Отцу было предъявлено обвинение в том, что сам он и сыновья его занимаются «преступной противоправительственной агитацией и распространением нелегальной литературы».
В наш дом в деревне Кашутинской то и дело наведывалась полиция. Искали брата Константина. Он прятался у знакомых, в лесу, в тайнике под конскими яслями. После этого заболел туберкулезом костей. Долго и тяжело болел. Умер он очень молодым.
Против «бунтовщиков» власти предприняли крутые меры. На усмирение крестьян были брошены солдаты, жандармы и казаки. Во всех волостях уезда свирепствовали карательные отряды. К нам заявился архангельский вице-губернатор камер-юнкер Григорьев.
Все это происходило уже без меня…
Я СТАНОВЛЮСЬ ГВАРДЕЙЦЕМ
В 1904 году в возрасте двадцати одного года меня призвали на военную службу и направили в Петербург, в гвардию.
Был конец декабря. Столица встретила слякотной погодой. Шел мокрый снег. С Николаевского вокзала нас привели на Фонтанку, в «проходящие казармы» — большое одноэтажное здание, обнесенное высоким забором. Сюда собрали новобранцев — и гвардейских и армейских. На полу помещения грязи было не меньше, чем во дворе. Соломенные матрацы, сложенные в «костры», своей лоснящейся чернотой вызывали неприятное ощущение. «Неужели на них придется спать?» — с омерзением подумал я. Кто-то из вновь прибывших возмутился таким антисанитарным состоянием казарм. Офицер отправил протестанта в карцер.
Нам, будущим гвардейцам, посчастливилось избежать ночевки в этом клоповнике. Нас поместили в казармы лейб-гвардии Егерского полка, где мы переночевали, хотя и на полу, но в чистоте. А утром направили в Михайловский манеж, там выстроили и приказали снять шапки. Ждали главнокомандующего гвардией великого князя Владимира Александровича, брата Александра III, который должен был распределить призванных по частям.
Владимир Александрович прибыл в одиннадцать часов. Среднего роста, с седыми усами и бакенбардами, в шинели и глубокой фуражке он быстро вошел в помещение, поздоровался с офицерами, затем с солдатами — представителями от гвардейских полков — и скользнул взглядом по новобранцам. Кто-то подал ему кусок мела. Великий князь приблизился к правофланговому, пристально осмотрел его и, начертив на груди какой-то знак, громко сказал:
— В Измайловский!
Потом перевел взгляд на следующего. Опять черкнул мелком и бросил:
— В Павловский!
Так, медленно идя вдоль шеренги, главнокомандующий ставил пометки и выкрикивал названия полков.
Дошла очередь и до меня. На моей груди он вывел огромную единицу и произнес:
— В Преображенский!
Тотчас сзади кто-то подхватил меня под мышки и турнул в сторону. Еще чьи-то руки направили в другую шеренгу.
Так я стал рядовым 1-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка.
После я узнал, что главнокомандующий делал разбивку вновь прибывших исключительно «по масти». Преображенцы все, как один, были шатены и с длинными носами. Измайловцы — блондины. Когда они выстраивались на плацу, то казалась, что волосы их обсыпаны мукой. Отсюда и прозвище им дали «хлебопеки». В Павловский полк, расквартированный на Марсовом поле (Царицыном лугу), подбирались курносые солдаты. Это делалось в честь Павла I.
А в Московском служили только рыжие. Их прозывали «жареными раками».
Преображенцы тоже имели кличку — «Захары». Среди солдат бытовало такое предание. Как известно, дочь Петра I Елизавета Петровна была возведена на престол преображенцами, свергнувшими Иоанна Антоновича и Анну Леопольдовну. Во время своего царствования Елизавета не забывала об этом и проявляла к преображенцам благосклонность. Иногда проводила с ними праздники. Однажды свои именины (в этот день по церковному календарю было двое святых — Захарий и Елизавета) царица вздумала отметить в нашем полку. Солдат надоумили — если она будет спрашивать: «Кто из вас Захары?» — отвечайте: «Все мы Захары».
Когда Елизавета приехала и задала такой вопрос, гвардейцы дружно гаркнули:
— Все мы Захары, все именинники!
Пришлось царице раскошелиться и угостить всех. С тех пор, как утверждали ветераны части, и закрепилось за преображенцами прозвание «Захары».
После распределения новобранцев по частям командир Преображенского полка пошел вдоль строя доставшихся ему новичков и тыльной стороной руки начал водить по их щекам и подбородкам. У кого была хорошая щетина, тот попал в «бородатые» роты. Их было две.
Отбор производился и по росту. У меня он равнялся двум аршинам и девяти с половиной вершкам. Если бы я был выше на полвершка, то попал бы в первую «его императорского величества» роту. Она отличалась от остальных тем, что носила на погонах царские вензеля, а командовал ею некоторое время великий князь Михаил, брат Николая II.
Все эти чисто внешние признаки, по которым сортировали новобранцев, тогда имели определенное значение. В гвардию брали самых сильных и рослых. А «одномастность» еще более отличала и выделяла эти подразделения на парадах. «Опора государя» должна была выглядеть внушительно.
1-й батальон Преображенского полка состоял из четырех рот и размещался на Миллионной улице (ныне Халтурина) в большом четырехэтажном здании рядом с Эрмитажем и Зимним дворцом. Из казарм крытый переход вел в Эрмитаж, а из Эрмитажа — в Зимний дворец. В случае чего преображенцы обязаны были по тревоге спешить на защиту царя. Это была его ближайшая охрана. Остальные три батальона размещались за Литейным проспектом в двух километрах от нас.
Преображенский полк, как известно, был создан еще Петром I и сослужил ему немалую службу в борьбе с боярами и царевной Софьей. В знак уважения к этой части Петр I носил мундир преображенца.
Но не всем самодержцам удавалось сохранить гвардию как надежную защитницу своих интересов от посягательств заговорщиков из высшей знати. Преображенцы нередко использовались офицерами-дворянами для свержения неугодных императоров. Так были сброшены Анна Леопольдовна и Петр III, а вместо них возведены на престол Елизавета Петровна и Екатерина II.
Рядовые солдаты, конечно, ничего не знали о политических интригах и являлись только механическими исполнителями воли военачальников.
Монархи стремились назначать на командные посты в гвардию проверенных и преданных им людей, старались создать впечатление, что пекутся о солдатах. С этой целью «их императорские величества» прибегали к мелким подачкам, носившим чаще всего показной характер.
Начиная с Петра I, все цари были шефами Преображенского полка, числились в нем на военной службе. Николай II при своем рождении тоже был зачислен в преображенцы и автоматически продвигался по лестнице чинов. Александр III, умирая, не успел произвести Николая в генералы, и тот всю свою жизнь из показной скромности носил мундир с погонами полковника, сохранив за собой должность командира 1-го батальона. Но фактически этим подразделением, когда я начинал службу, командовал полковник Дельсаль, потом его сменил князь Трубецкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
