дверь его многолетняя верная помощница Татьяна. Старец сидел в белом подряснике, с белыми распущенными волосами. Во всем его облике было что-то неземное, ангельское, чувствовалось, что его душа уже пребывает на небесах и лишь тело временно задержалось на земле. В то же время он сохранял ясность мысли и какую-то детскую веселость, которая от него передавалась всем, кто с ним встречался. Не было ничего трагического в облике этого почти столетнего старца: наоборот, его благообразный лик излучал тишину, свет и покой. На прощание батюшка попросил у меня благословения и даже громко пропел «Исполла эти дэспота». Я, в свою очередь, попросил благословения у старца, и он осенил меня широким крестом.
«Христианство — это подвиг жизни, это крестоношение, это труд», — пишет отец Иоанн. Его собственная жизнь была подтверждением этих слов. Он был рукоположен в священный сан в год окончания Великой Отечественной войны, но уже спустя пять лет оказался в заключении. После семи лет лагерей и ссылок отец Иоанн двенадцать лет служил на приходах, и за эти годы его шесть раз перемещали с одного прихода на другой. В 1966 году он принял постриг от одного из абхазских пустынников и в 1967 году поступил в Псково-Печерский монастырь. После этого — почти сорок лет подвижнического труда по духовному окормлению сотен и тысяч православных верующих.
Духовная свобода, по словам отца Иоанна, «покупается дорогой ценой страданий». Эту цену заплатили многие тысячи Новомучеников и Исповедников Российских, отдавших жизнь за веру и Церковь в лютую годину гонений. Цену страданий заплатил и сам отец Иоанн. Ему суждено было пройти через тяжелые испытания, но Господь сохранил его жизнь — сохранил для всех нас, чтобы мы «порадовались при свете его» (Ин. 5:35). Он прожил жизнь исповедника и подвижника, и не случайно, что именно в день памяти Новомучеников и Исповедников Российских Господь призвал к Себе Своего верного служителя.
Книга, которую читатель держит в руках, — не только дань памяти этому великому человеку, но и очень важный вклад в изучение феномена русского старчества. Основываясь на архивных материалах, воспоминаниях современников, многочисленных письмах, словах и проповедях отца Иоанна, в которых его голос сливается с голосами его современников, В. Бондаренко живописует перед читателями цельный и живой образ старца и картину столь непростого для России XX столетия. Надеюсь, что эта книга откроет новые грани личности старца тем, кто помнит и любит его, а у тех, кто впервые узнает о нем, вызовет искренний интерес к жизни и вере этого великого подвижника.
Митрополит Волоколамский Иларион,
3 декабря 2018 г.
~
Посвящаю светлой памяти монаха Лазаря (Афанасьева, 1932–2015)
О, какое же это счастье, ни с чем не сравнимое, — веровать в Бога, любить Его, страдать за Него!
Преподобный Серафим (Романцов)
Православие нельзя рассказать, его можно только показать жизнью.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II
От автора
Читатель держит в руках биографию знаменитого подвижника православной веры — архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Первые шаги для того, чтобы обобщить жизненный и духовный опыт великого старца, были предприняты еще при его жизни. Сначала архимандрит Тихон (Секретарев), наместник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, где в 1967–2006 годах подвизался о. Иоанн, попросил близких к нему людей написать о нем воспоминания. Но эта затея потерпела неудачу — все, к кому обратились с просьбой, отказались на том основании, что сам о. Иоанн не одобряет «прославителей и прославительниц». Тогда отец наместник обратился к самому батюшке — и столкнулся с энергичным отпором:
— Какие еще воспоминания? О ком это? О человеке, проведшем всю свою жизнь на ярмарке? Обо мне одно воспоминание — поживе и умре, поживе и умре!
Зная скромность старца, архимандрит Тихон привел другой аргумент:
— Батюшка, писать о Вас всё равно будут непременно, но именно те, кто мало что знает, но много выдумает. И тогда измышлениям о Вашей жизни не противопоставится правда. Да и возможность злонамеренно использовать Ваше имя не исключена.
Отец Иоанн задумался. После долгого молчания он перекрестился и благословил на труд, добавив одно пожелание:
— Только акафистов мне не пишите.
— Может, будет правильно подключить к работе писателя-профессионала?
— Нет, нет, сами пишите, кто был рядом, кто видел меня, и кого знал я.
А келейнице Татьяне Сергеевне Смирновой потом добавил:
— Ну уж раз говорят, что это необходимо, то делай сама, но смотри, чтобы не было выдумок и глазки-то у вспоминальщиков не блестели, но говорили лишь о том, что я дал вам видеть.
Своему духовному чаду о. Тихону (Шевкунову), ныне митрополиту Псковскому и Порховскому, о. Иоанн также дал своеобразный наказ:
— Вот, скоро я умру. Поэтому потрудись, напиши то, что ты помнишь и хочешь сказать обо мне. А то потом вы всё равно будете писать и такого можете надумать, что будет как у бедного отца Николая (о. протоиерея Николая Гурьянова. — В. Б.), который и «котиков воскрешал», и другие небылицы. А тут я сам всё просмотрю и буду покоен.
Так начался сбор материалов для биографии о. Иоанна, впоследствии положенных в основу книг архимандрита Тихона («Земной Ангел и Небесный человек» и «Христов пастырь») и Т. С. Смирновой («Память сердца» и «Божий инок»). Их главные достоинства — личное общение авторов с о. Иоанном на протяжении длительного времени, благоговейная любовь к своему герою, масса бесценных подробностей и документов, опубликованных впервые.
Не менее важным является и другой завет, данный о. Иоанном в одном из писем: «Читайте литературу репринтного издания, а не современную, где много фантазии и даже лжи, да еще без цензуры изданную».
Таким образом, биограф о. Иоанна находится в сложном положении — ведь старец был против изложения своей жизни на бумаге человеком, которого он не знал лично, хотел сам заверить текст написанного и к тому же весьма нелицеприятно отзывался о современной литературе. Однако прав был и архимандрит Тихон: невзирая ни на что, о старце уже писали, пишут и, несомненно, будут писать еще долгие годы. Желание постичь его загадку, осмыслить колоссальное воздействие о. Иоанна на жизнь нашей страны в ХХ и начале XXI века возникает у самых разных людей — и тех, кто общался с батюшкой при жизни, и тех, кто знал его лишь заочно, и тех, кто открыл его для себя после его ухода. Так что появление новых очерков, статей и книг о нем закономерно и неизбежно.
К такого рода попыткам прикоснуться к чуду о. Иоанна относится и настоящая его биография. К сожалению, автор не имел счастья знать своего героя при его жизни и общаться
