Дембели настороженно завозились на табуретках. Рагимов заголосил и вновь пошел пятнами.
- Я чмо, что ли? Почему на боевые не берете? Форма-морма не нада мне, если на войну не пойду! Земляки уважать не будут, "щеглы" уважать не будут, "духи" уважать не будут. Я не нужен уже, да? - обиделся Рагимов и красные пятна становились все больше.
- Нужен, Сафар, нужен, - успокоил его Кодряков, - все нужны. Конечно, пойдете на боевые, а с формой придумаем что-нибудь.
И продолжил замполит решительно и громко, чувствуя, что ускользает внимание роты, и видя, что многие впадают в послеобеденную дрему, роняя голову на грудь и опуская плечи вниз.
- Четвертое! Подтвердить спортивный разряд. Так как ни у кого из вас его нет, тогда - получить спортивный разряд. Отметьте, какие есть: первый, второй или третий. Пятое! Выполнить нормативы ВСК первой или второй ступени! Шестое! Здесь внимание, - Кодряков постучал костяшками пальцев по столу. - В этом пункте необходимо написать что-то от себя: какое-нибудь дело, но только реальное. Допустим, дерево около модуля посадить, обновить какой-нибудь стенд или территорию вокруг казармы окультурить. Дел хозяйственных, сами знаете, невпроворот. Только давайте сразу договоримся - писать то, что в самом деле сможете выполнить. Я понимаю, все эти обязательства лягут на полку и никто в них заглядывать не будет. У нас ведь как? Главное - взять обязательства, причем высочайшие, отрапортовать наверх и сразу забыть. Ну, а выполнили или нет - это второстепенно и, в принципе, никого не волнует. Однако идею до конца опошлять не будем. Должно же хоть что-то светлое быть! Поэтому напишите пусть небольшое, но реальное дело, тогда всем от этого польза будет. Идет?
- Идет! - согласилась рота.
- Ну и последнее. Пункт седьмой! Вызываю на социалистическое соревнование. Место оставьте: скажу, кто с кем будет в связке, - Кодряков оторвал взгляд от тетради и для устрашения нахмурился. - Предупреждаю сразу - на бланках все должно быть написано своей рукой. Дембеля и "дедушки", на молодых не рассчитывайте - сами царапайте. Я проверю. Все. Приступайте к работе, по-быстрому. Не тяните кота за одно место, - закончил Кодряков, отошел к окну и закурил.
Рота принялась за дело. Вместе со всеми трудился угрюмый сержант Потапов. С пятью пунктами он справился быстро. Сержант был парнем скромным: везде проставил четверки, да и спортивный разряд был стандартный - второй.
На шестом пункте Потапов споткнулся. Сержант нахмурился. Он думал о добром деле, которое было бы ему по силам. В голову сержанту ничего не шло.
Сунулся к Рагимову в листок - тот дерево перед дембелем обязуется посадить и заставить земляков за ним ухаживать. Глянул к Соколову - он стенд размалевать собрался. Но Соколов может - хоть и болтун, но рисует здорово, всем дембелям в роте альбомы делал.
Рота справлялась с шестым пунктом быстро. Некоторые, кто без особых талантов, решили территорию вокруг казармы, как замполит выразился, окультурить. Кто-то готов был хоть сейчас табуретки заново переколотить, да так, что сто лет простоят без ремонта.
Потапов везде опаздывал, а быть вторым или на подхвате у кого-то гордость, должность и срок службы не позволяли.
В рядах образовывались бреши - многие сдавали начисто переписанные листы и уходили курить на улицу. А Потапов сидел, тупо смотрел на листок с расползшимися строками и злился на самого себя.
И тут его осенило.
"Черт возьми, как я об этом сразу не подумал, - радостно пробормотал он, облегченно вздыхая и разводя плечи, - ведь пользы-то сколько будет от этого!" - серьезно размышлял Потапов, попутно удивляясь недогадливости товарищей.
Сержант скользнул взглядом по частоколу кроватей, прикинул что-то в уме, а затем быстро и решительно написал: "Обязуюсь на ближайшей операции в ходе боевых действий против мятежников застрелить четырех душманов - врагов Апрельской революции и строительства мирной жизни в Афганистане".
Поставив точку, Потапов задумался. Он вспомнил последние боевые и того духа, которого выцелил, но все никак не мог уложить.
Душок попался вертлявый, проворный и долго мелькал за камнями.
Потапов чуть ли не целый магазин расстрелял и основательно запарился, пока душок не грохнулся все-таки на иссохшую, в трещинах землю и забился на ней в предсмертных конвульсиях.
"Нет, - усомнился сержант, - тут пока одного завалишь - окосеешь. Четыре - это много".
И цифру "четыре" Потапов исправил на цифру "два".
"Если быть честным, так до конца", - подумал угрюмый сержант. Да и Кодрякова, которого он прямо-таки боготворил, подводить Потапову не хотелось.
