Казалось невероятным рассмотреть тончайшие узоры на колоннах, стенах и тумбах с вазами и букетами в них, не живых, а резных цветов. Все, что находилось в этом зале, было выполнено из одного материала, похожего на лед и на ту дорогу, по которой он сюда пришел. При этом материал имел тысячи оттенков белого и серебра и, переливаясь, отражая и аккумулируя в себе свет, рассеянный повсюду, отдавал его обратно сверкающими гранями и радужными лучами.
Осмотревшись, Тим направился прямо к фигурам, которые завораживали его своим великолепием. По мере приближения к ним ему начинало казаться, что они оживают. Вот женщина, слегка повернувшись к мужчине, посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Вот оба они, разомкнув ладони, развернулись в его сторону и подались немного вперед в ожидании. Подходя ближе, Тим не мог уже оторвать своих глаз от их взглядов, наполненных любовью, надеждой, теплом и спокойствием.
Дойдя до ступеней, ведущих к трону, он остановился и поприветствовал, слегка склонив голову, тех, кто теперь уже казался ему не изваянием, а совершенно реальными живыми и необыкновенно красивыми людьми. Ему тоже ответили приветствием, после чего он понял, что общение происходит на уровне мысли, ведь никто не произнес ни слова, в том числе и он сам. Ему показалось, при взгляде на безупречно сказочную красоту и притягательность этой пары, что он видит в них очень знакомые черты, но никак не может припомнить, где он их раньше видел или встречал.
Он не смог бы определить возраст сидящих на троне, если бы перед ним была поставлена такая задача, но ему пришла в голову мысль, что, наверное, им должно быть не больше тридцати, хотя мудрости и уверенного спокойствия в их глазах было на тысячи лет. Он не знал как дальше себя вести и подумал про себя: «Кто это?» И он тут же услышал где-то в глубине своего сознания ответ, который он никак не ожидал услышать: «Мы твои чистые помыслы…»
Тим почувствовал, а потом и увидел, как вихрь его эмоций, сначала возникший в его внутреннем мире множеством вопросов, а затем вышедший из него, закружил в воздухе миллиарды сверкающих искр, превращающихся в большую крутящуюся вокруг него воронку. И весь зал, и трон, и сидящие на нем стали призрачными и размытыми. Все вокруг превратилось в обрывки радужной вуали, скользящей по краям воронки, которая закручивала их все быстрее и быстрее, затягивая в центр.
5 глава
Тим открыл глаза. Перед ним лежал кристалл, отражающий свет луны своей великолепной гранью. Он вышел из оцепенения и посмотрел в окно, затем глянул на часы – без четверти пять. Время остановилось. Казалось, что абсолютно ничего вокруг не изменилось. Но он мог поклясться сам себе, что с ним что-то произошло. И то, что он испытал мгновение назад, не было его бредом или галлюцинацией, ведь внутри он чувствовал те же эмоции, захлестнувшие его в каком-то нереальном сказочном мире, и его сердце подсказывало ему, что все это только начало…
Находясь под впечатлением пережитых волнений, Тим спрыгнул с подоконника и лег в кровать. Долго еще в его сознании крутился вихрь искр, растворяющий его совершенно реальное видение. Он размышлял над тем, что увидел, перелистывая все новые и новые детали представавших перед его глазами картин, и вдруг почувствовал, что подобное произошло с ним тогда, когда он впервые увидел Дару на горнолыжном спуске.
Он сразу же мысленно перенесся в тот морозный зимний день и вспомнил, что день был совершенно необычный! Ему тогда казалось, что снег не шел, а просто висел в воздухе миллиардами искр, не видимых глазом, но создающих при движении летящих со спуска лыжников расступающуюся радужную вуаль. Солнце освещало образующиеся из этой вуали завихрения и воронки, рисуя совершенно нереальную картину скользящих и переплетающихся узоров. Эта картина создавала впечатление огромного сказочного полотна, нарисованного с помощью радуги каким-то волшебником, способным оживлять свои творения.
Вспоминая все в мельчайших подробностях, Тим вновь, как тогда, почувствовал, что ему тогда представлялось, будто он не спускается на лыжах с горнолыжной трассы, а летит, расправив крылья в потоке какой-то фантастической нереальности, и внутри него каждая клетка тела вибрировала в такт необыкновенному гимну жизни и молодости, гимну самой природы. Он вбирал всей грудью опьяняющий воздух, и все его существо ликовало от получаемого удовольствия, восторга и осознания того, как же прекрасно жить в этом чудесном, похожем на сказку мире.
Да, да, он помнил именно восторженное ощущение какой-то сказочности происходящего с ним, внутреннего чувства какой-то нереальной реальности, манящей и прекрасной… Что связывало тот уже далекий февральский день и пережитое им сегодняшним утром видение? На этот вопрос он не нашел ответа. Не потому, что его не было, а потому, что он, перейдя из своего мира в мир своих грез, в конце концов, уснул…
6 глава
Будильник пением птиц вывел Тима из страны снов и грез, где они с Дарой бродили, взявшись за руки, по берегу маленького, заросшего вдоль берега крупными лотосами озера. Картина сна какое-то время была настолько яркой, что стояла перед его глазами, не исчезая из сознания, как это бывает при пробуждении. Лотосы были такими огромными, что Дара могла бы уместиться в одном из них как Дюймовочка. Казалось, небесно-голубая гладь озера в его центре тянулась к небу и разливалась по нему, уходя за горизонт. Или это небо смотрелось в озеро как в зеркало и заполняло собой его чашу?
Им было очень хорошо вместе, а под ногами вдоль кромки озера, по которой они шли, лежали не просто обыкновенные песок и галька, они шли по окатанным за долгое время водой самоцветам, разноцветным, прозрачным и просвечивающим на ярком солнце, которое стояло в зените, но почему-то совсем не слепило глаза. Камешки были различных цветов и оттенков, какие только можно себе представить. И Тим точно знал, что это были именно драгоценные камни, а не разноцветные стеклышки, хотя он не видел в жизни ничего подобного. «Если бы такие камешки лежали в сундучке на дне моря, то это был бы клад», – подумал Тим.
Почти в одно и то же мгновение, когда он услышал будильник и подумал о кладе, он осознал все, что вчера произошло, и, быстро соскочив с кровати, начал собираться. Ему нужно было обязательно успеть попасть к Даре в больницу до посещения института, куда ему нужно было идти на консультации перед практикой. Важно поддержать ее на то время, когда он снова придет к ней, чтобы сидеть у ее кровати до вечера, пока не закроют на ночь дверь.
В последнее мгновение, выходя из комнаты, он вспомнил о кристалле, вернулся, взял его с подоконника и положил в сумку к учебникам. Он не мог не поделиться с Дарой тем, что произошло с ним ночью. Мама на ходу сунула ему с собой бутерброды, он чмокнул ее в щечку и вышел из квартиры. Лифт стоял на этаже, и уже через минуту Тим выходил из подъезда. В воздухе пахло свежестью, которую он вдохнул полной грудью и зашагал к остановке. По мокрому асфальту кучкой ходили белые голуби в поисках крошек. Дворники убирали с улиц невесть откуда принесенный вчерашним ветром мусор.
7 глава
Было еще рано, и автобус, в который сел Тим, был совсем пустой, не считая пассажира с чемоданом, видимо ехавшего с вокзала. Вид этого человека заинтересовал Тима тем, что казалось, он был одет совершенно не современно и был больше похож на межгалактического путешественника, каких изображают в фантастических фильмах, чем на обыкновенного горожанина.
Да и чемодан, стоявший вдоль сиденья, на котором сидел единственный пассажир, его хозяин, впечатлял своей величиной. Он был просто огромен, с такими выступают на манеже клоуны, только в отличие от их легких чемоданов этот был на первый взгляд очень тяжелым, с металлическими скобами и замками. Материал, из которого он был сделан, походил на грубую кожу, сильно потертую временем, которая, скорее всего, тоже придавала ему тяжести, и Тим осознал вдруг, что просто не может смотреть на что-то другое, кроме него.
Тима очень заинтересовал его вес, и ему не терпелось увидеть, как пассажир, выходя из автобуса, сможет его поднять и волочь на выход. Он подумал, как будет жаль, если этот странный пассажир поедет дальше больницы, возле которой Тиму нужно было выходить. На чемодане он увидел множество надписей в виде наклеек, больших и маленьких, все были написаны понятными и знакомыми словами, но, сколько бы Тим ни пытался их читать, он не понимал, что в них написано, совершенно не видел никакой логики и смысла, хотя на первый взгляд они были просты.
Когда Тим пытался усвоить очередную абракадабру на примечательном саквояже, пассажир встал, взял как пушинку свой впечатляюще огромный чемодан и выскользнул плавно и бесшумно на очередной остановке. Последнее, что запечатлелось в сознании Тима, это надпись, которую читал Тим перед тем, как пассажир поднял чемодан и пошел на выход. Она врезалась в его голову и крутилась там как сломанная пластинка. Надпись гласила: «Зачем в реке видимость горения?» «На самом деле, зачем?» – думал Тим.
