Рейтинговые книги
Читем онлайн Вечерние лучи - Эмма Устинович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5

И Туровский Кирилл стоит,

Крест мощный за спиною.

И даль из Замковой горы

Плывёт под летним зноем.

И Православия венец,

С людьми святейший ходит,

Благословляя как отец.

Здесь дух под стать погоде.

Поэтессе Лидиане

Спасибо, много лет любви,

Вам, Лидия Петровна!

Мы вместе праздник провели,

Дух встрепенулся новью.

Мы всё успели посмотреть:

Крест из земли растущий,

Поспать у стога, загореть —

Мы были вездесущи!

А крест в раскопках на горе

– история народа;

След Православья на заре,

Застывший здесь на годы…

И как не вспомнить колбасу

И холодок пломбира;

С едой приятнее досуг,

А я их вкус забыла.

Щедра славянская душа

В поэзии и в пенье…

Так дай нам, Бог, не оплашать

И меру дай в терпенье.

Хороший праздник на горе!

Нужна народу лира:

И старикам, и детворе…

Вот жить всегда бы с Миром.

5 сентября 2006 г.

Диотима

(Афинская жрица и пророчица – около 469–399 г. до н. э.)

Диотима! Диотима!

Людям смерть отсрочила,

Греки помнят – это имя

жрицы и пророчицы…

Карой горькою за блуд

Шла несчастий череда,

И чума косила люд,

Умирали города.

Обошли, кольцом Афины,

Древний город пощадив,

Потому что Диотима

Знала тайны многих див.

Сердцем чуяла природу,

Опыт был из тысяч лет,

Тайны зрели год за годом,

Колдовской храня секрет.

Дару жрицы Диотимы

Удивлялся сам Сократ.

У любви один есть стимул:

Отдавать добром в сто крат.

Но прошли века… И время

чары бросило в костёр,

В нём сгорело ведов семя,

Смрадный дым крыла простёр…

Мне теперь не стать ведуньей,

Тайной силы не взрастить,

В пепле мучениц – колдуний

Сгинул опыт и инстинкт.

* * *

Человеку так хочется знать:

Из каких мы краёв на свете?

И откуда цвет глаз его, стать?

Был ли Мир его в прошлом светел?

Не пытайся узнать – напрасно;

Бог со смертью стирает весь грех…

Был наш предок – не сахар: ясно;

Забытьё – Дар великий для всех.

Вот живи и будь Человеком:

По делам попадают в Мекку…

По мотивам стихов белорусской поэтессы Ларисы Романовой

I

Вершина гор, пустыня будто сон;

Что человеку делать в выси?

Там в одиночестве потерян он,

И взлёт отчаянный – не мыслим.

Там демонов жилище и Богов,

Где охлаждает время сердце,

Их подвиг там извечно нов,

Вершины зов, как в космос дверца.

Молитва Света к Вечности с Земли

К Богам Вселенной, к Звёздам, к Солнцу,

Чтоб люди жить, творить могли

И видеть свет в своём оконце.

Что человек? Цветочек божий,

В нём – запах ягод, мяты – дар Земле, —

Родился, встал, покинул ложе

И краткий век свой ищет путь во мгле…

Он – странник, меряет шагами

Восток и запад… вольно… А зачем?

Сгорает жизнь его, как пламя

И гасит свет живых его очей.

Горсть пыли, смесь воды и ветра,

Замешанных на пламени любви;

В ней жизни новое и ретро

Дорогою в грядущее легли.

Пульсирует по жилам наша кровь.

Она таит в себе надежду,

Смешалась прочно смерть в ней и любовь;

И пусть кощунствуют невежды…

Напрасно не прольётся никогда;

Прольётся – загорается звезда.

Она нам с неба шлёт надежду,

Что рай возможен на земле,

И свет его над миром брезжит,

О радости пульсирует во мгле.

И скажет наша огненная кровь

Что в людях будет, будет жить любовь!

II

Сеется время сквозь сито,

И вырастает слово,

тайной звучанья овито,

блещет одеждой новой…

Где-то в дорогах незримых

дремлет лунною ночью,

в клети, на мягкой перине,

станет крылатой речью…

Дальше, чем храм Соломона,

искрой летает в дали,

и вырвавшись из полона,

Звуки тёплыми стали…

Чирикнут, как птица на ветке:

«Ма – ма, мамочка, мама,

Есть в лепетанье детском

вечная в людях память…

III

Ночь на Купалу

По стихотворению белорусской поэтессы Ларисы Романовой

Горячо от звёзд нам

– просто парит,

под ногами

– огнище, от хвои дым,

челночек на небе

– счастье дарит,

Бог зеленоокий

– дивно правит им.

Лес вокруг,

колдун – трелистник светит,

Ночью мотыльками

расцвели цветы,

тайну заповедную

и трепет,

будем помнить в мире

– только я и ты.

IV

В таинственную чашу собираются звуки

пчелиных крылышек…

И пчелиная маточка снова, и снова, и снова

заполняет соты; в травене

– аж семь раз…

И кажется, что яблоня взлетает

вместе с ними – так пчёлы веселятся и гудят;

в серебре листьев, как ртуть,

растекается сказочный домик…

Хочешь в руки бери; на руках его

построят…

А когда весёлость пройдёт, могут ужалить,

защищая свои тайны.

Неожиданно вспыхнут удивительным Граалем…

крылышки пчёлки в полыхании зарниц…

Радуница в Добруше в 1944 году

Поп-старичок, за сотню лет,

Молитвой грешных поминает,

Над каждым холмиком читает,

И от него струится свет.

Но голосок, больной и слабый,

Вокруг него толпятся бабы,

Роится всюду детвора,

И я на кладбище с утра.

Попу куличики и яйца

В корзинку с щедростью кладут,

К могилам в очередь зовут,

Как говорят: «За труд – воздайте!»

Могил на кладбище не мало,

Священник трудится устало,

В корзинке – доверху яиц,

А вдовы сыплют корм для птиц.

Мне по понятьям малолетки,

Вопрос покоя не дает:

«Как эти яйца поп умнет?

Да при таком здоровье ветхом?»

Окончен длинный ритуал,

Поп за оградой ризу снял,

Перекрестился в небо кротко,

За ним несут корзины тетки.

Мой взор корзины эти дразнят:

Как много у попа еды,

Прожить он может без нужды,

С доходом поп на этот праздник.

Тут нищий руку протянул —

Поп-старец радостно вздохнул,

Куличик подал и яйцо,

И просиял ему лицом.

Недаром вдовы старца чтут…

И яйца, из муки творенья,

Поп раздарил все подношенья.

Прошло лишь несколько минут:

Осталась в небе стая птичек,

В корзинке маленький куличек,

Одно лишь красное яйцо,

И память встречи с мудрецом.

Памяти графа Николая Петровича Румянцева

Смотрю на живописный сей портрет,

Изображён граф Пётр Румянцев:

Расшит камзол и кружево манжет,

Как будто он устал от танцев.

А вместе с тем, история гласит,

Что полководец был с талантом,

Им кубок славы в порохе испит,

В боях с врагом он не был франтом.

Сын Николай и славен, и умён,

Внёс вклад большой в культуру нашу;

В заботах графских этих он

Наш Гомель сделал ещё краше.

Смотрю с восторгом на Большой Дворец, —

Эпоха заполняет душу;

Былое, открывая свой ларец,

Меж нами все преграды рушит.

Ласкает сердце и чарует взгляд

Симфония самой архитектуры,

Где звуки не застыли, а звучат,

Поёт колонн клавиатура.

И красота, как истина, права:

Она светла, понятна людям;

В огне войны – а всё-таки жива,

И жив Румянцев в этом чуде.

Знать, созидал он с верою в народ,

Как сын Отечества, державы,

Деяний тех неоценимый плод

Овеян долго будет славой.

Памяти княгини Ирины Ивановны Паскевич

Судьба. И надо быть княгиней,

А сердце сострадания полно

К рабам, с их грубостью невинной,

Им стать людьми в веках запрещено.

Жить с уваженьем к человеку —

Идея одолела её ум.

И даже годы – добрый лекарь —

Ирину не спасли от этих дум.

Аристократка, мать по духу —

Княгиня строит в бремени забот,

Чужую боль приемля слухом,

Больницы и приюты для сирот.

И образ, подвигом прекрасный,

В народных песнях долго не умрёт.

Она своей легендой властно

Нас тоже к состраданию зовёт.

Сострадание

Забыто слово – «состраданье»;

и чувств таких ужнет давно,

хотя в общественном сознанье

оно от Бога нам дано.

Пример для нас Христа страданье,

не всякий может сострадать,

в нём боль и трепет Мирозданья,

готовность боль других принять.

Оно сестрою милосердья

шло в дни войны в госпиталя,

и под огнём с душевной твердью

стремилось боль от ран унять.

Напрасны наших душ старанья,

коль не горит в них боль – звезда.

Ведь в людях чувство состраданья

граничит с мужеством всегда.

* * *

Однажды дождливою ночью

Я видела Бога во сне…

Прекрасен и страшен, воочью

Явился он огненно мне…

Лик Божий – гармонии полон,

Такой неземной красоты,

И в ней отражались, как волны,

1 2 3 4 5
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вечерние лучи - Эмма Устинович бесплатно.

Оставить комментарий