцы бегают по клавиатуре, торопишься в угаре, кто-то зашел в комнату, что-то спрашивают… недовольно машешь рукой, не оборачиваясь к вошедшему… сейчас не принадлежишь себе, а ей – Литературе, полностью в ее власти, больше ничья власть над нами не сильна, и нет никаких желаний кроме – сдаться ей и творить. Она завладела… это опьяняет.
Но опьянение проходит, и «опускаешься» на землю, и это «опускание» на землю может быть болезненным, ведь так быстро отвыкаешь жить на земле. Каждый такой уход – это как побег, а «возвращение» – это столкновение с действительностью, которая совсем не походит на романную.
А столкновение с издателем – это совсем не то, что встреча с Музой, та поцеловала и исчезла, такой оглушительный заряд, иногда – судьбоносный импульс, еще долгое время не можешь остановиться, текст льется словно через край, только успевай записывать. Эйфория. Общение с издателем – это опускание на землю. Надо сказать, мы не всегда желаем таких «опусканий», потому что чувствуем: ранимую душу они можно быстро превратить в инвалида, а в инвалидном состоянии душа не способна творить.
Стрелка часов приближалась к четырем… Неумолимо… время летело неумолимо… Вот, инвалидную душу Муза не желала посещать. Пройдет довольно долгое время, пока она навестит… а пока что были другие заботы – не творчество. Сидишь старом кресле, смотришь прямо перед собой и собираешь все свое мужество в кулак.
Ах! если бы можно было перескочить этот день! Проснуться, и все в прошлом. Ну, если не все, то хотя бы самые-самые гадкие вещи. Да, для того чтобы писать и творить, нужно иметь мужество.
Нужно иметь мужество, чтоб говорить в своих книгах то, что думаешь, в чем убеждена, и ради чего готова держать ответ перед людьми. Нужно иметь мужество, чтоб признавать ошибки, – а ошибки будут неизбежно, ведь мы растем вместе со своими героями и книгами. Мы не стоим на месте. Мнение может со временем измениться. Это не означает, что предаем Истину, нет. Не предаем Истину и не предаем саму себя. Переживаем новый виток развития, жизнь постоянно в движении, динамике. Такова жизнь писательницы. Такова жизнь героини. Нам интересны герои потому, что их жизнь и характер прошли процесс трансформации, и нам интересно наблюдать этот процесс, именно он увлекает нас и заставляет просидеть полночи за книжкой. И мы не жалеем об этом.
В хорошей книге происходит нечто необыкновенное – на наших глазах правда не только побеждает, она очищает и облагораживает, и это не сказка. Это закон жизни, и он распространяется на жизнь писательницы. Написание книги преображает и вдохновляет. Писательство требует от нас отдачи. Ничего не остается другого, как отдаться.
Урок 2. Поражения
Домашние отреагировали. Реакция была вполне предсказуемой: «Два года без отпуска, потому что экономили! И теперь – два года, потому что деньги „сгорели“!» Деньги сгорели в буквальном и переносном смысле. «Ты выдавишь из них деньги! – такое не оставляют просто так! У нас нет возможности „дарить“ такие суммы!» – Слыша это, качаем головой, и непонятно, соглашаемся ли, или пытаемся возразить… хотя для возражений момент совсем неподходящий.
Спряталась на кухне, делала вид, что занята домашней работой, на самом деле, чтоб уединиться для внутреннего диалога. Разговаривала сама с собой, вместо того, чтобы разговаривать с домашними. Говорила мысленно: я не рекетир, чтобы «выдавливать» из кого-то деньги, даже если и свои. Нет, это совсем не в моей природе – совершать над кем-то насилие. Насилие можно совершать только виртуально: в своем романе или коротких историях. Но там насилие служило замыслу и потом, добро в конце концов торжествовало. Добро побеждало. И тогда читатель был удовлетворен: не зря же он страдал вместе с героем, его надежда на светлое и справедливое в жизни была реализована, и чувства удовлетворены.
Ну, да, «размазня», бьют по одной щеке, подставляешь другую. «Ты не любишь себя!» – говорили домашние. В своем внутреннем кухонном диалоге спорила: «Я люблю не себя, а Литературу… и я не рекетир, а… писательница… это разные вещи…» Как чисто в этот раз была убрана кухня… а ведь в периоды творческой эйфории кухня была запущена.
Наутро поднимаешься с постели, когда домашние уже разошлись, и это хорошо: не нужно смотреть им в глаза. В старом халате, с запущенным видом, появляешься на кухне, заглядываешь в холодильник: банка с ванильным пудингом… замечательно… шоколадный пудинг был съеден домашними на завтрак, а его любимый – ванильный – оставили ему. Вероятно, на него больше не сердятся… Четыре года без отпуска… Дети вырастают без отпуска… без моря, без песка, без яркого неба, как было в детстве родителей.
