– Привет… – прошептал Сергей и покрылся холодным потом, который стал стекать по лицу и шее в рабочий скафандр.
– Привет, – расплылся в улыбке Пашка. – Дай закурить!
– Так-к-к… – с трудом выдавил из себя Сергей. – Ну?..
Звуки вязли в горле, в коленках возникла предательская слабость. Впервые, он видел живого покойника. Даже на Марсе – это неизгладимое впечатление, хотя Марс предрасполагал к чудесам. Была у него такая особенность – внушать людям то, чего в реальности не было.
– А-а-а… ну да, – весело подмигнул ему Пашка, – я и забыл, что нельзя. Чего, смену сдал? Всё нормально?
– Сдал, – кивнул Сергей. – Всё нормально.
– К себе идёшь?
– Иду, – признался Сергей.
А что ему ещё было ответить человеку, который даже официально числился мертвецом?
– Ну пойдём вместе. Да не бойся ты, я не кусаюсь.
– Я и не боюсь, – выдавил Сергей из себя, стараясь не броситься сломя голову назад в капитану Чернакову, как к родному отцу, потому что бежать больше некуда: или вперёд, или назад.
Они пошли рядом. Сергей видел Пашку всего раза три – как раз за сутки до его исчезновения: первый раз на взлётном поле, когда Сергей покидал посадочную капсулу звездолета «Восток», а второй раз – у врача в кабинете, и третий раз в бригаде, перед тем, как Сергея заперли на карантин. Они-то всего успели перекинуться парой фраз. Карантинное помещение находилось здесь же – за жилыми боксами и было отделено тамбуром. Все две недели карантина Сергею полагалось смотреть по телевизору фильмы, да порой общаться с врачом, которая приходила брать у него анализы крови, а ещё он по интеркому каждый день рассказывал буровикам последние новости с Земли. Его слушали с неизменной жадностью, даже если он рассказывал одно и то же двадцать раз подряд, и задавали сотни наивных вопросов. Люди ещё не отвыкли от Земли, но и не привыкли к Марсу. Не обжились, не обтёрлись, не почувствовали планету. Она ещё была чужой, таинственной, поэтому метафизически непостижимой. В среде буровиков преобладали суеверия. На ночь кто-нибудь обязательно заводил разговор о «чёрном марсианине», неприкаянно бродящим по планете.
– Ты что, вернулся? – спросил Сергей о самом очевидном.
– Так-к-к… э-э-э… а куда я уходил? – в голосе Пашки прозвучала насмешка.
От него явно пахло самогонкой.
– Откуда я знаю, – Сергей понял, что дал маху. – Тебе виднее. Здесь тебя уже похоронили.
– А-а-а… ты про это? Ну так я вернулся.
– Ну и что там было?
Сергей немного успокоился и даже оглянулся: позади никого не было. Откуда же возник Марфин? Не из стены же?!
– Да ничего хорошего. Скукотища, как и везде. А капитан всё ещё ворчит?
– Ещё хуже стал, вообще головой стукнулся, – пожаловался Сергей.
– Абалбеть можно! Это потому что без женщин, – уверенно пояснил Пашка, довольный, как кот, отведавший сметаны.
– А что делать-то? – философски поддакнул Сергей.
Он ещё не до конца понял, как вести себя с Пашкой, потому что Пашка был авторитетом во всех отношениях и по слухам – большой бродяга.
– Да, брат, – трагически согласился Пашка Марфин. – Нашему брату терпеть положено.
Женщин было всего три: главврач – Светлана Андреевна – жена генерала Зуева, микробиолог – Алла Ивановна Веселова, подруга главного геолога Василия Олеговича Звонарёва – женщина с красивым, но с неподвижным кукольным лицом, и Мила Дронина – вулканолог, метеоролог и помощник главного повара по совместительству. С Дрониной Сергей летел восемь месяцев в одном звездолёте и влюбился в неё. Она ему снилась по ночам, и, просыпаясь, он чувствовал запах её волос и вкус её губ. Но на Марсе по слухам она закрутила роман с полковником Бастрыкиным – даже на сторонний взгляд слишком старым для неё, и на Сергея уже не обращала внимания. Так что рядовому составу здесь обломиться ничего не могло. Больше чем в двух тысячах километров на плато Ноя строился Городок-Два, и женщин там было в три раза больше. Но никто из проходчиков, кроме Пашки Марфина, там не бывал. Марфин залетел на пьянстве, и его в виде наказания сослали в Городок-Один, потому что считалось, что здесь условия хуже, начальство покруче, а развернуться по части выпивки негде. Раз в десять дней между Городками курсировал самолет. Была ещё одна база – Городок-Три на равнине Аргир, но там женщин не было вовсе, потому что по полгода стояли дикие морозы и бушевали метели, а остальные полгода, когда начинала оттаивать ледовая шапка, Городок-Три утопал в грязи. Будь у Пашки Марфина какая-нибудь другая специальность, например, радиста или электроника, он бы попал в Городок-Три, но Пашка был потомственным шахтером из Донбасса и хорошо знал своё дело.
Они вошли в шлюзовую камеру, и Сергей заметил на Пашкином скафандре дырку слева – как раз там, где сердце.
– Ранен я был… – объяснил Пашка, перехватив его взгляд. – Тяжело ранен, но вылечился в «машинке гоблинов». Ты только никому не говори. Я сам начальству доложусь и всё улажу. Ладно?
– Ладно, – сказал Сергей, хотя его так и тянуло за язык спросить, что такое «машинка гоблинов».
После шлюза начиналась жилая зона с боксами, кубриками, столовой и зоной отдыха.
Сергей так устал, что ему было всё равно, что там Пашка натворил и где он шлялся целых десять марсианских дней. Собственно, поэтому Сергея и дернули из карантина и поставили на работу, не дав досидеть трёх положенных законом дней. Пусть начальство разбирается. Мое дело маленькое – от смены к смене. Он пошёл к себе в бокс и, едва стянув скафандр, рухнул на чужую койку. Приснилась шумная Москва, метро, Воробьевы горы, где он в детстве катался на лыжах. А ещё снилась мама и любимая девушка Варя. Будто бы они делают пельмени и варят их в большой кастрюле. А потом вываливают в большую же миску и заливают сметаной из большой банки. Отец, крякнув для порядка, выпивает большую рюмку водки, и они наваливаются есть.
Есеня Цугаев, пришедший из третьего забоя, бесцеремонно растолкал его, и только после этого Сергей умылся и поужинал. А потом снова завалился спать, на этот раз ему приснились какие-то кошмары с неземными чудовищами, которых не мог себе представить даже Голливуд. Эти чудовища гонялись за ним и Милой, и он проснулся мокрый от холодного пота – хоть выжимай, всё ещё испытывая желание защищать её, и к тому же не выспавшимся и злым. В общем, сплошной абстракционизм. Сергею хотелось выпить рюмку водки и закусить обыкновенным солёным огурцом. Но где его возьмёшь на Марсе-то?
* * *
Вначале до Пашки Марфина у начальства руки не доходили. Он даже вышел в смену и отработал пару дней, в течение которых спецы возились с колонной, пока на командном пункте не спохватились и не взяли Пашку под стражу. Собственно, это после его странного исчезновения за рабочим забоем установили контроль. Бригады восприняли это как недоверие. До этого работали, как обычно, по старинке: от смены к смене без всякого надзора, слишком инертной казалась планета – уснувшей. Отношения между начальством и подчиненными стали более формальными. Контроль есть контроль. Теперь же за три километра в железобетонной будке восседал капитан, и велась видеозапись.
За неимением каталажки, Пашку посадили в склад кернов. Прошли сутки, ничего не случилось, и все вздохнули с облегчением. Пашка не буйствовал и не исчезал, а спокойно спал на топчане и с аппетитом пожирал, всё, что ему приносили в котелке. Следили за ним те, кто был свободен от смены.
Ночью Сергей проснулся от шума: кто-то возился в его тумбочке. Испытывая неимоверный ужас, Сергей не с первой попытки включил свет.
– Сигареты кончились… – виновато сказал Пашка, щурясь на лампочку.
– Возьми блок, – разрешил Сергей, инстинктивно поджимая ноги и кутаясь в одеяло.
Он поймал себя на том, что даже не успел вовремя среагировать на опасность, а это было плохо, очень плохо – Сергей рассчитывал живым и здоровым вернуться на Землю. Сергей читал, что на острове Пасхи выживали только те, кто спали вполглаза, сидя на корточках, чтобы вовремя схватиться с противником. Он давно решил применить эту технику на Марсе, да выматывала работа. Зато дома, в отпуске, за месяц до отлета, он тренировался регулярно, и даже подтянул к этому делу младшего брата Илью. Так вот, счёт был три к одному в пользу Сергея. Из него получился отличный длинноухий с острова Пасхи.
– Спасибо, – сказал Пашка и ушёл в темноту бесшумно, как кошка.
Только после этого Сергей сообразил, что Пашка-то заперт на огромный замок! Как был в армейских пятнистых трусах и босиком Сергей на цыпочках побежал посмотреть. Склад находился в конце жилой зоны. Там даже фонаря не было, и Сергей, потрогав замок, спросил:
– Чего приходил-то?..
– Да за сигаретами, – раздалось из-за двери.
– Ну ты даёшь, мужик…
– Чего, напугал?
– Напугал, – признался Сергей, отпирая дверь.
Внутри было холодно, как в туннеле, плюс двенадцать – и зимой, и летом. Пашка же был одет в свитер, легкий комбинезон и, кажется, совершенно, не страдал от заточения. Напротив, вид у него был самый что ни на есть баламутный, к тому же он всё ещё попахивал, как минимум, пивом. Только откуда оно на Марсе-то? Сергей не решился спросить, зная, на какой ответ нарвётся.
