– Только будь осторожнее, – крикнула вдогонку Элизабет. – И не беги так быстро!
Но Сесилла не слышала. Она с трудом отворила тяжелую дверь и вошла внутрь. В лицо ударил резкий запах ладана.
Кругом толпились люди. Те, кому не хватило место за скамьей, вставали в проходы.
Сесилла с трудом протиснулась вперед. Оказавшись у алтаря, она посмотрела на отца Николаса.
Он читал проповедь, широко раскинув руки. Капля пота стекала по его мужественному, но в тоже время нежному лицу. Этот церковник не чувствовал усталости. Он был вдохновлен. Страсть охватила сердце святого отца, заставляя вырываться его из груди. То чувство, с которым он произносил каждое слово, вырвалось в зал, заставляя сердца людей трепетать с ним в унисон. Каждая женщина в доме Господнем вместе с силой Христовой познала отца Николаса. Его голос. Они жаждали, чтобы он произнес все тоже самое, но только лежа рядом в постели.
Единственная, кто не мечтала о нем, это леди Литисия. Она уже слишком стара для любви, тем более на своем веку она повстречала множество мужчин, намного сексуальнее Николаса. Леди Литисия долго прожила в Бразилии. Настолько долго, что успела вкусить все запретные плоды, висящие между ног у горячих бразильских жеребцов. Переехав в Америку, она с головой ушла в религию и организовала свой клуб. Видимо для того, чтобы замолить грехи молодости. В Штатах Всевышний послал ей единственного мужа, но так и не дал детей. Хотя Литисия особо не убивалась.
Она приехала жить в Америку тридцать лет назад.
К счастью, никто не знал ее прошлого.
Элизабет тщетно пыталась отыскать Сесиллу в толпе. Правда, за дочь она волновалась меньше всего. Она вновь встретилась с отцом Николасом. Сегодня его проповедь звучит намного чувственнее, чем обычно. Элизабет заметила, как напряглись его мышцы. Настолько сильно, что проступали даже через плотную сутану. Элизабет не могла оторвать восхищенного взгляда. В груди все сжалось от волнения. Она нервно покусывала губы. Искала хотя бы мимолетную встречу глазами. Элизабет знала – так быть не должно, но ничего не могла с собой поделать.
Николас в очередной раз окинул прихожан полным вдохновения и страсти взглядом.
Он остановился на Элизабет. На секунду.
Для Мадам Элизабет она показалась вечностью.
Довольно часто отец Николас замечал за собой, что самые проникновенные проповеди он читает, будучи сексуально возбужденным. Его страсть вырывалась наружу. В нем просыпался настоящий зверь. И он прославлял Господа, распаляясь собственной похотью. Это возбуждало Николаса еще больше. А вместе с ним и всех присутствующих на проповеди.
Обычно после воскресных мероприятий его услаждали пара доверенных проституток. Он знал, что они будут молчать. Церковник платил им, доставая деньги из ящика для пожертвований. Он искренне считал их своими, поскольку Бог в деньгах не нуждается. Ему не нужно ничего, кроме поклонения и жертв. Николасу же, как и всем людям, необходимо удовлетворять естественные потребности и инстинкты.
Два воскресенья проститутки не появлялись у святого отца.
Он безумно жаждал секса. Это сводило его с ума. Он искал новую жертву. И, кажется, нашел…
– Ваша проповедь сегодня, – молвила Кассандра, одна из активисток общества. – Я никогда прежде не видела такой любви к Господу. Вы мой вдохновитель.
Кассандра Харрисон. Миловидная сорокалетняя дама. Брюнетка. Она никогда не красила волосы, считая, что так делают только уличные девки. Она невероятно ими гордилась. Также она обладала слегка пухлыми губками и пышными ресницами. Даже в сорок она выглядела сногсшибательно. Таких, как Кассандра, называют женщинами в самом соку.
Она нисколько не стыдилась своей красоты.
Большее неудобство ей доставляли груди четвертого размера, которые она сделала в Лос Анжелесе во времена бурной молодости. Когда-то давно она танцевала стриптиз.
– Благодарю вас, Кассандра, – поклонился прихожанке святой отец. – Вам ли не знать всю важность спасения человеческой души. Вам и вашим соратницам. Я счастлив, что имею знакомство с вами. Вы оказываете нам всем неоценимую помощь.
– И это самое меньшее, – заявила Литисия, подняв вверх указательный палец, как бы напоминая о своем присутствии. – Действительно, почему бы нам не начать привлекать к делу и наших отпрысков?!
– Это чудесная идея! – воскликнула Уордейл. – Моя дочь нуждается в таком наставнике, как отец Николас! Да и вы, мои дорогие подруги, также сможете повлиять на нее. Знаете ли, последние полгода она слишком поздно возвращается домой, гуляет со всякими оборванцами и слушает ужасную музыку. Это недопустимо!
Все присутствующие, поддакивая, закивали головами.
Никому, кроме отца Николаса было невдомек, что очаровательная юная Клэр, прекрасная словно цветок орхидеи, с нежной бархатистой кожей и тонкой талией, вот уже как несколько месяцев является любовницей священника.
– Мы приложим все усилия, леди Уордейл, – горячо заверил ее Николас. – Я непременно прослежу, чтобы Клэр встала на путь истинный.
– Вы так любезны, – улыбнулась она в ответ. – Кстати, насчет благотворительной ярмарки…
Элизабет уже давно не слушала, что там бубнила Уордейл. Она, не отрываясь, смотрела на Николаса. Она никогда не замечала – его пронзительные серые глаза больше напоминали волчьи. Холодный взгляд. Он пугал Элизабет, но в тоже время безумно привлекал.
– Лиз, – толкнула ее вбок Кассандра. – Что с тобой?
– Нет, все в порядке. Я немного задумалась.
– Ты же приготовишь свое фирменное печенье, Элизабет? – не унималась Уордейл. За пять минут, пока она летала в облаках, пухлая католичка успела составить список ярмарочный развлечений.
– Разумеется.
– Тогда, до следующего воскресенья, – провозгласила Литисия, которой до жути надоело торчать в церкви. Она хотела побыстрее закончить обязательный ритуал и вернуться к делам куда более интересным. Например, к своим розам. – Сегодня, как я понимаю, заседания не будет?
– Нет, – тихо ответила Элизабет. – Мне нужно исповедаться.
– Нашла момент, – усхмехнулась Кассандра. – Святому отцу необходим отдых после такой восхитительной проповеди.
Она специально подчеркнула слово «восхитительный». Скорее это напоминало «страстный» или «возбуждающий». К счастью, Кассандра не забыла, что находится в доме Господнем.
– Я совсем не устал, – лукаво улыбнулся священник. – Исповедь прихожан для меня самое святое – никак не могу отказать им в этом праве.
Женщины удалились, оставив Элизабет один на один с Николасом. Воцарилось неловкое молчание. Почему-то никто не спешил его нарушать. Почти никто. В тот самый момент, когда Элизабет открыла рот, но еще не успела проронить ни звука, к ней с радостным криком подбежала Сесилла:
– Мама!
Девочка бросилась на шею Элизабет, как будто не видела ее целую вечность.
– Сесси, милая, – она подхватила ее на руки. – Какая же ты стала тяжелая.
– Пойдем, папа уже подогнал машину.
– Езжайте без меня. Мне нужно исповедаться.
– Ну, мама! – нахмурилась малышка.
Элизабет погладила ее по голове и опустила вниз.
– Обещаю, что быстро вернусь. А теперь беги к папе.
Сесилла поцеловала маму в щеку и опрометью бросилась обратно. Джек ожидал, что дочь вернется одна. Вздохнув, он завел машину и направился в ближайшее кафе-мороженое, оставив Элизабет с похотливым священником.
Вот она. Новая жертва отца Николаса. Стоит перед ним и преданно смотрит в глаза. Ах, как он любит свое положение, благодаря которому он может безнаказанно совершать любые поступки. Никому бы и в голову не пришло, что он не так уж и свят. Две проститутки… У него насчитывалось около дюжины любовниц. Среди них оказались и несколько юношей.
Прихожанка пожирала его глазами.
Так просто податься искушению. Элизабет готова зубами рвать на нем одежду. Готова целовать его сильное тело и вдыхать этот пьянящий аромат, исходивший от него. Она сходила с ума. Господи, как же только не искушает нас Сатана, чтобы преградить нам путь в твое Царствие! И Элизабет поддалась искушению. Плевать на Бога! Плевать на глупые принципы. Этот мужчина. Он определенно стоит того, чтобы спуститься за ним в Ад.
– Пройдемте, леди Элизабет, – пригласил священник, жестом указывая на исповедальню.
Они проследовали в тесную каморку. В них пахло ладаном, как и во всей церкви. Николас отворил маленькое окошко. Запах ладана смешался с запахом святого отца.
– Я согрешила, святой отец, – дрожащим голосом молвила Элизабет, теряя рассудок.
– В чем твой грех, дитя мое? – нарочно спросил он, будто зная, о чем скажет Элизабет.
Она собралась с мыслями. В конце концов, это исповедь, а священник обязан хранить в тайне все услышанное. Так она признается в своих чувствах и сохранит секрет. Идеальный план. О, каких же трудов ей стоило перешагнуть через себя и свои принципы. Элизабет Холлман, истинная католичка, намеревается признаться в любви другому мужчине! Какой непростительный грех!
