Эмма Устинович
Вечерние лучи
© Устинович Э. В., 2011
* * *
Вечерние лучи
Окрасит высь малиновый разлив…
Последние вечерние лучи,
коснувшись тихо, ласково земли,
уйдут, как огненные корабли,
а мир вокруг весь с тайной замолчит…
Последнее тепло своё пролив,
растаял свет серебряный в ночи,
теряет очертанье жизнь вдали,
на смену тени чёрные легли…
Усталый мир, как будто бы почил…
Но Бог не умер, он – в душе Земли…
Могуч его божественный почин,
Душа моя, лучам его внемли…
во тьме ж мы состраданье обрели,
Прекрасны вы, вечерние лучи…
Мотылёк во Вселенной
* * *
И тропинки и дороги
Нас на родину ведут…
Через беды и тревоги
Кличем матери зовут.
Есть на кладбище над речкой
Возле дуба бугорок,
Он всегда как будто свечка,
Поджигает пламень строк.
Я ловлю из детства звуки
В ритмах музыки и слов,
Вижу чётко мамы руки
В красках детских голосов.
Эти хрупкие ладошки
Задубил, обветрил рок;
Нелегка в трудах дорожка:
Богатырь снести б не смог.
Голоса доносит ветер,
Будто пращуры зовут…
Путь один святой на свете,
Там, где тени их встают…
Счастье
Ах! Как хочется каждому счастья!
Почему ж у людей его нет?
Ни богатство, ни бедность в ненастье
Не даёт нам на это ответ.
Да и что для людей слово «счастье»?
Кто в нём царствует? Плоть или дух?
Миг блаженства, покоя иль страсти?
Или звук, услаждающий слух?
И инстинктом лишь смысл понимая,
«Счастье – миг, вспышка света сквозь тьму»,
Говорят: «От него умирают…»
Знать, оно не подвластно уму.
Счастье – сгусток энергии вечной…
Миг, мгновенье – как хочешь, зови.
Поэтому так оно быстротечно,
И для каждого – свой индивид.
С шаровой оно молнией схоже:
Взлёт эмоций, зажатых в клубок.
Мы держать его долго не можем.
В нём мощнейшей энергии ток.
Значит, жизнь – лишь стремление к счастью,
Чтоб все силы вложить в этот миг.
И он манит нас тайною властью…
Счастлив тот, кто его всё ж постиг.
Сознание
Вопрос извечный и привычный
Встал на земных путях познания:
«Что в Мироздании первично?
Материя или Сознание?»
Яйцо иль курица? Что раньше?
Я в бытие ныряла, как ловец,
Лишь становясь мудрей и старше
Жемчужину сыскала наконец.
Великий Разум, Бог, Сознанье.
В чём сила и бессмертие его?
В глобальной боли и страданье?
Иль это – радость, счастья торжество?
И вот, как будто высшей властью,
Когда мой дух ещё блуждал в пути,
Мысль засветилась, словно счастье,
Вмиг подсказав, где истину найти.
Есть разум всюду, в каждой клетке,
И он живёт, как подсознанье:
В земле, в воде и в каждой ветке…
Полна Вселенная сознанием.
Январь 2004 года.
Музыка
Музыка звучала в Мирозданье
И легла на белые листы…
В ней потери в болях и страданье
Чьей-то неисполненной мечты.
Неужели мир скорбит и стонет —
Так поет его надрывный стих?
Будто в нотах счастье наше тонет,
Столько боли обреченной в них.
Все поет: вода, трава и камень,
Устремляясь звуком в небеса,
Полыхает в вечной боли Пламя,
В нём и есть мелодии краса…
Значит, звук – язык Вселенной,
Голоса все – в суть её легли,
И ее мелодии – нетленны,
В ней – все ритмы Неба и Земли.
* * *
Мне нравится, когда смеются люди,
Когда цветы весенние цветут,
Когда мужчина заслоняет грудью
Жены, детей и матери уют.
Мне нравится возвышенная песня,
Молитва Богу, хоры – небесам,
Трель жаворонка летом в поднебесье,
И щебет птиц, их хлопоты в лесах.
Мне нравится и сладостная осень,
Её горячий трогательный цвет.
Мне кажется: она прощенья просит,
Нам отдавая свой последний свет.
Мне нравится Земля под тёплым небом
Без грохота орудий и ракет.
Мне нравятся поля со льном и хлебом,
Землёй давно написанный сонет.
Инопланетянка
Качает ели:
На улице – ветер;
Гуляет север,
И солнце не светит.
А мне – в дорогу…
Недолго до взлета,
Стучит двурого
Безжалостный кто-то…
В веках забыла:
«Откуда я родом?»
Лишь тянет с силой
К заоблачным сводам…
Скафандр надену,
Давно уж истертый,
Ношу без смены,
Все б выбросить к черту
Так где же дом мой?
Всё кануло в Лету…
Никак не вспомню:
«Как звали планету?»
Дети революций
О, лихо, всяких бунтов, революций.
В них море крови и людская злость.
Продукт сознания – предельно куцый:
Убей, ограбь – так в людях повелось.
Но нет страшней младенчества в сиротстве,
Не оправдает благородства страсть,
И не избавит детства от уродства,
И не согреет добренькая власть.
Бездомные дворянские вы, дети:
Кто – в пастухи, а кто – в горячий цех;
Изгои вы на этом белом свете,
А нищета вам – за отцовский грех.
Ну, где твой дед? Смотался за границу?
А кости где отцовские гниют?
И мать в тиши, мечтавшая о принце,
В какой земле нашла себе приют?
И призрак предков лихо в бездну мчится
Под стук земли с кладбищенских лопат;
Разграблены, поруганы гробницы.
Швыряет экскаватор черепа.
И где все ваши званья и наделы?
Их торгаши скупают за нули,
На землях тех крестьяне онемело,
Не могут отстоять свой ком земли.
В наследство вам осталась лишь подагра,
Да гордая мифическая честь.
Как в горле кость, – опять вопрос об агро…
И вот теперь ответ на это есть?
* * *
Странники таинственной Вселенной,
Безграничен к жизни вечный путь.
Мы несём в себе веками гены,
Чтобы где-то на Земле вздохнуть.
Милая красавица – природа!
На планете нет родней земли.
Под твоим таким тревожным сводом
Мы приют уставшие нашли.
Встреча с поэтом Михаилом Дудиным в электричке весной 1994 года
В пустом вагоне, в электричке —
знакомый профиль, тусклый свет,
я – в обалденье, за день встреч тех…
И в полночь – на тебе – поэт.
«Купите книгу поэтессы,» —
Он в руки взял и стал читать…
– О ней ещё не пишет пресса,
но с чувством будите читать…»
Все остановки тьмою кроет,
вагон – давно не высший класс…
– А книга Ваша сколько стоит?
Стихи хорошие у Вас.
– А продаю я за три тыщи
– Так это мало, надо пять;
За слог читатель с Вас не взыщет,
дороже сможете продать.
– Да, вот сегодня что-то плохо
идёт торговля у меня, —
сказала я ему со вздохом, —
а так – пятнадцать книг – в полдня.
– Тепло оделись, легче надо:
весна кругом, поёт земля…
– Да меж вагонов дует адом,
конечно, так оделась зря.
У Ярославского вокзала
вернул стихи: «Удачи Вам… —
– «Спасибо» – я ему сказала, —
на Ленинградском – всё продам…
Он пожеланьем сердце тронул,
Я тут же цену подняла,
в полупустых уже вагонах
все книги сразу продала.
На Ленинградке – веселее:
Зеленоградский театрал,
после спектаклей молодея,
и в ночь душою отдыхал…
А до меня, как до верблюда,
После трудов моих дошло:
«Со мною вёл беседу Дудин, —
вот почему мне повезло».
И с этой встречи, как по маслу,
пошла продажа у меня.
Как будто Дудин ежечастно
моих читателей пленял.
Старое кино
Смотрю вот старое кино
Из той далёкой прошлой жизни…
Как будто я вернулась вновь
К делам в бытовку коммунизма.
Нежданно смыло, как Цунами,
Все благородные стремленья,
Кино осталось только с нами
В потоках бурного теченья.
Куда бежим? Беспечно, глупо?
Зачем живём и для чего?
И по-собачьи смотрим тупо
На то, что кем-то нам дано.
И что нас ждёт на перепутье?
Куда мы катимся, куда?
И вряд ли личность станет лучше;
Когда в народ пришла беда?
Идёт к нам будущее пьяно,
Сожмётся сердце за детей…
Неужто доля наркоманов
С жестокой злобою очей?
В Турове
Вот это праздник! Люд шумит.
Над Припятью – веселье:
Народ поёт и говорит,
И высь запела трелью.
Полесья дивный уголок,
Искрится древний Туров,
Где Туровский Кирилл помог
Собрать весь цвет культуры.
Славянства летний фестиваль,
Поэты здесь, артисты;
Костюмов яркий карнавал,
Послы есть и министры.
Вся белорусская печать;
Взгляд тонет в книжном мире;
Приятно книгу подержать
Под звуки гулкой лиры.
