— Тут, стало быть, такая штука: архиерею все ж таки дарим, не кому-нибудь! Потому есть у нас некоторое сомнение. Вещи, конечно, красивые, дорогие и сделаны хорошо, но вот только любопытно было бы взглянуть, как они будут на живом человеке смотреться? Не могли бы вы продемонстрировать облачение «в деле», на себе то есть?!
Не желая перечить выгодным заказчикам, владелец магазина решил, что греха большого не будет, если он облачится в архиерейские ризы, и потому уступил просьбе. Купцы усердно ему помогали одеваться и под конец, водрузив на его голову архиерейскую митру, отошли в сторону, любуясь делом рук своих.
— Недурно, очень недурно, — приговаривали мошенники, как бы невзначай приближаясь к кассе. — Повернитесь-ка спиной к нам.
Исполнивший эту просьбу купец услышал только, как за спиной зашуршали бумажки и что-то звякнуло. Это «покупатели» мигом очистили кассу, сгребли с прилавка разложенные для осмотра драгоценные камни и бросились из магазина на улицу, к ожидавшей их коляске. Случайные прохожие в тот день стали свидетелями зрелища небывалого: по улице, подобрав одежды, за коляской, запряжённой парой, бежал, крича во все горло: «Карауууул! Держи их проклятых!», архиерей в полном облачении, с митрой, лихо съехавшей набекрень при беге. Соревноваться с двумя лошадьми в быстроте, будучи облачённым в мало приспособленные к таким забегам ризы, дело бесполезное, и потому он скоро отстал. Оставшись стоять на улице, он потрясал кулаками и изрыгал ужасные проклятия. Вокруг собралась толпа любопытных, сквозь которую с трудом пробились городовые, арестовавшие «архиерея» за буйство в общественном месте. Пока суд да дело, мошенников уж и след простыл.
* * *
После одной из особенно дерзких выходок «Клуба червонных валетов» князь Долгорукий, возмущённый бессилием московской полиции, в сердцах воскликнул: «Изловлю и законопачу!» Когда этот грозный рык московского генерал-губернатора достиг ушей «червонных валетов», предерзкие мошенники, расценив угрозу генерал-губернатора как вызов, «подняли перчатку». Об их ответной афёре писали многие, начиная с Гиляровского, вкратце пересказавшего историю продажи «червонными валетами» дома самого генерал-губернатора англичанам. По воспоминаниям современников, допущенных к московским тайнам, для нанесения удара «дерзнувшему им грозить» генерал-губернатору «червонные валеты» разделились на три группы. Одна команда занялась устройством фиктивной нотариальной конторы близ Охотного Ряда. Вторая группа мошенников свела близкое знакомство с несколькими англичанами, приехавшими в Россию для ведения торговли. Многие «червонные валеты» служили в различных финансовых учреждениях Москвы и занимались вполне легальной коммерцией, так что общие темы для разговоров нашлись. Новые знакомые англичан, эти русские коммерсанты, в короткий срок совершенно очаровали сынов туманного Альбиона своим хлебосольством, весельем и деловой хваткой. Поэтому, когда русские повели между собой разговоры о продающемся совсем задёшево огромном доме на Тверской улице, англичане, конечно же, заинтересовались. Им объяснили, что владелец дома, отпрыск древнего рода, в данный момент крайне нуждается в наличных деньгах и потому готов продать свою городскую усадьбу за сравнительно небольшие деньги. Наличные нужны ему очень спешно, потому и цена такая. «А ежели этот дом нынче купить, а потом продать его „за настоящую цену“, то прибыль будет весьма значительна», — твердили англичанам на безукоризненном английском языке их новые русские знакомые, высчитывая предполагаемую выгоду буквально на пальцах, так она была очевидна. Разговор был проведён так умно, что в головы англичан, вроде как сама собою, пришла мысль о покупке этого дома. Тогда в дело вступила третья группа участников этой афёры. На приём к князю Долгорукому записались несколько «червонных валетов», изображавших делегацию от купечества, и, явившись пред княжеские очи, они обратились к генерал-губернатору с такой речью:
— Ваше сиятельство! На днях в Москву прибыло несколько богатых английских коммерсантов для налаживания торговых отношений.
— Знаю, — ответил князь, — мне докладывали.
— Так вот, ваше сиятельство, мы, как есть русское купечество, порешили промеж себя для начала Москву, нашу матушку, им показать, а посему уж вы не откажите нам в нижайшей нашей просьбе: дозвольте показать настоящее русское богатство — продемонстрировать ваши апартаменты, чтобы знали, как живут в России важные сановники.
Растроганный таким обращением, князь разрешил.
— Что же, я рад, — отвечал он, — извольте, покажите им.
А в это время в гостинице уже вовсю шёл торг: «червонные валеты» сообщили англичанам, что им удалось уговорить хозяина дома сделать их посредниками в деле купли-продажи. За дом князя Долгорукого они просили у англичан полмиллиона рублей. Красноречия «червонным валетам» было не занимать, деловитые англичане заглазно, как их к тому поначалу склоняли, покупать усадьбу отказывались, желая сначала осмотреть товар. Получив от сообщников весточку о том, что князь разрешил осмотр дома, продавцы согласились на условия покупателей: «Желаете самолично осмотреть дом? Вери гуд, джентльмены, извольте, хоть завтра». На том и порешили.
* * *
В назначенный к осмотру день мошенники повели англичан, ни бельмеса не смысливших по-русски, в дом генерал-губернатора, который был продемонстрирован как выставленный на продажу. Показ сопровождался комментариями на английском языке. Князь, уверенный в том, что согласно договорённости купцы проводят экскурсию по его дому, на все недоуменные вопросы отвечал: «Да-да, я знаю, я разрешил, пусть смотрят». Громадный, благоустроенный и меблированный дом англичанам очень понравился, но все же они стали торговаться, и им удалось сбить цену до 400 тысяч рублей. На том по рукам ударили. Осталось только оформить покупку, что и было сделано в той самой нотариальной конторе, которую организовали «червонные валеты». Дальнейшие сведения о судьбе этой сделки разнятся: одни утверждают, что мошенники получили все 400 тысяч; более реальная версия гласит, что добычей стали только 70 тысяч рублей, в качестве задатка уплаченных англичанами в «нотариальной конторе». Как бы то ни было, воры сорвали приличный куш, но не он был в этой затее главной целью. Основные события развернулись на следующий день поутру. Когда англичане, уже на правах хозяев, явились в генерал-губернаторский дом, их не пустили далее швейцара. Коммерсанты выразили решительный протест, разгорелся скандал. Весь день и всю ночь кипевший негодованием князь Долгорукий теребил московскую полицию. Каждый час он вызывал к себе обер-полицмейстера для доклада и требовал немедленно изловить негодяев! Однако результатом титанических усилий полиции стало лишь обнаружение той самой фиктивной конторы, в которой была оформлена сделка. Но имущество конторы оказалось единственным трофеем полиции.
* * *
Все-таки спустя годы «червонные валеты» попались. «Погорели» они на банковских афёрах. Выяснилось, что шайку возглавлял сын генерала артиллерии, служивший в Обществе московского городского кредита. Павел Карлович Шпеер. Сам Шпеер избежал ареста, успев скрыться за границей. По легенде, он, загримированный стариком, присутствовал на всех заседаниях долгого судебного процесса над своими товарищами и, по вынесении им приговора, отправил из зала издевательскую записку председателю суда. Несмотря на бегство Шпеера, можно сказать, что князь Долгорукий выполнил своё обещание, данное публично: он действительно добился того, чтобы почти весь «Клуб червонных валетов» изловили и отправили в Сибирь.
Харьковское изобретение
В конце XIX века российские газеты пестрели сообщениями о проделках мошенников, каждое из которых заканчивалось предупреждением: не подбирайте на улицах «случайно потерянных», набитых деньгами кошельков, порт-фелей и пакетов — это всего лишь наживка ловких аферистов. Но как можно устоять, когда, словно во сне, идя сто раз хоженным путём, в один прекрасный день обнаруживаешь у себя под ногами портфель, или пакет, или бумажник «купеческого фасона»?! Обычно такие вещи находили люди прилично одетые, при часах, поскольку подкидывать соблазнительные «находки» голодранцам смысла никакого не было. Ну-с, обнаружив валяющееся на панели тротуара сокровище, «счастливчик», конечно же, его поднимал, осматривал, но едва он только убеждался, что портфель, бумажник или пакет набит пачками наличных, облигациями или иными ценными бумагами, как у него заспиной раздавался мерзкий смешок. Оглянувшись, он обнаруживал оборванца, этакого кривляющегося типа из «опустившихся интеллигентов». «Тип» с явным оттенком зависти говорил обычно:
— Беспокоиться, сударь, нечего… Доносительством мы не занимаемся, поскольку не питаем симпатии к полицей-скому сословию… Однако обидели вы меня — двумя шагами опередили и, можно сказать, состояние из-под носа цапнули… Может — это судьба моя лежала, изменение жизни к лучшему, возврат в общество цивилизованных людей… Э-э, да что толку горевать, находка ваша, Бог, видно, достойных награждает, а я… пойду, пожалуй, залью провороненную фортуну! Пожалте, сударь, от щедрот своей удачи, что Бог на руку положит! Не шутка ведь — счастье своё пропивать буду!
