— Спасибо прогудела Барби и хлопнула меня по плечу ладошкой. В глазах, как то сразу потемнело.
Тем временем моя подруга схватила со стола чашку с недопитым кофе и опрокинула ее себе в пасть, а вот куда и когда со стола успел исчезнуть, тирамису я не успела заметить, но, догадываюсь, туда же.
Барби оскалилась в улыбке, потом надула щеки, смачно рыгнула и перегнувшись через стол чмокнула меня в щеку.
— Ну что поехали, а по дороге расскажу тебе новости, а то мы так редко видимся, и знаешь, эти мужчины, буквально отнимают, все мое время, и так трудно, бывает, вырваться к любимой подруге, понимаешь…. Барби многозначительно вздохнула…, и снова расплылась в лучезарной улыбке, а я, глядя на нее, тоже не смогла не улыбнуться.
— Я по тебе так соскууучилась, Барби!
Она была одета в зеленую пуховую куртку военного образца, повязанную оранжевым шарфом на котором, огромный круглый значок с надписью «Я НЕНАВИЖУ ЧАКА НОРРИСА», предупреждал окружающих о суровом нраве своей хозяйки, такого же оранжевого цвета, были и толстые шерстяные гетры. Ножки «золушки», обуты в десантные ботинки на мягкой каучуковой подошве с заклепками(предполагаю что это трофей от убитого в бою зеленого берета).
Ее лицо, вернее нос лица, тьфу ты, просто нос (Скорее НОСЯРА или на худой конец НОСИЩЕ, но останемся политкорректными) с широкими ноздрями украшало кольцо из белого металла, а щеки и лоб сплошь были усыпаны трогательными веснушками.
Барби — дочка, полицейского, ирландца, которого в чайна-таун, звали не иначе, как горилла Хью, и она во всем была похожа на своего отца.
— Барби ты…..просто чудо, сказала я улыбаясь.
— Ты хотела сказать чучело! И она захохотала раскатистым басом, так что люди за ближайшими столиками стали пугливо поворачиваться и шептаться.
— Да ну тебя, всегда ты …, я засмеялась, а моя собеседница, тем временем скосила на нос глаза, выпятила губы и раздула ноздри и стала похожа, на боевого зулуса, исполняющего брачный танец. У меня от смеха из глаз брызнули слезы.
— Ты невыносима Барб, люблю тебя! А она, стала ерзать на стульях, двигаться, как самка носорога, во время спаривания..
— ПРЕКРАТИ!!! Я держалась за живот от смеха… и боялась, что не смогу удержать там свой ужин.
— ПРЕКРАТИ!!! Слезы застилали глаза, ВДРУГ, что то грохнуло, треснуло и моя Барб, уже распласталась на полу, среди того, что осталось от двух стульев, а заодно прихватила с собой скатерть и все что на ней было. Не буду описывать, как мы разобрались с администратором, могу лишь сказать, что все, прошло мирно и было не очень для нас разорительно.
Через 10 минут мы уже неслись на HUMMER Барби по Бостонскому Бродвею в сторону Чайна-Таун.
Глава 2
В Чайна-Таун, благодаря своему отцу, Барб пользовалась известностью и уважением, преимущественно у местного косоглазого населения. Ее знали так же во всех окрестных клубах и дискотеках, (она могла достать все, что было нужно тусовщикам: волшебные таблетки из Европы, травки-муравки и еще целый набор, курительных, нюхательных и глотательных «аттракционов»). Словом Барб была крутой девахой, но я никогда не интересовалась ее делами и она сама, меня в них не посвящала. Мы уже выехали из деловой части города и обстановочка, скажу я вам, прямо противоположно изменилась. Теперь вместо кричащей роскоши и блеска рекламы богатых магазинов, нас окружали преимущественно, весьма унылые и даже мрачноватые сооружения. Автомобилей было не меньше, чем в центре, но общей в своей массе, они были ржавыми драндулетами. Барб уверенно вела наш корабль и болтала всю дорогу без умолку: про парней, про африканских слонов, рождество, артишоки, пончики, муравьев-людоедов, урожай мандаринов в Абхазии, про перепончатых жаб, договор по СНВ и про то, что Боб и Сюзанн, пригласили нас сегодня на вечеринку (Я по правде сказать ее не слушала). Дворники суетливо смахивали снег с ветровика, умиротворяющее урчал 400 сильный мотор. Я спрятала нос в меховом воротнике своего капота. Мы остановились возле небольшого утлого, напоминающего своим видом сарай, строения. Барб кому-то звонила по громкой связи:
— Привет креветка! Я жду! И она повернувшись ко мне, ехидно подмигнула хитрющим глазом.
— А, А, ся, яся, узе, узе иду, раздалось на том конце, послышалось какое-то шуршание, звон упавшего ведра и потом все утихло.
Хочу Пэм, тебя угостить сегодня, у старого таракана лучшая травка во всем Чайна.
— Барб, зачем, ты же знаешь, я же…., я не успела ничего договорить, как она выскочила из машины с проворством кошки. Ей навстречу, семенил старый, усатый китаец, в ветхом тулупчике и улыбался беззубым ртом. Я приоткрыла окно, в морозном воздухе витал целый букет запахов: тут были, ароматы горящих мусорных баков, и терпкий запах тухлой рыбы, и пряный концентрированной мочи, и еще много, много чего, не менее потрясающего и фантастического. Барб нависала над «креветкой» уперев руки в бока, а он что-то лепетал на своем птичьем языке (неужели она и по китайски понимает…..?), жестикулировал и часто отвешивал поклоны. Я отвернулась и закрыла окно. Наконец, она румяная и улыбающаяся, с пакетом в руках, ввалилась в кабину.
— Не надо, Барбара, — взмолилась я.
— Я не буду, не хочу. Она засопела носом и посмотрев на меня, одним из своих не терпящих возражения и в тоже время обезоруживающих, взглядом, сделала мне козу.
— Будешшшь, будешшшшь, куда ты денешься.
— Да ну тебя, я отвернулась к окну. Мы проехали по Макколланд и свернули на Острик роад и потом еще раз налево на 4-ую.
Несмотря на поздний час движение было оживленное да и толпы людей шатались повсюду.
«…желтый хаммер MN3243 Бостон прижмитесь…» Сердце у меня подпрыгнуло и куда то закатилось..
— MN3243 прижмитесь. Раздавалось позади нас. Полицейская машина с включенными мигалками, круто подрезала, старенький фордовский пикап и плотненько уселась нам на хвост.
— Соси урод…, - и Барби вдавила акселератор в пол кабины.
— Как же ты не вовремя, Fuck you! — она с чувством стукнула ладонями по рулю.
— Не ссы подруга, со мной не пропадешь. Наш HUMMER присел на задние колеса грозно рыкнул, так, что синеватые языки пламени появились из хрома выхлопных патрубков и помчался объезжая заторы по встречной полосе запруженной улицы в сторону залива.
— Креветка сука, сдал …,урод косоглазый, — Барби рычала как раненая тигрица. Проблески машины копов, сине-красными пятнами, бегали по потолку салона.
— Вот дерьмо, легавый хренов…, - Барби продолжала ругаться, а я, вжалась в кресло, и старалась не смотреть на дорогу. Спазм, сжал горло и не позволял вымолвить ни звука.
Мы уже пересекали перекресток на красный свет, когда в салоне зазвенел телефон. Нервным импульсом меня подбросило к потолку.
— Привет Барбара, это папа!
— Папочка, как же ты не вовремя, у меня легавые прилипли к заднице, давай я перезвоню…
— Подожди, подожди…, детка…, Барб нервно ковыряла одной рукой в носу.
— Доченька, останови машинку, это же я …твой папочка!
— Fuck…, папа …, да какого хрена, и она, так резко затормозила, что если бы не ремни безопасности, то меня точно вам говорю, пришлось бы слой за слоем соскребать с лобового стекла. У меня истерика, никак не могла унять дрожь в ногах. Грузный полицейский в форме стучал фонариком в стекло с водительской стороны.
— Привет папулечка, — изобразила улыбку бегемотихи Барб.
— Привет девочки…, Хьюго окинул салон придирчивым взглядом, потом тоже улыбнулся. (Боже как они похожи).
— Привет Пэм, как дела?
— ЗзззЗдр…аастьи, еле смогла проговорить, я и скорее скорчила рожицу, чем улыбнулась.
— Держи дочка, — и он передал ей огромный пакет.
— Мама напекла пончиков, просила передать тебе …, я правда съел несколько, виновато развел руками гориллоподобный Хьюго.
— Не удержался, видишь ли.
— Спасибо папочка, ты очень кстати, давно хотела тебе сказать, что очень люблю тебя, папочка, Барб вытащила два пончика один надкусила, а второй протянула мне.
— Держи, фффкусные, мамины.
— Счастливо красавицы, с рождеством, и не шалите.
— Не, не, нее, папулечка, не будем, и попрощавшись, мы двинулись дальше.
— Барб, ты ненормальная.
— Да я фнаю ответила она, с аппетитом уплетая очередной пончик.
— Фто ни еф, куфно, еф тавай, я поражалась ее спокойствию, да и хрен со всем.(Пончик на самом деле оказался на славу).
Потом мы заехали в супермаркет, я покупала корм для Тобби, а Барби прикупила несколько упаковок пива «Хейнеккен» и несла их в руках и под мышками. Когда мы выходили из магазина то были похожи: одна на худенькую золушку, которая несла пакетик «Чаппи» для своей маленькой собачки, а вторая на настоящую, добрую, рождественскую, «Пивную Фею». Охранник на парковке подозрительно проводил нас взглядом.
