Может, когда они доберутся до реки, он искупается. Дунк улыбнулся, думая о том, как хорошо будет прыгнуть прямо в воду и вынырнуть, и чтобы вода текла по лицу, стекала со спутанных волос, а промокшая туника прилипла к коже. Эггу тоже, может, захочется искупаться, хотя мальчишка выглядит свежим и сухим – запыленным, а не потным. Он никогда особенно не потел. Он любил жару. В Дорне парень ходил полураздетым и сделался коричневым, как дорниец. «Это все его драконья кровь», сказал себе Дунк. «Слыханное ли дело, чтобы дракон потел?» Он бы с радостью скинул свою тунику, но это было бы неприлично. Межевой рыцарь может разъезжать совершенно голым, если ему охота – он никого этим не позорит, кроме себя. Другое дело, когда ты кому-то служишь мечом. «Когда ты ешь мясо и мед какого-нибудь лорда, все, что ты делаешь, отражается на нем», обычно говорил сир Арлан. «Всегда делай больше, чем он ожидает от тебя, но никогда не меньше. Никогда не уклоняйся ни от дела, ни от неприятностей. А пуще всего – никогда не позорь лорда, которому ты служишь». В Стэндфасте "мясо и мед" означали цыплят и эль, но сир Юстас сам ел ту же простую еду.
Так что Дунк остался в тунике и потел дальше.
***
Сир Беннис Коричневый Щит ждал их на старом дощатом мосту. «Так вы вернулись», окликнул он их. «Вас не было так долго, что я решил, будто вы удрали с серебром нашего старика». Беннис сидел верхом на своей лохматой лошадке, жуя пучок кислолиста, отчего казалось, что его рот полон крови.
«Нам пришлось проехать до самого Доска, чтобы найти вино», ответил ему Дунк. «На Малый Доск напали кракены. Они унесли оттуда все добро, увели женщин и сожгли половину того, чего не утащили».
«По этом Дагону Грейджою веревка плачет», сказал Беннис. «Да кто ж его повесит? Ты видел старого Скрягу Пэта?»
«Нам сказали, что он погиб. Железные люди убили его – он пытался отобрать у них свою дочь».
«Седьмое пекло». Беннис отвернулся и сплюнул. «Я как-то видел эту дочку. По правде сказать, там не за что умирать. Этот дурень Пэт был мне должен пол-серебряного». Коричневый рыцарь выглядел точно так же, как и в день их отъезда, и, что хуже, точно так же вонял. Он каждый день носил одну и ту же одежду – коричневые штаны, бесформенную грубую тунику, сапоги из конской кожи. В полном вооружении он надевал поверх ржавой кольчуги свободную коричневую накидку. Поясом для меча ему служила полоса вареной кожи, изборожденне морщинами лицо казалось сделанным из той же кожи. Голова у него выглядит точь-в-точь как сморщенная дыня, вроде тех, мимо которых мы проехали. Даже зубы у него были коричневые, покрытые красными пятнами от кислолиста. который он любил жевать. Только глаза и не были коричневыми – светло-зеленые, слегка раскосые, близко посаженные и злорадно поблескивающие.
Он обозрел их груз. «Только два бочонка. Сир Южас хотел четыре».
«Нам повезло, что нашли хоть два», ответил Дунк. «В Арборе тоже засуха. Мы слышали, что виноград бродит прямо на лозах, да и железные люди пиратствуют…»
«Сир, вода ушла», вмешался в разговор Эгг.
Дунк был так занят с Беннисом, что сам этого не заметил. Под растрескавшимися деревянными досками моста остались только песок и камни. Странно. Когда мы уезжали, вода стояла низко, но все же текла.
Беннис засмеялся. У него было два вида смеха. Иногда он квохтал, как курица, но иногда ревел громче Эггова мула. Сейчас он квохтал по цыплячьи. «Высохла, пока вас не было, полагаю. Это все засуха»
Дунк встревожился и спешился. Ну ладно, мне сегодня не купаться. Но что будет с урожаем? Половина источников в Просторе пересохла, во всех реках было мало воды, даже в Черноводной Стремнине и могучем Мандере.
«Поганая штука эта вода», продолжал Беннис. «Как выпью, так отвратно делается. Вино лучше».
«Только не для овса. И не для ячменя. Ни для моркови, ни для лука с кабачками, даже винограду нужна вода», покачал головой Дунк. «И как река могла так быстро пересохнуть? Нас не было всего шесть дней».
«Да с самого начала воды там было немного, Дунк. Было время, когда у меня струя была мощнее, чем в этой речке».
«Не Дунк. Я же тебе говорил», поправил Дунк. И зачем он только старается? Беннис злоязычный человек, и ему нравится насмехаться. «Меня зовут сир Дункан Высокий».
«Кто тебя зовет? Этот лысый щенок?» – Беннис глянул на Эгга и зашелся цыплячьим смехом. «Ты выше чем тогда, когда служил у Пеннитри, но по мне ты смотришься на Дунка».
Дунк потер шею и посмотрел на камни внизу. «И что нам делать?»
«Отвезти вино домой и сказать сиру Южасу, что его ручей пересох. Колодец в Стэндфасте еще не высох, так что жажда ему не грозит».
«Не называй его Южасом», старый рыцарь нравился Дунку. «Ты спишь под его кровлей, так оказывай ему немного уважения».
«Ты его уважаешь за нас двоих», сказал Беннис. «А я буду звать его так, как хочу».
Серебристо-серые доски тяжко заскрипели, когда Дунк прошелся по мосту, хмуро глядя на песок и камни внизу. Среди валунов поблескивали мелкие лужицы, не больше ладони размером. «Гляньте, вон там и там рыба дохлая!» Запах от нее напомнил Дунку о мертвецах на перекрестке.
«Вижу, сир», отозвался Эгг.
Дунк спрыгнул вниз, на обнажившееся дно, присел на корточки и вывернул из песка камень. Сухой и нагревшийся сверху, влажный и грязный снизу. «Вода ушла недавно». Он встал и отбросил камень на берег. «Почва по берегам потрескалась, но посередке еще мягкая. Эта рыба еще вчера плавала».
«Дунк-балда, припоминаю, что Пеннитри так тебя называл», сир Беннис сплюнул кислолистом на камни. Плевок заблестел на солнце красным. «Дубины не должны думать, у них для этого слишком тупые головы».
Дунк-балда, упертый, как стена. У сира Арлана эти слова выходили тепло. Он был добрый человек, даже по части насмешек. В устах сира Бенниса Коричневого Щита звучали совсем иначе. «Сир Арлан два года как умер», сказал Дунк. «А меня зовут сир Дункан Высокий». Ему очень хотелось дать коричневому рыцарю по физиономии, да так, чтобы брызнули красно-бурые осколки зубов. Беннис Коричневый Щит был мерзким наглецом, но Дунк был на полтора фута выше него и на четыре стоуна тяжелее. Может, Дунк и балда, зато уж большая. Иногда ему казалось, что он перестукался головой об половину дверных косяков Вестероса, не говоря уж о каждой балке во всех кабаках от Дорна до перешейка. В Староместе Эймон, брат Эгга, измерил его и обнаружил, что Дунку не хватает всего дюйма до семи футов, но это было полгода назад. С тех пор Дунк мог еще вырасти. Как говорил старик, уж что Дунк делал хорошо, так это рос.
Он снова сел верхом на Грома. «Эгг, возвращайся в Стэндфаст с бочонками. Я собираюсь посмотреть. что случилось с водой».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
