— А я-то, дурак, считал, что это мужчины должны дарить женщинам цветы.
— Вы окончательно отстали от жизни, — сказала она.
— Может быть, — согласился я. — Как продвигается ваша работа?
— Вы имеете в виду, когда никто не ставит палки в колеса? Неплохо продвигается. С головой зарылась в ваши архивы. Правда, там очень много белых пятен.
— Это не белые пятна, а черные дыры, — сказал я. — Просто у вас не полный допуск.
— На данный момент это неважно. Я собираюсь накатать статью строк этак сотен на шесть, посвященную мужественному герою, жертвующему собой во имя спасения прекраснейшей из принцесс. А также во имя торговых интересов Лиги.
— Если это название, то оно излишне длинно, — сказал я. — И цинично.
— Вы действительно проявили себя героем. (Я поморщился.) Но как вы думаете, будь ее высочество не с Тагобара, стал бы Авалон оплачивать рейд?
— Я думаю, что вы слишком много знаете.
— Это общедоступная информация, — сказала она. — О триумфе Гвардии раструбили все средства массовой информации. Моссад попал в неудобное положение во всей Лиге. Может быть, даже и на Израиле.
— Моссаду просто не повезло. Корабль погиб?
— Минут через восемь после вашего возвращения. Ничего не скажешь, вовремя вы с принцессой унесли ноги.
Точнее, вовремя нас с него унесли вместе с нашими ногами.
— Восемьдесят шесть погибших, — продолжила рассказ Диана. Она говорила с холодным цинизмом профессионального журналиста и не понимала, что проворачивает нож в моей ране. — Могу ли я рассчитывать на интервью с единственным выжившим участником событий?
— Принцесса тоже выжила, — напомнил я.
— Она не тянет на участника. — отмахнулась Диана. — Я с ней уже кратко побеседовала, и ничего интересного она сообщить не смогла. Благодарит Лигу, правительство Авалона и Гвардию. В частности, вас за проявленное мужество и героизм. Стандартный дипломатический треп. Я с ней говорила больше часа, так она просто ничего не видела. Был бой, корабль трясло, она сидела в каюте, потом вошел какой-то парень, она испугалась, подумала, что пират, потом был взрыв, и все. Больше она ничего не помнит. С таким же успехом можно было разговаривать со стоявшим в каюте креслом.
— Хладнокровная девица, — сказал я.
— Ее положение обязывает. Так что насчет интервью?
— Боюсь, тоже ничего интересного вам не скажу. Проник на корабль, все меня пинали, случайно наткнулся на принцессу, напугал ее, потом был взрыв, и больше я ничего не помню.
— Ваша скромность переходит все разумные границы, сержант.
— А если это не скромность?
— А что тогда?
— Действительность, — сказал я.
— Никогда не поверю, — заявила она. — Где рассказ о рукопашных схватках с пиратами, о многочисленных перестрелках в темных закутках подбитого корабля, где ваш поединок с вожаком пиратов, в котором вы, один на один, отрубили ему обе руки и голову? Где подвиги? Вы, в конце концов, не кого-нибудь спасали, а самую натуральную принцессу.
— Раз вы так хорошо все представляете, — сказал я, — напишите репортаж сами. А я с удовольствием со всем соглашусь. После спасения домашних собачек мне уже ничего не страшно.
— Ха, — сказала она. Наверное, представила себе готовый материал, под которым я был согласен подписаться. — Кстати, я вижу, что у вас вошло в привычку возвращаться с каждого задания в искалеченном виде.
— Не может такого быть.
— Ага. Видели бы вы себя на Колумбии. «Извините, что заставил вас ждать», — а сам еле стоит на ногах, весь в крови, а на пол падают осколки зубов.
— Тогда извините еще раз.
— За что?
— За неприятное зрелище, — сказал я.
— Может быть, и извиню, — сказала она. — Но при одном условии. После всех тех состояний, в которых я вас видела, нам просто необходимо перейти на «ты».
— Заметано, Ди.
— Хорошо, Макс. Хочешь чего-нибудь?
— Не напрашивайся на сомнительные комплименты.
— Чего-нибудь, а не кого-нибудь, я сказала.
— Сейчас это одно и то же. Подкинь-ка лучше сигаретку.
— Если ты вдруг этого не заметил, то мы в больнице.
— Плевать.
— Как скажешь. — Она вытащила свой портсигар из одного из многочисленных карманов комбинезона. Прикурила сигарету и сунула мне в зубы. Я затянулся.
Крупная ошибка. Никотин несовместим с медикаментами — сразу же закружилась голова, подкатили дурнота и слабость, и сигарета выпала из моих губ.
— Ну вот, — укоризненно сказала молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы, быстро подхватывая сигарету и энергично туша ее о пол и разгоняя руками дым.
Слишком хорошая реакция для обычной журналистки.
А может, у меня действительно паранойя.
После новостей о Магистре и возникновения теории о том, что Гриссом — гвардеец, начинаешь подозревать каждого, а, старичок? Нелегко тебе придется жить в подобной атмосфере.
Иди в баню, ответила мне вторая половина, худшая, но, бесспорно, более умная. Даже у параноиков бывают враги.
Как знать, был ответ.
Мы еще немного поговорили с Ди о всяких пустяках. Я рассказал про обещание Полковника показать ей спасательную операцию и познакомить с птаврами, она поделилась историями из своей профессиональной карьеры. Обычный дружеский и ничего не значащий треп двух приятелей, но я никак не мог сосредоточиться на обсуждаемых темах. Меня одолевали другие, совсем не веселые мысли.
Когда она ушла, сославшись на чрезмерную загруженность и дефицит времени, я вздохнул с облегчением.
Следующим в череде посетителей нарисовался лейтенант Стеклов. Его смена, впрочем, как и моя тоже, закончилась совсем недавно, и он выглядел усталым. В последние дни такой вид — скорее правило, чем исключение из оного.
— Хорошо сработано, сержант, — сказал он без особого энтузиазма. — Как сам?
— Лучше, чем это выглядит со стороны.
Он хмыкнул.
— Принцесса в безопасности. Ее уже отправили на Тагобар для лечения и курса психологической реабилитации.
Я сильно сомневался, что она в подобной реабилитации нуждается. Но царственные особы есть царственные особы, особенно женского пола. По правилам, принятым в светском обществе, насколько я их понимаю, принцессе сейчас положено валяться в глубоком обмороке и впадать в него каждый раз, как кто-то будет упоминать о произошедшем.
— В следующий раз будет осторожнее выбирать корабли, — сказал я.
— Я рекомендовал представить тебя к ордену Доблести. Не сомневаюсь, Совет быстро утвердит решение.
Еще бы, учитывая, сколько денег я им сэкономил. Но сам я себя достойным награды не чувствовал, о чем немедленно и сообщил.
— Не нам решать, — ответил он. — Я могу для тебя еще что-нибудь сделать?
— В следующий раз пошли кого-нибудь другого.
— Ты все сделал правильно, — сказал он.
Я слышал, что раньше каждый гвардеец имел своего личного психоаналитика, в обязанности которого входило убеждение того самого гвардейца в правильности принятых им решений. Не знаю, почему от подобной практики отказались сейчас. То ли решили, что парни стали крепче психически, то ли — что мир целиком сошел с ума и поэтому не стоит никого лечить, то ли, что более вероятно, просто денег не хватает.
— Черта с два, правильно! Там был кошмар.
— Это часть нашей работы, — выдал он нетипичную для гвардейца сентенцию, явно озабоченный чем-то другим, что со мной обсуждать не хотел.
— Что еще стряслось?
— В коридоре своей очереди дожидается твой приятель, — увернулся он от ответа. — Так что не буду задерживать. Поправляйся.
— Обязательно, сэр.
Стеклов ушел таким же угрюмым, как и пришел. Похоже, никому из нас не весело в эти дни.
Его место сразу же занял мой дружок из аналитической группы.
— Мне импонирует твой стиль жизни, — заявил Морган прямо с порога. — С задания — в больницу; вылечился, отдохнул, вышел на задание — и в больницу. Романтика, черт бы ее драл.
— Для кого романтика, а для кого — обыденность.
Джек так и не побрился со времени нашего последнего разговора. Борода как таковая у него не росла, и щетина клочьями торчала по всему лицу. Вкупе с красными глазами и сутулостью от долгого сидения за компьютером картину это представляло отталкивающую. Ну да мне с ним не целоваться.
— Извини, — сказал он. — Я не слишком пристально следил за происходящим, слышал о твоей вылазке только в общих чертах. Что там стряслось внутри?
— Как приятно, когда твоим друзьям есть до тебя дело, — произнес я в сторону.
— Я же извинился, — напомнил он. — Могу еще разок, если тебе легче станет.
— Ладно, не стоит.
Я излишне придираюсь.
Аналитики группы Моргана и так должны быть загружены сверх всякой меры, пытаясь вычислить Магистра.
Я вкратце обрисовал Джеку ситуацию.
