к жизни. Даже если в итоге окажусь вся в крови и синяках, делая это.
– Ты права, – мой голос был не громче хриплого шепота.
Това приподнялась на локте – темные кудряшки, покрывающие половину ее головы, рассыпались по плечу.
– Не буду мешать тебе смотреть…
– Нет, – я ухватила ее за руку. – Пожалуйста. Останься. Я не хочу быть с этим один на один.
Това облизнула нижнюю губу и кивнула.
Одной рукой сжимая ее, второй я откупорила флакон и наклонила горлышко к своим губам. Пепельная сухость костяной пыли, что была в нем, легла мне на язык. Сделав долгий вдох, я вобрала ее. Кто-то говорил, что я ела воспоминания, но, по правде, я словно вдыхала их в свой организм, пока они не укоренялись в мозгу.
В голове закружил знакомый дым. Фигуры и точки двигались, пока тени не сгустились, пока холод пустоты не сменился теплом огня, мягких одеял и травяного чая.
Мое поле зрения заполнило лицо гораздо более молодого Йенса.
Осознание того, что я смотрю на собственного отчима глазами матери, вызвало волну мурашек, пробежавших по спине. Я крепче вцепилась в пальцы Товы и подождала, пока воспоминание не выплыло из тишины к приглушенным, слабым голосам.
– Когда… когда я уйду к богам, кусочек кости, герр. Вот и все, что нужно.
Челюсть Йенса дрогнула. Тогда у него на скуле была вытатуирована всего одна руна, а коса, спускающаяся вдоль головы, была темной, словно красная глина, лежащая глубоко под землей.
– Я прослежу за этим.
Вздох облегчения согрел меня, пролившись из головы прямо в сердце. Моя мать умирала в покое, зная, что Йенс запрет эти воспоминания в прахе. За глазами защипало от какого-то чувства. Пекло, хотела бы я увидеть ее лицо. Рассмотреть и запомнить ее для себя самой.
– Вы… вы сделаете ее невидимой. Убережете ее от… от этого, пока не настанет подходящий… пока оно не позовет ее.
– Пока что не позовет ее? – Йенс наклонился вперед. – Я не знаю, о чем вы говорите.
– Вы слышали… слышали историю о четырех королевах, герр?
– Миледи, я не…
– Четыре королевы, избранные судьбой, – моя мать рассмеялась, но смех перешел в кашель. Йенс тут же помог ей поднести ко рту рог с водой, пока кашель не унялся. С того места, с которого смотрела воспоминание, я различила тонкую руку, тянущуюся к Йенсу.
– Норны… они благословили мир дарами. Жадные люди попытались забрать их… силу. Но сказано, что дары возвратятся. Она… она могла бы стать королевой, герр.
– Миледи, я не придаю значения легендам и сказкам. Я знаю то, что реально, – сказал Йенс. – А реальность в том, что ваша девочка – последняя истинная наследница. Чего вы хотите от меня?
В голове заклубился туман. Воспоминание начало блекнуть по мере того, как жизнь моей матери растворялась в Ином мире.
– Уберегите ее, пока… пока оно не позовет ее. Помогите ей восстать.
– Миледи, – на лице Йенса читалось его новое бремя. – Я не знаю, будет ли это когда-либо возможно. Ваш род убивают, их выслеживают. Я уберегу ее от этого. Раскрыть ее – это смертный приговор. Она станет никем.
Моя мать судорожно выдохнула.
– Тени и свет. Вам не кажется, что они… уравновешивают друг друга, герр?
– Наверное. Леди Сиг, вам нужно отдыхать.
– Я родила ее в темноте… в темноте и держала. Может, это знак ее судьбы, ибо я вижу, как она восстанет из… тени, – в воспоминании моя мать сделала долгий, дрожащий вдох. – Королева теней, герр. Интересно… интересно, почему я вижу их повсюду вокруг нее. Дар от Норн. Шанс… увидеть ее, когда я… сама уже не смогу.
– Вы видите ее в тенях? – прошептал Йенс, беря ее за руку.
– Они следуют за ней.
– Проклятье тьмы?
Мое лицо дрогнуло, когда в воспоминании матери нежная улыбка, пускай и не моя, расползлась по ее лицу.
– Нет, герр. Тьма будет ее силой, – моя мать зашлась новым приступом кашля. Он был влажным, моих ноздрей коснулась сладкая вонь месмера в крови. Она умирала. Ее голос стал тише, не громче шепота на ветру. – Королева теней. Когда оно… позовет ее… она заберет то, что принадлежит нам. Она должна. Она…
Когда моя мать затихла, Йенс подался вперед.
– Миледи?
Из моего горла вырвался тяжелый вздох, но не мой.
– Она будет жить… выживет с… тенями. Скажите ей, что мы… мы любили ее.
Пепельный дым заполнил мою голову, оплетая тепло комнаты, пока по моей коже не пробежал мороз. Трав и чая больше не было, и воздухом завладели сырые, прокуренные ароматы Колючего Леса.
Я моргала, прогоняя клочки дыма, пока не смогла четко разглядеть лицо Товы. Ее яркие глаза не мигая смотрели в мои.
– Ну?
– Она бредила, но… она все повторяла, что я королева теней и что тьма будет моей силой.
Мне что, на роду написано быть злобным монстром?
Това выгнула одну бровь.
– Ну ладно. С этим позже разберемся, наверное. Что-то еще?
– Она упорно повторяла, что что-то позовет меня, когда придет пора. Она хотела, чтобы Йенс не дал мне умереть, пока не настанет подходящий момент. Какой момент?
Подбородок Товы дрогнул.
– Этого я не скажу, но… что, если она могла видеть? Разве не такой был дар у древних мастеров памяти? Они могли видеть то, что еще даже не началось.
– Никлас верит, что ви́дение исходило от кольца, но никто не знает наверняка, могли ли они действительно видеть. В любом случае она скорее верила, будто я для чего-то избрана. Будто она знала, что у судьбы на меня планы. Она все упоминала четырех королев.
Това пожала плечами.
– О королевах есть много мифов и легенд.
– Ни одной не читала.
– Уж явно потому, что Йенс Штром такое от тебя прятал.
Верно. Йенс не разрешал мне читать те же сказки, что Хаген и Бард читали в детстве. Мне оставалось лишь воображать далекие земли на сеновале, вместе с Кейзом.
– Занятно, что она упоминает тени, – продолжала Това. – Потому что если кто и король теней, так это Кейз. Может, это – твоя тропа. Жить вместе с ним в тенях.
Она хваталась за соломинку. Я ее понимала, я и сама себя чувствовала точно так же. Любой намек, дающий нам надежду на то, что боги, Норны или что-нибудь еще направит нас на дорогу, ведущую к освобождению Повелителя теней, я была готова просто встроить себе в голову, пока не поверю в него всем своим существом.
– Я не вполне понимаю, о чем она вообще говорила, но кажется, она верила, что я
