И ему повезло! Старая дряхлая Шляпа громко выкрикнула: «Гриффиндор!»
Рубеус, чуть не свалив покряхтывающий под его тяжестью табурет, еле дождался, пока профессор Дамблдор снимет Шляпу с его головы, поймал добрую, поощряющую улыбку декана и направился к своему столу.
Студенты, мимо которых он проходил, громко шептались: «Ну и дылда! Глядите, он что, задержался в развитии, сколько ему лет, что он только сейчас пошел в школу? Не меньше восемнадцати!»
«Ну и пусть их сплетничают! Папа научил его, что отвечать в таких случаях. Что он перепутал зелья, когда был маленьким и выпил большую дозу Костероста. Долго болел и все такое, но остановить процесс разрастания костной ткани не удалось.»
Он уселся с краю длинного стола. Скамейка тоже жалобно заскрипела под его весом. Глаза голодного полувеликана разбежались в разные стороны при виде шикарных яств — дома у них ничего такого не водилось. Правду папа сказал — что в Хогвартсе он не будет голодать! Так что в этот вечер Руб наелся до отвала.
Поселили его в холодной спальне с двумя мальчиками. И кровать поставили большую, широкую и крепкую, как топчан. Наверное, профессор Дамблдор позаботился.
И началась у Хагрида учеба...
УЗМС должен был у них начаться только на третьем курсе, но это не помешало юному Хагриду в свободное время бегать к профессору Кеттлберну. Тот достаточно тепло принял неуклюжего волосатого здоровяка, почувствовав в нем родственную душу. Обоим было комфортно друг с другом — профессор любил рассказывать о своих путешествиях и увиденных и изученных животных, а Рубеус впитывал новые знания как губка, попутно помогая профессору с его питомцами для уроков.
Огорчало Хагрида только, что животные, рекомендованные школьной программой, были какие-то все скучные. Ну, крупы, ну лазили... еще гномы всяких разновидностей. Как-то в Запретном Лесу видел издали кентавров и единорогов. Еще скользкие флоббер-черви... бррр! Кеттлберн обмолвился ненароком, что в Хогсмиде, в трактире «Кабанья голова» частенько останавливаются путешественники, предлагающие иной раз привозимых контрабандой экзотических животных совершенно задешево, и с тех пор Рубеус мечтал, как на третьем курсе первым же делом пойдет именно в это место — а вдруг ему удастся заполучить какого-нибудь милого зверька?
Отец писал ему два раза в месяц, сообщал, что у него все хорошо, пусть Рубеус не беспокоится. Но Рубу некогда было особо думать о родителе — учеба отнимала много времени. В других науках, кроме зоологической, приходилось изрядно шевелить мозгами, но хотя и со скрипом, крепким середнячком он стал. Преподаватели не ругали его, напротив, советовали приложить побольше усилий, но Рубеус и так выматывался настолько, что был рад и таким результатам.
Декан обращал на своих студентов не так много внимания — ученики объясняли это тем, что Дамблдор еще и заместитель директора, мол, потому у него мало времени на подопечных. Да и за Слизерином приглядывать еще надо — чистокровные во главе со старостой Томом Риддлом что-то совсем распоясались в последнее время — открыто поддерживают политику европейских магов в войне с Германией.
Англия все же вступила в войну, и теперь все маги с замиранием сердца ждали очередного хода Гриндевальда.
Хагрид мало в этом разбирался, потому предпочитал много не думать и не участвовать в подобных разговорах.
Так прошло два года.
Джек все больше слабел и хирел и с ужасом думал, как он оставит сына одного — ведь тот, несмотря на габариты, сущее дитя. И никому он не нужен — такой громадный и диковатый. Был бы милым, кротким обаятельным подростком, люди бы не относились к нему так настороженно, и может быть, нашелся Рубу какой-нибудь опекун. Но... здоровенный детина с густыми нечесанными волосами, сажающий отца себе на плечо... да от него нормальные люди шарахаются. Так что придется мальчику как-то обходиться в жизни самому.
Хагрид отбыл на свой третий курс в Хогвартс очень довольный — разрешение на посещение Хогсмида по выходным было подписано отцом, в кармашке мантии лежали несколько галеонов, которые он заработал летом, работая неполный рабочий день грузчиком у знакомого лавочника, и еще в этом семестре у них будет УЗМС! Даже то, что отец почти слег, не могло сильно омрачить радость подростка.
Сказать правду, дома было совсем тягостно. Вечно больной отец, из еды только овсянка и пшенка... поговорить даже не о чем.
Так что отъезда в школу Рубеус ждал с нетерпением, хотя и было немного стыдно.
Джек все понимал, и на сына не обижался. Дитя ведь еще совсем, ну куда ему искренне горевать и печалиться. Он и не понимает совсем, что это такое — остаться одному. Пусть радуется и живет, пока есть такая возможность.
* * *
Юный Хагрид все же осуществил свою заветную мечту — он несколько раз побывал в «Кабаньей голове», пабе, которым владел мрачный и неразговорчивый бармен. Публика в этом месте и впрямь была очень разношерстной — какие-то подозрительные личности, прячущие лица под капюшонами мантий и низко надвинутыми шляпами, говорящие шепотом или накидывающие вокруг себя и собеседника Полог Тишины.
Благодаря внушительной комплекции, его не принимали за школьника, а рано начавшие пробиваться усы и борода придавали достоверность кажущемуся совершеннолетию.
Скорее всего, именно поэтому какой-то незнакомец и продал ему по дешевке последнее яйцо акромантула...
Серебристое, сияющее жемчужным светом в полумраке грязного паба, мягкое и пульсирующее, величиной с кулак, экзотическое чудо... И всего за три галеона. Правда, незнакомец, надвинувший на лицо капюшон, пакостно улыбнулся видневшейся нижней частью лица с гнилыми зубами, когда ссыпал деньги взволнованного школяра в свой кошелек.
Без денег в Хогсмиде делать было нечего, и Хагрид рысью помчался обратно в замок, бережно положив яйцо в карман.
На соседей по комнате он не надеялся, между ними не было доверительных отношений и молчать они вряд ли бы стали, и потому устроил гнездо для своего будущего питомца в заброшенном чулане подальше от жилых помещений. Благо, таких заброшенных укромных уголков в замке было полным-полно.
И через три недели Хагрид стал счастливым хозяином новорожденного волосатого паучка. Правда, омрачилась эта радость печальным известием — умер отец. Хагрида отпустили на похороны, вручив ему однодневный портал.
Все прошло быстро и грустно. На похоронах было совсем мало народу, дом хозяйка сдала новым жильцам, Хагриду оставалось лишь забрать скудные пожитки.
Он остался совсем один...
Теперь все свободное время подросток проводил со своим питомцем. Кормил, разговаривал с ним, делал в пыльном темном чулане уроки, пока маленький акромантул плел по углам густую паутину.
Хагрид назвал друга — да, паук стал ему другом — Арагогом. Откуда ему на ум пришло это имя — он не знал, просто чувствовал, что оно акромантулу подойдет и все тут. Тот, кстати, охотно отзывался на кличку. И даже пытался разговаривать с ним. Ведь акромантулы почти разумные создания.
Сказать по правде, Рубеус друзей в школе так и не завел. Никто не хотел дружить с неуклюжим здоровяком и растяпой. Не вписывался он в школьные рамки... Он, да еще несколько ущербных детей, среди которых была и Миртл Уолш, угрюмая девочка в тяжелых роговых очках. Вот их постоянно дразнили и донимали. Потому Хагриду и было более комфортно с животными, и чем необычнее и страшнее были твари — тем лучше. Он чувствовал какое-то родство с этими существами, которых никто не любил и которых почти все боялись.
Часто, сидя с Арагогом, он задумывался, как бы отнеслись к нему ученики, узнай, что он полувеликан? Школяры не стесняясь, открыто выражали свое отрицательное отношение к оборотням, русалкам и кентаврам. Хотя последние два вида и не были замечены в нападениях на людей. А уж про великанов и заикнуться было страшно. Те оказались кровожадными тупыми монстрами, пожирающими людей и не способными даже на членораздельную речь.
Хагриду нечего было возразить, так как на самом деле он плохо помнил свою мать. Она ушла от них, когда ему только исполнилось три года. Отец долго горевал, а потом заболел. Рубеус и не помнил особо, какая она была — добрая, злая, ласковая или жестокая... Но одно определение «Темные существа» не позволяло расширить рамки восприятия — все Темное было плохим и жестоким. Мерлин, хорошо, что директор Диппет и профессор Дамблдор так добры, что помогли ему поступить в Хогвартс и сохранить его ужасную постыдную тайну...
С этими неутешительными мыслями он возвращался в гостиную Гриффиндора, когда в коридоре столкнулся с самим Томом Риддлом. Кумир почти всей школы, красавец и умница староста-слизеринец выругался, когда от толчка чуть не влетел в стену. Рубеус повернулся к нему, торопясь извиниться и тут вдруг тот уставился ему прямо в глаза, как будто гипнотизируя. Бедняга Хагрид застыл, как птичка перед змеей, исполняющей смертельный танец перед трапезой.
