Словарь
Усердней с каждым днем гляжу в словарь. В его столбцах мерцают искры чувства. В подвалы слов не раз сойдет искусство, Держа в руке свой потайной фонарь. На всех словах — события печать. Они дались недаром человеку. Читаю: — Век. От века. Вековать. Век доживать. Бог сыну не дал веку. Век заедать, век заживать чужой… — В словах звучит укор, и гнев, и совесть. Нет, не словарь лежит передо мной, А древняя рассыпанная повесть.
* * *
Мы знаем: время растяжимо. Оно зависит от того, Какого рода содержимым Вы наполняете его. Бывают у него застои, А иногда оно течет Ненагруженное, пустое, Часов и дней напрасный счет. Пусть равномерны промежутки, Что разделяют наши сутки, Но, положив их на весы, Находим долгие минутки И очень краткие часы.
* * *
И поступь и голос у времени тише Всех шорохов, всех голосов. Шуршат и работают тайно, как мыши, Колесики наших часов. Лукавое время играет в минутки, Не требуя крупных монет. Глядишь, — на счету его круглые сутки, И месяц, и семьдесят лет. Секундная стрелка бежит что есть мочи Путем неуклонным своим. Так поезд несется просторами ночи, Пока мы за шторами спим.
* * *
Даже по делу спеша, не забудь! Этот короткий путь — Тоже частица жизни твоей. Жить и в пути умей!
Пешеход
В пути с утра до первых звезд, От бурь не знает он защиты, Но много дней и много верст Его терпению открыты. Пронесся поезд перед ним, Прошел, стуча на каждой шпале, Оставив в небе редкий дым Да бледный след на тусклой стали. Звенит встревоженная тишь. Гудит смятенная дорога. Но он спокоен: ненамного Опередишь.
* * *
Когда, изведав трудности ученья, Мы начинаем складывать слова И понимать, что есть у них значенье — «Вода. Огонь. Старик. Олень. Трава», — По-детски мы удивлены и рады Тому, что буквы созданы не зря, И первые рассказы нам награда За первые страницы букваря. Но часто жизнь бывает к нам сурова: Иному век случается прожить, А он не может значащее слово Из пережитых горестей сложить.
Солнышко
Мы солнца в дороге не видели днем Погода была грозовая. Когда же оно засверкало огнем, Ты спутникам что-то сказала о нем, По-детски его называя. Пускай это бурное море огня Зовут лучезарным светилом, Как в детстве, оно для тебя и меня Останется солнышком милым. И меньше не станет оно оттого, Что где-то на малой планете Не солнцем порой называют его, А солнышком взрослые дети.
* * *
Грянул гром нежданно, наобум — Яростный удар и гул протяжный. А потом пронесся легкий шум, Торопливый, радостный и влажный. Дождь шумел негромко, нараспев, Поливая двор и крышу дома, Шепотом смиряя буйный гнев С высоты сорвавшегося грома.
Ландыш
Чернеет лес, теплом разбуженный, Весенней сыростью объят. А уж на ниточках жемчужины От ветра каждого дрожат. Бутонов круглые бубенчики Еще закрыты и плотны, Но солнце раскрывает венчики У колокольчиков весны. Природой бережно спеленатый, Завернутый в широкий лист, Растет цветок в глуши нетронутой, Прохладен, хрупок и душист. Томится лес весною раннею, И всю счастливую тоску, И все свое благоухание Он отдал горькому цветку.
В дороге
В сумерки весенние За листвой берез Гулко в отдалении Свистнул паровоз. Дымными полотнами Застилая лес, Окнами бессчетными Замелькал экспресс. Слабо отраженные, Чуть светясь во мгле, Очерки оконные Мчатся по земле. Желтая вагонная Жесткая скамья — Жизнь моя бессонная, Молодость моя. По безвестным станциям — Из конца в конец По Руси постранствовал Вдоволь мой отец. Скучной ночью длинною Он смотрел в окно. Перед ним пустынное Стлалось полотно. С тайною тревогою Под немолчный шум Много он дорогою Передумал дум. Не ему ли следуя, Я живу в пути. Все куда-то еду я Лет с пяти-шести. Но теперь вагонная Желтая скамья — Словно обновленная Молодость моя. И легко мне с первыми Встречными в пути Будто давний прерванный Разговор вести.
