и в начале века воспринималась уже как нечто само собой разумеющееся, а Орловско-Витебский вокзал — очень красивый, внешне напоминавший старинный замок, — был городской достопримечательностью. На улицах еще преобладали керосиновые фонари (950 против 66 электрических), но электричество с каждым годом завоевывало новые позиции. Действовали многочисленные, хотя и небольшие заводы и фабрики (на 1886-й — 104, на 1913-й — 178); были построены изящные металлические мосты: Мариинский через Оку и Александровский через Орлик; возводились дома, которые отлично смотрелись бы и в столицах — дом-башня Похвалинского, дом Серебрянниковых, гостиница «Берлин», Северный банк. Особенно быстро город развивался при городских головах Д. С. Волкове (1887–1893) и Н. И. Чибисове (1894–1901). Именно на переломе столетий начался резкий рост населения Орла. Если на протяжении XIX века в городе жило в среднем 25–30 тысяч человек, то в 1897-м — 69 700, а в 1914-м — уже 96 200. При этом «местными уроженцами», то есть коренными орловцами, не являлись почти 36 тысяч человек, а 44 процента населения относили себя к крестьянам. Затем численность горожан резко сократится и снова выйдет на дореволюционный уровень только в середине 1930-х.
В самом начале столетия Орёл успел пройти через бурные события. На протяжении трех дней, с 7 по 9 октября 1905-го, по Болховской улице с пением «Марсельезы» двигались демонстрации под красным флагом. Бастовали почтово-телеграфная контора, служащие станции Орёл, типография; в здании Дворянского собрания можно было найти листовки антиправительственного содержания… Но дальше этого дело не пошло. И если не считать этого эпизода, жизнь провинциального города была размеренной и спокойной. Орловцы гуляли по плавно спускавшейся к реке главной улице — Болховской, торговали на Кромской площади, по праздникам веселились в Шредерском саду, названном в честь губернатора Николая Шредера, и в саду «Дворянское гнездо», где в 1903-м открылся бюст Тургенева, брали книги в библиотеке «Орловского вестника», фотографировались на память у Эрдмана или Вареника, покупали ткани у братьев Толстиковых, ноты — в музыкальном магазине Петикова, а лекарства — в аптеке Косовского, провожали родных в последний путь на Крестительском кладбище…
Вот в таком городе, где сливались воедино русский север и русский юг, самое современное и седая старина, где рядом мирно существовали потомки казаков и разбойничьей вольницы, «бунташных людей» и раскольников, а над ними, напоминая о жизни иной, вечной, вздымали кресты сорок храмов, жила обыкновенная семья Крестьянкиных. Эта фамилия довольно часто встречается в метрических книгах орловских храмов. Так, известный краевед Александр Михайлович Полынкин обнаружил множество Крестьянкиных в метриках храма Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия». Там встречаются, например, сведения о рождении в 1852 году сына Ивана у 28-летнего купца 3-й гильдии Василия Ивановича Крестьянкина и его жены Марии Ивановны Лямцевой; о присоединении в том же году из раскола к православию 22-летнего купца 3-й гильдии Ильи Ивановича Крестьянкина и его женитьбе на Евдокии Олимпиевне Никитиной; о рождении в 1853-м у братьев Василия и Ильи Крестьянкиных детей — соответственно Дмитрия и Елизаветы. Скорее всего, все орловские Крестьянкины доводились друг другу родственниками и свойственниками. И, как видно, были людьми практическими, приземленными — и, в любом случае, небогатыми, не входившими в число «первых лиц» города и губернии. Кто-то из них выходил в низшую, 3-ю, гильдию купечества (в 1863-м ее отменили), но большинство состояло в мещанском сословии.
Сейчас слово «мещанин» звучит с осуждающим обертоном, обозначая человека, живущего узкими, корыстными интересами, ограниченного и бездуховного. Но в XIX веке никакого отрицательного смысла это понятие не несло. Тогда оно обозначало целое сословие — под «мещанами» понимали горожан, занимавшихся мелкой торговлей и ремесленничеством, владевших недвижимостью. Сословие это было наследственным, но пополнялось также за счет отставных солдат, бывших крепостных и государственных крестьян, обедневшего купечества. В свою очередь, разбогатевшие мещане переходили в купеческое сословие, после чего могли за особые заслуги получить и личное (а позже — потомственное) дворянство. По данным переписи 1897 года, в России проживало 13 миллионов 386 тысяч мещан, то есть предки о. Иоанна Крестьянкина входили во вторую по численности социальную группу страны после крестьянства.
15 марта 2018 года А. М. Полынкин сделал в фондах Государственного архива Орловской области настоящее открытие — он обнаружил ранее бывшую неизвестной исследователям запись о рождении отца героя этой книги, Михаила Дмитриевича[1]. До этого считалось, что М. Д. Крестьянкин родился в 1860 году, однако, как следует из архивных данных, дата его рождения — 15 октября 1862 года. Таинство Крещения в тот же день совершили о. протоиерей Николай Тихомиров (1811–1867; его перестроенный дом сохранился в Орле по сей день) с диаконом Иоанном Гедеоновым и причетниками Сергием Морозовым и Сергием Соломиным; спешка, с которой крестили младенца, скорее всего, была связана с его слабым здоровьем. Имя Михаил Крестьянкин получил в честь святителя Михаила, первого митрополита Киевского и всея Руси. Восприемниками были мещанин Василий Петрович Немытов (его родной дядя по материнской линии) и купеческая жена Мария Ивановна Мещеринова.
Родителями М. Д. Крестьянкина — и, соответственно, дедом и бабушкой о. Иоанна Крестьянкина по отцовской линии — были орловский мещанин Дмитрий Федорович Крестьянкин и купеческая дочь Анна Петровна Немытова. Венчались они 8 ноября 1861 года в Смоленском храме, поручителями по жениху были орловские мещане Петр Михайлович Черепенинов и Петр Афанасьевич Цыцын, по невесте — орловские мещане Стефан Иванов и Александр Афанасьевич Цуканов. Венчал деда и бабушку о. Иоанна тот же священник, который крестил его отца, — о. протоиерей Николай Тихомиров[2]. Кроме Михаила, в семье Крестьянкиных были также сыновья Илья (год рождения которого неизвестен) и Иван, родившийся в 1865 году, а в 1896-м женившийся на семнадцатилетней орловской мещанке Елизавете Ивановне Белоусовой.
Дед о. Иоанна, Дмитрий Федорович, родился в 1829 году, а вот дата его смерти пока неизвестна. Супруга его Анна Петровна родилась в 1844-м и скончалась 11 сентября 1908 года в возрасте 64 лет («от старости», уточняет метрическая книга). В записи о смерти она названа вдовой. Значит, дедушка и бабушка воспитанием будущего о. Иоанна заниматься, увы, не могли.
Благодаря тем же метрическим книгам нам известны даты жизни прадеда героя этой книги по отцовской линии — мещанин Феодор Васильевич Крестьянкин родился 8 мая 1800 года, а скончался 9 декабря 1860 года от чахотки. Почти ровесник Пушкина, он был свидетелем тех же исторических событий, что и великий поэт, — Отечественной войны 1812 года, вступления на престол Николая I (которого, возможно, видел воочию — император бывал в Орле пять раз). Согласно ревизской сказке за декабрь 1857 года, жил Феодор Васильевич «в 1-й части в собственном доме», то есть на южной окраине Орла, и, судя по автографу в конце документа, был не слишком «письменным» человеком («Орловский мещенин Феодор Васильев Крестьянкин руку преложил»[3]). Жену Феодора Васильевича звали Евдокией Ивановной (1808–1861); кроме Дмитрия, у них были еще дети — Василий (родился в 1834-м), Мария (родилась в 1835-м) и Петр (родился в 1838-м). Где похоронен Ф. В. Крестьянкин, в точности неизвестно,
